Ленин. Кн. 1 - Дмитрий Волкогонов

Нужно в Россию. Ленин придумал и выпестовал племя «профессиональных революционеров». Нужно, наконец, чтобы они проявили себя. Сегодняшний исторический момент может никогда больше не повториться, а ему уже в следующем месяце сорок семь…

Парвус, Ганецкий и «немецкий ключ»?

Ленин мысленно был в России. Мечта и цель всей его жизни неожиданно оказались географически и политически недалеко. На его Родине, от которой он уже стал порядком отвыкать, зрели потрясающие события. Последнее десятилетие, приблизившее Ленина к полувековому рубежу жизни, сделало его тем типом иммигранта, который уже редко возвращается в родные пенаты. А здесь — революция! Еще несколько недель назад он даже не мыслил о ее столь стремительном приходе. Ленин срочно пишет Ганецкому в Стокгольм с требованием искать выход из швейцарского тупика: как попасть в Россию? Обращается к Р. Гримму — местному социалисту — с просьбой проработать вариант проезда через Германию. Но пока никакого ответа. Быстрее всех действует Ганецкий (Ленин давно отметил про себя его скорую исполнительность, сметку, способность к конспирации); уже 10 марта, всего через несколько дней после революции, Ленин получает 500 рублей «на дорогу»24. Русское Бюро ЦК, действующее за границей, активнее всех заботится о том, как доставить быстрее своих вождей в клокочущую Россию. Но решения, плана «переброски» пока нет. Где-то в душе Ленин допускает вариант, что он может остаться только свидетелем революции, а не ее вождем. Поезд истории может уйти без него! Лидер большевиков пишет в Кларан Инессе: «В Россию, должно быть, не попадем! Англия не пустит. Через Германию не выходит»25.

Возможно, что ничего бы с поездкой так и не вышло, тем более что Ленин откровенно боялся ареста в Англии или немецких подлодок в море. И, кто знает, останься он в Швейцарии до конца войны, сочиняя «Письма из далека», состоялся ли бы октябрьский переворот? Троцкий позже утверждал, что Октября бы не было без Ленина и его… Но ситуация была такой, что в переезде Ленина и его соратников в Россию были заинтересованы не только большевики, но и, особенно, германское военное руководство. Там давно следили за большевиками, оказывая им через подставных лиц крупную финансовую помощь.

В Берлине германский канцлер Бетман-Гольвег слушал доводы «за» не только от генерального штаба, но и от некоторых «собственных» социал-демократов, и в особенности от Гельфанда-Парвуса, издававшего в то время журнал «Ди Глоне». Парвус, беседуя с германским послом в Копенгагене Брокдорф-Ранцау, настаивал на том, что сепаратный мир с Россией опасен. Царь тогда просто задушит революцию. Нужна только победа Германии. Парвус еще не знает, что Ленин вскоре публично заявит, что он всегда был против сепаратного мира с Германией. В своей статье «Где власть и где контрреволюция?», опубликованной 19 июля 1917 года в газете «Листок „Правды“», Ленин категорически утверждал, что «сепаратный мир с Германией самым решительным и бесповоротным образом всегда и безусловно отвергал!!»26. Вождь большевиков, как мы уже неоднократно отмечали, давно стоял за поражение своего правительства, а значит, и России в войне; стоял за превращение ее в гражданскую как предтечу победы его революции. Во имя власти Ленин не погнушался натянуть на свою плотную фигуру плащ «пораженца».

Такая позиция лидера большевиков глубоко совпадала и с намерениями германского генерального штаба, ибо голос немецких «пораженцев» был неизмеримо слабее и глуше. В своих воспоминаниях известный государственный и политический деятель Германии Эрих Людендорф, «военный мозг нации», писал: «Помогая Ленину поехать в Россию (через Германию из Швейцарии в Швецию. — Д.В .), наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправданно. Россию было нужно повалить»27 (курсив мой. — Д.В. ). Хотя и цинично, но в высшей степени откровенно. Ведь большевистская революция могла предоставить Германии неслыханный шанс выиграть войну, которую она уже проиграла! Людендорф открыто говорил позднее, что советское правительство «существует по нашей милости».

Заметим, к слову, что, когда в мае 1920 года на заседании Политбюро встал вопрос о публикации на русском языке воспоминаний Людендорфа, все присутствующие (Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Томский, Преображенский) единодушно сошлись на том, что следует «перевести и напечатать лишь те места книги, которые относятся к брестским переговорам»28. Захватив власть, они уже не очень боялись разоблачения, но все же неприятно… Добиваясь поражения России, большевики служили не только целям своей партии, но и фактически устремлениям германского милитаризма.

Как читатель, видимо, понимает, автор в своей книге не может обойти вопрос о так называемом «немецком факторе» в русской революции. Этому вопросту посвящена обширная литература, особенно за рубежом. Русские марксисты предпочитали об этом не говорить, следуя просьбе Ленина (которая, впрочем, не была напечатана сразу после написания): «еще и еще раз просим всех честных граждан не верить грязным клеветам и темным слухам»29. Большевики никогда не пытались аргументированно, доказательно отвести обвинения в прямом или косвенном сговоре с Германией в стремлении «повалить Россию». Хотя финансовая связь, видимо, была косвенной, опосредованной, было трудно, просто невозможно опровергать свои пораженческие призывы. Лучше молчать или демагогически огрызаться: «Не верьте клеветникам». Если и были поползновения оправдаться, то они были неуклюжими, неубедительными, декларативными типа ленинского заклинания: «Просим всех честных граждан не верить грязным клеветам и темным слухам». Просим… не верить. И все.

Как же дело было в действительности? Были ли прямые (или косвенные) договоренности большевиков и германских представителей в вопросах «пропаганды мира» (именно так всегда предпочитали публично говорить в Берлине, касаясь этой щекотливой темы)? Получали ли большевики немецкие деньги «на революцию»? Какую роль во всем этом играл Парвус, которого А. И. Солженицын называет автором грандиозного «плана»? Великий писатель в своем историческом исследовании «Ленин в Цюрихе» утверждает, что план Парвуса заключался в «уничтожающем разгроме России и революции в ней! Если Россия не будет децентрализована и демократизована — опасность грозит всему миру. Победа Германии в войне принесет классовые завоевания пролетариату. Победа Германии — победа социализма!»30.