Минька, или Операция «Возмездие» - Александр Абердин

Капитан Денисов легко вылетел из ванны, сделал в воздухе плавный кульбит и мягко опустился на пол, покрытый кафельной плиткой. Он одобрительно похлопал Миньку по плечу и бегом бросился из медицинского отсека в свою квартирку. Его воспитанник облегчённо вздохнул, улыбнулся, в какой-то мере радуясь тому, что дядька Семён не устроил ему взбучку за такой нокаут, и поплёлся спать в свою квартиру. Он был весь вымотан этим неожиданным и очень страшным для него событием. Пожалуй впервые Минька осознал, как сильно нуждается он в помощи дядьки Семёна. Ну, а капитан Денисов, добравшись до своей квартиры, быстро оделся по-домашнему и отправился сначала в медотсек, чтобы оценить ущерб, а затем на склад и пока все спали, привёл всё в полный порядок, чтобы ничто не напоминало ему воспитаннику о том, что там произошло. После этого, прибравшись, он отправился на кухню и устроив ревизию в морозильнике, принялся отбирать в нём те куски оленины, которые можно было смело пустить на опыты.

Заодно он поймал телекинезом с полдюжины мышей, но скармливать их Филимону, вилявшему пушистым хвостом, как дворняжка, не стал, а посадил в большую жестяную банку из-под чая и даже бросил туда пару сухарей и поставил чашечку с водой.

Филимон от возмущения сначала затявкал, а затем и вовсе стал подвывать совсем не по лисьи. Тут на кухню прибежала возмущённая Вика, но увидев, что Семён даже и не думает давать ей отставку, тут же успокоилась и немедленно принялась греметь посудой и открыла кран с водой. Девушка была одета в домашний халатик, пошитый из тельняшки, и даже не успела умыться. Вслед за ней на кухню приплёлся Минька, сонный, тоже не умывшийся и жутко голодный. Он сел за стол и от нечего делать, облизнув палец сунул его в солонку и принялся слизывать с него соль. Последним пришел капитан Батчер, одетый в новенький полевой мундир российской армии, подогнанный для него Викой, чисто выбритый, благоухающий лавандой, но при этом тоже жутко голодный, как и все трое мужчин.

Он сел рядом с Минькой и тоже обмакнул палец в солонку. Капитан Денисов, прекрасно зная о том, что пытаться помогать Вике на кухне это примерно тоже самое, что сунуться в клетку с тигрицей, выкармливающей тигрят, сел рядом с Минькой с другого бока и вслед за Джимми обмакнул палец в солонку и принялся методично слизывать с него крупинки соли. Вика, посмотрев на них, сердито заворчала и воскликнула:

— Вам что, больше заняться нечем, как пальцы глодать?

Все трое дружно закивали головами, а Минька даже заныл:

— Мы есть хотим, Викусечка.

Девушка весело рассмеялась и воскликнула:

— Подождите двадцать минут, сейчас я вас накормлю, голодные вы мои. У меня есть кое-какие вчерашние заготовки.

Однако, первым она всё же накормила Филимона, чтобы тот не выписывал восьмёрки вокруг стройных ног девушки. Вика поставила на электрическую плиту самую громадную сковородку и включила фритюрницу. Через пятнадцать минут уже были готовы вкуснейшие котлеты из оленины и к ним картофель-фри. Ну, а чтобы хоть как-то разнообразить завтрак, Вика поджарила каждому по два яйца и открыла две большие банки с зелёным горошком. Из консервированного хлеба только что выпарился спирт и потому он был подан к столу горячим. Ещё к завтраку было подано топлёное молоко, которое Вика топила сама в большом пятилитровом термосе из восстановленного молока. В общем завтрак получился очень даже недурственный и главное обильным, ведь все, кроме девушки, минувшим вечером и ночью не только очень основательно потрудились, но и понесли большие потери крови. Зато капитан Денисов не смотря на это весьма ощутимо помолодел, что первой заметила Вика и тут же сказала:

— Ой, Сэм, тебе теперь не дать больше тридцати.

Капитан Денисов усмехнулся и шутливо ответил:

— Таких законов у нас в республике ещё не ввели, Вика. Максимальный срок наказания у нас пока что двадцать пять лет.

Капитан Батчер тут же откликнулся:

— А ты знаешь, камрад, было бы неплохо вернуться к старой практике и заменить смертную казнь пожизненным заключением, но чтобы всякие уроды сидели в одиночках не видя дневного света на одном только хлебе и воде, а такие целители, как ты, через каждые десять лет возвращали им молодость. Вот тогда бы они лет через пятьдесят поняли, какая страшная кара им уготовлена, провести в железном ящике целую вечность наедине со своими мыслями. Надо будет обсудить это с вашим президентом.

Семён удивлённо спросил:

— А он-то тут причём, капитан?

— Ну, как же, Сэм! — Воскликнул Джимми — Когда все преступники будут схвачены и изобличены телепатами, они ведь предстанут перед судом твоей страны!

В ответ на это капитан Денисов твёрдо сказал:

— Нет, капитан, их будет судить суд международного трибунала. Вы устроим для них второй процесс наподобие Нюрнбергского, только для этого будет выбрано какое-то другое место. Желательно то, в котором они любили бывать и где чувствовали себя на вершине мира и судить их, например в Лондоне, в королевском дворце. Оттуда их и нужно будет отправить на эшафот, помолодевшими и полными сил. Сажать таких в тюрьму, пусть даже пожизненно и в самую суровую, — значит наплевать на страдания тех миллиардов людей, которых они убили.

Джимми кивнул головой и согласился:

— Да, для кого-то знать, что эти твари всё ещё живы, будет самым настоящим мучением и я не исключение, Сэм.

Покончив с завтраком, капитан Денисов сказал:

— Так, Минька, я снова открываю для тебя своё сознание, так что будь добр, постарайся найти в моей голове те файлы, на которых записано всё, что касается биовибраций, а то вчера ты так топорно всё делал, что если бы я вовремя не очнулся, то точно врезал бы дуба. И вот что ещё, загляни в мои воспоминания о Ларисе, чтобы тебе всё стало ясно.

На этот раз Минька отнёсся ко всему тому, что происходило в подземном убежище в конце первого года его жизни, ещё тогда, когда был жив его биологический отец, а мать оправилась после беременности и ещё не начала травить себя лошадиными дозами пси-стратера и радиоактивным излучением. Игорь относился ко всему не только совершенно спокойно, но и одобрительно, поскольку прекрасно знал, что ждёт их обоих. Оба родителя Миньки убивали себя вполне сознательно и не могли поступить иначе, что он понял наконец в полной мере. После того, как он вслед за Семёном ощутил и почувствовал всё то, что тот делал с Викой, Джимми, им и наконец вчера с собой, он понял, как именно у него получалось запускать эту удивительную волну биовибраций, заставляющих клетки омолаживать себя и весь организм. Понял он и то, как соединить клеточную регенерацию с пирокинетическим нагревом живой ткани от температуры от температуры в минус сто девяносто шесть градусов, до температуры в тридцать шесть и шесть десятых градусов по Цельсию.