Славянский сокол - Сергей Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как вам понравились наши бойцы? – поинтересовался король у ярла Райнульда. – Много ли у вас рыцарей, способных вести такой же бой?
– К сожалению, в нашем королевстве слишком много воинов, предпочитающих воевать везде, где это возможно, и мало желающих трудиться на процветание государства. А это не менее важно для королевства, потому что меч и копье могут принести только новые земли, но не всегда помогают управлять ими. Сейчас же почти вся гвардия византийского базилевса[51] состоит из моих соотечественников. Потому наш королевский двор и не отличается богатством и пышностью, что лучшие наши люди предпочитают жить на чужбине. Здесь же мне понравился вон тот рыжебородый, – показал норвег на герцога Анжуйского. – В нем чувствуется возможность победить не тогда, когда ему позволят обстоятельства, а тогда, когда он захочет этого сам. Завидное качество!
– У вас наметанный глаз, – засмеялся Карл. – Вы безошибочно выбрали лучшего и непобедимого нашего рыцаря. Он в самом деле такой, как вы сказали. Побеждает тогда, когда ему заблагорассудится. Я заметил, как он в первой схватке пощадил противника. Его противник – эделинг Кнесслер, хозяин здешних земель. И герцог Анжуйский не захотел ронять авторитет Кнесслера перед его подданными.
– Я тоже заметил это. Но помимо того я не мог не заметить и другое…
– Что? – поинтересовался Карл.
– Не что, ваше величество, а кого… Вон там, в ожидании приглашения, сидит в седле один не слишком хороший человек, но тоже непревзойденный воин. Герцог Трафальбрасс…
– Он не справится с герцогом Анжуйским. Я видел Трафальбрасса в деле. Он вчера участвовал в меле. Не справится… – Карл говорил так горячо, что всем сразу стало понятно, что сам он не вполне уверен в том, что говорит, и оттого волнуется.
– Посмотрим, ваше величество, – уклончиво ответил ярл. – По крайней мере, я буду от всей души желать победы вашему рыцарю. Кстати, ваше величество, вы сказали, что эделинг Кнесслер владеет здешними землями. Я знавал старого эделинга Кнесслера, у которого погибли все сыновья, а сам он, должно быть, давно уже умер. Это его внук?
– Не могу ответить на ваш вопрос, потому что старого я не знал.
Ярл попытался всмотреться в ресе, где находился в это время сам Кнесслер.
– В схватке трудно разобрать, но мне показалось, что я и этого знаю… – проговорил Трюгвассен раздумчиво.
– Кстати, – сказал Карл, – вы пожаловались, что ваши соотечественники служат в чужих странах. Много ли норвегов в ближнем окружении Годослава, князя бодричей?
– Я не могу точно ответить на ваш вопрос, сир, но, насколько мне известно, Годослав больше доверяет своим воинам. И не допускает иноземцев в ближнее окружение. Правда, в дружине у князя-воеводы Дражко есть, насколько я помню, мои соотечественники, но они, как я сказал, служат не в окружении Годослава…
– Это все, что я хотел услышать, уважаемый ярл, – сказал Карл, почему-то с облегчением переведя дыхание.
* * *Тем временем пятеро победителей под торжественные звуки боевых рожков прицепили на копья красно-синие ленты, показывая, что теперь они выступают не под одним из королевских цветов, а сразу под обоими. И заняли позицию по правую сторону от короля. Карл поднялся со своего места, чтобы поприветствовать рыцарей. В ответ ему опустились и поднялись копья.
Теперь герольды отбирали пятерку посторонних рыцарей для первой схватки с королевской пятеркой. Как и было обговорено, первыми вступают в состязания самые слабые, чтобы зрелищность турнира шла по возрастающей. Герольды основывались на своем знании способностей участников. Возможно, кому-то показалось обидным, что его ставят в первую пятерку, но спорить с герольдами запрещалось. Спорщику было отведено место на бревне «рекомендации».
Эта первая схватка не слишком волновала Карла. После зрелищного начала наступило некоторое ослабление эмоций, и король снова начал смотреть по сторонам – не появился ли где-нибудь в углу рыцарь на белом коне. Но новых рыцарей на турнир вообще не прибыло. Об этом еще до начала сообщил королю главный герольд де Жерен.
Пятерка конкурентов заняла места против зачинщиков. Прозвучал сигнал, кони с места взяли в карьер, и уже первая схватка превзошла все ожидания. Ни один из посторонних рыцарей не усидел в седле, и ни один не был в состоянии продолжить бой пешим, с мечом в руке.
Двое вообще не смогли подняться на ноги. Герольд склонился над одним, потом над другим и подал знак Оливье.
