Красные журавли (сборник) - Юрий Тупицын

Кронин сокрушённо покачал головой и грустно-доверительно заключил:

— Скажу тебе откровенно: возвращаясь на Землю, я всегда волнуюсь. На месте ли она? Не превратили ли её учёные, увлёкшиеся очередным многообещающим экспериментом, в облако космической пыли или плазменную туманность?

Однако, когда «Торнадо» сблизился с планетой, шутки прекратились: несмотря на все старания, не удалось обнаружить ни малейших признаков корабля. Он как сквозь землю провалился.

— Может быть, Штанге просто перепутал координаты? — без особой уверенности предположил инженер.

— Вот именно, — сердито ответил Клим, — перепутал координаты, посадил «Ладогу» на воду вместо суши и утопил вместе с экипажем.

— Ошибиться может каждый, — в раздумье проговорил командир корабля Лобов.

— Но вероятность такой ошибки ничтожна! — обернулся к нему штурман. — И потом, ошибка в координатах никак не объясняет молчания «Ладоги».

— Верно, — согласился Лобов и добавил: — Остаётся одно: тщательно обследовать место посадки, может быть, и найдутся какие-нибудь следы.

Задачу обследования Клим попытался решить стереофотографированием. В точке посадки «Ладоги» он не обнаружил ничего, зато в ближайшем городе сфотографировал диплодока. Гигант преспокойно брёл посредине улицы.

— А что там делает диплодок? Занимается археологическими раскопками? — съязвил инженер.

— Придётся тебе самому расспросить его об этом.

— У нас ещё все впереди, — пробормотал Кронин.

Инженер был не в духе. Он возлагал большие надежды на радиометрическую аппаратуру, совсем недавно установленную на корабле, но аппаратура писала лишь слабый фон пустыни.

— Ты пощупай город, — в шутку предложил Клим, — может быть, «Ладога» в нем спряталась. Не зря же туда ходят любопытные диплодоки!

Инженер пожал плечами и механически навёл аппаратуру на город. Когда после экспозиции он стал просматривать ленту записи, у него, что называется, глаза полезли на лоб. Клим, наблюдавший за работой товарища, мгновенно оказался рядом с ним.

— «Ладога»?

— Не мешай! — отозвался Кронин. И сколько его ни тормошил Клим, оставался глух и нем, как египетская мумия. Только закончив анализ, он откинулся на спинку кресла, посмотрел на Клима невидящими глазами и бесстрастно сообщил:

— Это не «Ладога». Но наличие ядерной энергетики на Мезе можно считать доказанным.

— Что?!

— Смотри сам, — коротко предложил Кронин.

Клим плюхнулся в освобождённое инженером кресло и впился глазами в ленту записи, рядом с которой Кронин положил эталонную радиометрограмму. Сомнений быть не могло! Аппаратура «Торнадо» засекла точечный источник проникающей радиации, характер которой во всех деталях соответствовал излучению плутониевых реакторов, когда-то широко распространённых на Земле.

— Ящеры и атомные станции. Но это же нелепость! — возмутился Клим, на что инженер резонно заметил, что исчезновение «Ладоги» тоже нелепость, но тем не менее факт.

Командир «Торнадо», когда его познакомили с результатами сенсационных наблюдений Кронина, долго сидел в молчаливом раздумье.

— Вы уверены, что это плутониевые станции? — спросил он наконец.

— Ни в коей мере! — сразу же очень решительно ответил Клим.

Инженер пожал плечами.

— Спектр излучения типичен для таких станций. Совпадает даже тонкая структура.

— Природа выкидывает фокусы и почище, — возразил Клим.

— И все же, — инженер был деликатно настойчив, — предположение о плутониевых станциях много вероятнее природных фокусов.

Лобов покосился на штурмана, который дипломатично промолчал, лишь передёрнув плечами, и решил:

— Будем садиться по координатам, которые дал Штанге. Корабль — не детская игрушка, должны же остаться какие-то следы!

Глава 2

Пренебрегая затратами энергии, а в непосредственной близости от крупной планетной массы они были нерационально велики, Лобов установил гравитосвязь с базой и запросил разрешение на посадку. После получасового молчания, последовавшего за указанием «ждите», — на базе, по-видимому, был созван совет, — посадку разрешили с обязательным соблюдением мер безопасности, оговорившись, что попутно с поисками «Ладоги» следует попытаться установить контакт с мезойской цивилизацией, если таковая существует, и определить примерный индекс безопасности планеты.

Лобов с ювелирной точностью посадил «Торнадо» по координатам Штанге. Стоянка «Ладоги» должна быть где-то совсем рядом, но вокруг, сколько видел глаз, простирались лишь голые красные пески с редкими серыми пятнами скудной растительности. Надо было начинать планомерный продуманный поиск. Командир решил производить его без взаимной подстраховки. Это допускалось в виде исключения, зато намного сокращало время спасательных работ. Лобов сознательно шёл на риск — ведь хороша лишь своевременная помощь, любое, казалось бы, самое незначительное промедление иногда оказывается роковым.

На разведку атомного города он направил Клима Ждана.

— Твоя главная задача, — напутствовал Лобов штурмана, пассивное наблюдение. Активность можешь проявить только в том случае, если встретишь кого-нибудь с «Ладоги». Без нужды униход не покидай. Выход во всех случаях только в нейтридном костюме. Оружие — скорчер.

— В общем, максимум безопасности, — неторопливо сказал штурман. — Не беспокойся, Иван. Я отлично знаю, что это такое.

— Знать мало, надо выполнять.

— Буду дисциплинирован, как стажёр-первокурсник.

Несмотря на бравый вид и шутливый тон, штурман волновался. Да это и понятно. Разведка планеты, на которой бесследно пропадают гиперсветовые корабли, чревата всякими неожиданностями.

Кронин колдовал за своим необъятным контрольным пультом. Так было всегда: Ждан и Лобов вели разведку, а инженер проверял исправность корабельных систем и готовил «Торнадо» к немедленному старту. Такая готовность обязательна при посадке на неосвоенные планеты.

Клим покосился на Алексея и сказал надменно:

— Хотел по возвращении презентовать тебе хвост диплодока, но теперь ты не получишь и чешуйки.

Кронин обернулся, разглядывая облачённого в чёрный нейтридный скафандр штурмана.

— Желаю тебе добыть самый длинный хвост в Галактике, инженер улыбнулся, но глаза оставались грустными.

— Счастливого поиска, Клим! — серьёзно добавил Лобов.

Глядя, как в мутно-голубом пыльном небе тает силуэт унихода, Лобов спросил у Кронина:

— Работы много?

— Не больше чем на час.