Клуб знаменитых убийц - Шарлин Харрис

Впрочем, нельзя сказать, что визит почетного гостя застанет меня врасплох. Комната готова, все ингредиенты для обещанного орехового торта у меня есть, что касается обеда, Филипп будет счастлив, если мы отправимся в его обожаемый «Макдоналдс». В любом случае, мой шустрый братишка, которого я получила, уже не рассчитывая когда-нибудь стать сестрой, не даст мне скучать и предаваться душевным терзаниям. Общество шестилетнего сорванца, который ни минуты не сидит на месте, — лучший способ забыть о пережитом и вернуться к нормальной жизни.

Убийца сидит за решеткой.

Больше всего на свете мне хотелось бы в это верить.

Глава шестнадцатая

Я проснулась счастливая. Потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, в чем причина охватившего меня счастья. Вспомнив, я расплылась в улыбке. Кошмар наконец закончился. Во сне мне удалось окончательно и бесповоротно убедить себя, что убийца — Бенджамин Грир и никто другой. Он решился на признание, потому что жаждал славы, это я поняла, как только Артур сообщил мне новость. Вопрос состоял в том, действительно ли он совершил все те преступления, которые взял на себя, или попытался присвоить себе чужие подвиги? Если вечером я склонялась ко второй версии, теперь, при свете дня, была неколебимо уверена в первой. Бенджамин, спору нет, довольно странный тип, но до сих пор ни у кого не было повода сомневаться в его вменяемости. Насколько мне известно, в отличие от Перри, он никогда не лежал в клинике и не состоял на учете у психиатра. Разве человек в здравом уме будет посягать на сомнительные лавры кровавого маньяка? К тому же в последние дни Бенджамин и так не был обделен вниманием. В качестве доверенного лица покойного Петтигрю и нового кандидата на пост мэра он стал настоящим любимчиком прессы. Вероятно, его вынудили сделать признание муки нечистой совести.

Итак, сегодня пятница, впереди два выходных, вечером ко мне приезжает Филипп, и в поле моего зрения находятся двое интересных молодых мужчин. Причем оба, что особенно важно, проявляют откровенный интерес к моей персоне. Что еще может желать скромная библиотекарша двадцати восьми лет от роду?

Я сделала макияж с особой тщательностью, придав векам своеобразный колорит, выбрала самую яркую и короткую из всех своих юбок и блузку веселенькой весенней расцветки — белую в желтый цветочек. Волосы я оставила распущенными, только завязала вокруг головы желтую ленту, чтобы они не лезли в глаза.

За завтраком у меня разыгрался такой аппетит, что я уплела большую чашку хлопьев с молоком, два тоста и банан. По пути к машине я что-то жизнерадостно мурлыкала себе под нос.

— Ты сегодня просто сияешь! — заявил попавшийся мне навстречу Бэнкстон.

Как и полагается банковскому служащему, он был в неброском сером костюме. Сиял он, кстати, ничуть не меньше моего. Я вспомнила, что сегодня рано утром видела машину Мелани, отъехавшую от стоянки. Значит, нынешней ночью мой сосед в очередной раз вкусил райских наслаждений.

— У меня есть причина радоваться, Бэнкстон! — сообщила я. — Ты, наверное, еще не знаешь, что убийца пойман. Точнее, он сам явился в полицию и во всем сознался.

— И кто же он? — спросил Бэнкстон после того, как ему удалось подтянуть отвисшую челюсть.

— Бенджамин Грир! — торжествующе выпалила я.

Мною тут же овладели сомнения, не нарушаю ли я тайну следствия. Правда, Артур не просил хранить молчание, это я помнила точно. И я не обещала, что буду нема как рыба. В любом случае, я уже обо всем рассказала Робину. Вчера у него так разгорелось любопытство, что, вздумай я запираться, он, пожалуй, прибегнул бы к самым крайним мерам. Стал бы жечь меня раскаленным утюгом или душить шнуром от телефона. Ох, нет, такое лучше не представлять даже в шутку, тут же сказала я себе. После всего, что я пережила, шутки подобного рода вовсе не кажутся остроумными.

Мое сообщение, как и следовало ожидать, произвело на Бэнкстона ошеломляющий эффект.

— Но он же на прошлой неделе был у меня в банке, — пробормотал он, обретя наконец дар речи. — Брал заем на предвыборную кампанию своего кандидата. Ох, я же не имею права никому об этом рассказывать. Все банковские операции должны совершаться строго конфиденциально. Но ты меня как обухом по голове ударила.

— Меня эта новость тоже здорово ошарашила, — призналась я.

— Надо побыстрее рассказать обо всем Мелани, — спохватился Бэнкстон. — Бедная девочка наконец вздохнет спокойно. С тех пор как в ее машине нашли сумочку Мэми Райт, она вся извелась.

Ничего не скажешь, у бедняжки был повод изводиться, мысленно усмехнулась я. Общественное мнение провозгласило ее невинной жертвой полицейского произвола, все жители города наперебой рвались выразить ей свое сочувствие, а ее нерешительный ухажер наконец отважился сделать ей предложение. И как только кроткая голубка сумела пережить все эти напасти? Впрочем, я была слишком счастлива, чтобы завидовать Мелани. Да и чему завидовать? Такого сокровища, как Бэнкстон, нам не нужно даже с приплатой, как любит повторять моя мама.

Кстати, я до сих пор не удосужилась сообщить радостную новость маме. Этот просчет надо как можно скорее исправить. Обязательно позвоню ей сегодня. Представляю, как она будет смеяться, узнав, что Петтигрю величал ее «хищной акулой капитализма». Любопытно все-таки, какой смысл он вкладывал в эти слова. Мама всю жизнь вкалывала как проклятая. Пока ее бизнес не встал на ноги, она буквально не знала отдыха и не позволяла себе никаких лишних трат. Правда, тогда рядом с ней был отец.

Если бы не его поддержка, мамины планы, скорее всего, никогда не осуществились бы. А когда она вышла на прямую дорогу, ведущую к успеху, папа оставил ее и умчался навстречу новому счастью. Заметив, что мысли мои приняли невеселый оборот, я приказала себе выбросить их из головы. Сегодня я буду наслаждаться жизнью, и ни одно темное пятнышко не омрачит моей радости.

Приехав в библиотеку, я выяснила, что добрая весть уже разнеслась по городу. Ни у кого больше не было повода распускать на мой счет слухи и сплетни, припоминая известную поговорку про тихий омут. Лилиан, вчера так умилившая меня своим доверительным тоном, сегодня вновь вернулась к своей стервозной манере общения. Меня это ничуть не расстроило. Напротив, в привычной стервозности Лилиан было что-то чрезвычайно успокоительное. Сэм Клеррик на несколько минут отвлекся от бюджетных отчетов, графиков и диаграмм и, проходя мимо, покровительственно похлопал меня по плечу.

Я принялась за работу с удвоенным рвением. Штампы на карточки я ставила так рьяно, словно этот процесс доставлял мне величайшее наслаждение, а расставляя книги, едва не танцевала меж полок. Даже принимая штрафы у читателей, задержавших книги, я была не в силах придать своему лицу выражение сдержанного неодобрения. Счастливая улыбке не сходила с моих губ. Если раньше время до обеда тянулось, сегодня оно летело как птица. Точнее, порхало как бабочка.