– Ваше величество, – сказал граф, – один рыцарь без сознания, один убит. А ведь в дело не вступил еще Сигурд…
– Кто у нас замещает его? – спросил король, впрочем, не слишком строго. Смерть на турнире, почти как смерть в сражении, короля мало смущала, потому что входила в рамки законов.
– Князь Бравлин, насколько я видел, пробил щит соперника и доспех. Второго так неудачно выбил из седла эделинг Аббио. Кажется, рыцарь ударился при падении головой…
– Шесть человек вместе со вчерашними… Нам пока далеко до баварского герцога. Продолжайте! Герольд ждет вашего сигнала…
Глава 25
Продолжение удивило и даже опечалило Карла.
После убедительного итога первого тура, как объявили герольды для всех берфруа, сразу несколько рыцарей отказалось от попыток составить зачинщикам конкуренцию. Для них правила предусматривали отдельный утешительный джауст по завершении основного, где пассивные рыцари смогут посоревноваться друг с другом, не претендуя на приз, но получив боевой опыт для дальнейшего. Такой поступок не считался трусостью, хотя и не поощрялся наградами.
Тем не менее вторая пятерка сформировалась быстро. На сей раз рыцари со стороны, подобранные уже с большей тщательностью, выглядели и более достойно. И после первой схватки только монсеньор Анжуйский остался без противника. Герцог опять изменил тактику, он не бил навстречу, как делается это обычно, и даже позволил противнику нанести удар первому, хотя это считается вероятной возможностью для поражения. Но Жофруа так прочно сидел в седле, что мог себе позволить и поиграть, чем вызвал симпатию понимающих зрителей. Таким образом, он жестко зажал свое копье под локтем, отвел встречный удар легким, но вовремя совершенным движением щита, и противник на его копье просто наткнулся сам, не успев после собственной атаки по-иному, нежели при ударе, сгруппировать мышцы тела. Быстрый встречный бег лошади и инерция обоюдного движения сыграли свою печальную роль, и герцог спокойно, не оглядываясь, направил коня к своему шатру, уверенный, что схватка на мечах уже не понадобится. Так и оказалось.
Остальные рыцари выдержали первую схватку. Только Салах ад-Харум получил удар не в щит, а в голову и потерял шлем. Но в седле сарацин усидел, смягчив удар за счет гибкости своего тела и умения не выдерживать силу копья, а склоняться от него в сторону, как гибкая ветка ивы. Согласно правилам, поднять шлем он не мог, пока не победит противника, и на вторую схватку вынужден был выехать с открытой головой, тщательно закрываясь щитом. Те же правила разрешали сарацину отказаться от боя и перейти в категорию пассивных рыцарей, чтобы продолжить турнир в утешительных боях, а не отправиться в ресе. И никто не осмелился бы обвинить ад-Харума в отсутствии отваги. Но он не пошел на это, предпочитая риск. И оправдал надежды графа Оливье, который очень переживал за своего спасителя, хотя внешне старался не показывать эмоций.
Во второй схватке Салах ад-Харум проявил свой горячий нрав и показал то, на что способен его конь в действительности. За короткий отрезок до середины ристалища он сумел обогнать остальных зачинщиков, имеющих коней более тяжеловесных, на целых полтора корпуса и встретился со своим противником, когда тот еще не успел подготовиться. Стремительная атака просто смела рыцаря с седла. Теперь сарацин имел право принять свой шлем из рук стражника и подготовиться к новой встрече во всеоружии.
Так же мощно провел свой поединок и князь Бравлин. Ему в противники достался великан-франк, обладающий, по словам монсеньора Бернара, почти нечеловеческой силой, однако весьма неповоротливый. Франк, как ни старался, так и не смог подобрать себе подходящего коня. Из всех лошадей, которые так или иначе мелькали на турнире и вокруг него, только конь сакса Гаса смог бы носить такого гиганта без ущерба для себя. Но маленький воинственный сакс, как уже знали все, к своему боевому другу был чрезвычайно привязан и не отдал бы его ни за какие деньги. Он даже в схватку с Третьеном из Реймса вступил из-за этого же. И чуть, кстати, не лишился жизни. Что совсем не изменило его верности. Сейчас сакс, оправившийся после боя, наблюдал за поединками с берфруа, сидя рядом со своим недавним противником, и тоже, наверное, думал о человеке, которого его лошадь вполне могла бы устроить.
В первой схватке лошадь великана еще вполне справилась со своей задачей, хотя не могла блеснуть быстротой, неся на себе такую тушу, да еще утяжеленную доспехом. А во второй уже даже зрителям была заметна усталость животного. По крайней мере, лошадь отстала от других, и встреча франка с Бравлином произошла чуть в стороне. Князь в отличие от соперника сумел набрать основательную скорость. И его удар был настолько мощным, что всадник рухнул в ристалище вместе с лошадью.