Рецидив - Василий Головачев

Балахон перестал играть роль смирительной рубашки, жидким слоем обтянув тело и став как бы второй кожей. Ладони и ступни ног при этом тоже оказались покрытыми «перистой тканью», отчего создавалось впечатление, что на руки надели перчатки, а на ноги — гамаши. Но тут уж ничего поделать было нельзя, инопланетный «скафандр» не подчинялся мыслям землянки.

— Клин-кли! — Конвоир ткнул её копьём.

Остриё ткань костюма не пробило, однако ощущение было мерзким, и Ольга подчинилась.

В стене лифтового закутка открылась дверь, в глаза брызнул ощутимо густой красно-коричневый свет.

Ольга переступила порог помещения и оказалась на песчаной дорожке, ныряющей в глубь угрюмых сине-жёлто-фиолетовых зарослей инопланетного леса.

Толчок в спину заставил её устремиться по дорожке в лес. Через минуту она порадовалась, что конвоир заставил её надеть «скафандр»: температура на острове едва ли доходила до плюс пяти градусов по Цельсию. И дышалось здесь не в пример тяжелее, чем в самом здании, процент кислорода в здешнем воздухе наверняка был меньше, чем в земном.

Она сделала вид, что задыхается, замедлила шаги, надеясь на скорое появление Максима. Сердце встрепенулось при одной только мысли о нём. Майор снова рискнул искать её на другой планете, не считаясь с опасностью, и очень хотелось прижаться к его широкой груди и утонуть в объятиях сильных рук.

— Клин-кли чктли! — прикрикнул «птицечеловек».

— Не могу! — Она зажала рот, опускаясь на корточки. — Нечем дышать!

Остриё копья кольнуло ухо.

Ольга взглядом выразила всё, что думает о спутнике, поднялась, с трудом пошла по тропинке, спотыкаясь на каждом шагу. Тянула время. И считала секунды.

Через пару сотен метров тропинка вынырнула из лесной чащобы, свернула к берегу океана.

В коричнево-фиолетовом небе стали видны звёзды, закрываемые до этого момента нависшим пологом ветвей, и красно-бурый шар светила, поднявшийся над горизонтом и породивший на водной глади дорожку жидкого огня.

Впереди показались скалы, нависшие над береговым откосом, похожие на развалины готического замка.

Впрочем, они и в самом деле представляли собой развалины какого-то строения. Стены древней постройки были сложены из многогранных каменных глыб в рост человека, и для возведения таких циклопических сооружений требовалась масса строителей. Либо антигравитационная техника.

— Хлип-клик! — выкрикнул «птицечеловек», останавливая девушку.

Она послушно замедлила шаг, оглядываясь. Ждать освободителей становилось невмоготу.

«Птицечеловек» скользнул к развалинам, повозился под сохранившейся частью стены, застыл в ступоре. Снова начал производить какие-то манипуляции, метнулся влево, исчез, появился через несколько секунд, стукнул копьём в стену, опять замер, словно прислушивался к чему-то.

— Что, не открывается? — раздался вдруг чей-то негромкий голос, полный насмешки и сарказма.

«Птицечеловек» подскочил, оглянулся, сделал прыжок и взлетел по стене на пятиметровую высоту, замер на уцелевшем карнизе.

— Максим! — прошептала Ольга, заметив в кустах слева от развалин мужскую фигуру. Голова закружилась, и она чуть не потеряла сознание.

Майор выбрался на свободное место, держа в руке знакомую трубку «бластера».

Зашевелились кусты справа от кучи камней, над ними вырос молодой человек, которого Ольга знала под именем Савелия.

И наконец последним появился ещё один знакомый, со снайперской винтовкой в руках. Его Ольга знала как капитана Юлия Брызгалова.

— Брось стрелялку! — посоветовал он, держа стоящего на карнизе «птицечеловека» на прицеле.

Чужак не ответил, сделав два по-птичьи быстрых наклона головы: к одному плечу и к другому. Он явно прикидывал свои возможности. Затем зашипел, как рассерженный гусь, клюнул носом воздух.

— Она… умрёт…

Ольга ошеломлённо посмотрела на галактоида, вдруг проявившего знание русского языка.

Савелий сделал шаг вперёд, и Максим скороговоркой остановил его:

— Стой, он держит её на мушке!

Лейтенант замер.

— Я тоже держу его на стволе, — заметил Брызгалов.

— Не двигайтесь, я не уверен, что мы успеем выстрелить первыми. Попробуем договориться. Эй, мужичок с ноготок, нас трое, и стреляем мы метко. Предлагаю разойтись мирно. Отпусти её.

— Сойдёте с места… она умрёт…

— Так ведь и ты сдохнешь! — не выдержал Савелий.

— Люди… отвратительны…

— Да и ты не красавец.

— Сава!

— Понял. — Савелий замолчал.

— Тебе не удастся уйти, — покачал головой Максим. — Транспортный ортон заблокирован, проникатель ты не получишь, здание базы стерегут наши люди. Если отпустишь её — гарантирую жизнь.

— Вы… умрёте…

— Возможно, все мы смертны, но не сейчас. Хочешь, устроим соревнования по боям без правил? Говорят, ты у себя на родине большой мастер мочилова, и я неплохо подготовлен.

— С ума сошёл, командир? — изумился Савелий. — Он же нас дома…

— Помолчи! Ну так как? Победишь ты — она твоя, одержу победу я — она уйдёт с нами, да и ты останешься цел. Идёт?

«Птицечеловек» молчал, по очереди разглядывая землян, дёргая головой, как большой петух, оценивающий противника то одним, то другим глазом.

— Оружие… положить…

— Без проблем. — Максим осторожно опустил «бластер» на выступавший из почвы камень. — Твоя очередь.

— Хандль.

Максим помедлил, достал инопланетный «телефон», положил рядом с «бластером», за ним выложил хурракан.

— Они… тоже… и шаг назад…

— Командир! — жалобно пробурчал Брызгалов.

— Кладите!

Оперативники опустили оружие на землю, отступили на шаг.

«Птицечеловек» в мгновение ока слетел с разрушенной стены на колючую поросль кустарника под ней, подержал людей под прицелом «бластера», оценивая их готовность к бою, опустил оружие на упругую шапку кустарника. Неизвестно, чего в этом жесте было больше: уверенности в своих силах или презрения к «условно разумным» существам. Но землян он не боялся.

Максим вышел на свободное пространство, одетый в обычный джинсовый костюм: штаны, рубашка, безрукавка, мокасины. Снял куртку, посмотрел на сжавшую кулачки Ольгу, дёрнул уголком губ.

— Вы как, майор?

— Ждала вас, майор.

— Это хорошо.

И в то же мгновение «птицечеловек» сорвался с места, превращаясь в стремительный призрачный вихрь.

Далеко от Земли

То ли день, то ли ночь

Решение испытать непостижимое Спицын принял скорее вопреки логике, нежели согласно ей. Он привык сначала изучать поступившую информацию, разложить по полочкам, составить общее впечатление о явлении или объекте и лишь потом действовать, направлять людей в аномальные зоны или мчаться туда самому, ждать контакта с инопланетянами, которые — он был уверен на сто процентов — давно жили на Земле, маскируясь под её жителей, и делали свои дела.