Мой любимый негодяй - Эви Данмор

Он опустил веки и взглянул на нее сквозь щелочки:

– Иди сюда.

Ее сердце было готово вырваться из груди; неритмичные удары ощущались болезненно. Она опустила руки по швам и подошла ближе, как ей приказали, но, огибая угол стола, помедлила и остановилась в дюйме от вытянутой руки Тристана.

Скрипнул стул – это Тристан отодвинул его, чтобы повернуться к Люси лицом. Расставив колени, он вскинул голову и пристально разглядывал ее. Люси стерпела досмотр, нацепив на себя оборонительную усмешку, и продолжала терпеть дальше, а молчание все длилось, так что даже воздух зазвенел…

Тристан указал на ее голову и сиплым голосом произнес:

– Распусти волосы.

У Люси задрожали колени. Он решил, что она блефует? А может, и нет; может, воспринял все всерьез? Может, он хочет сделать это прямо здесь – с такого развратника станется!

Она подняла руку к заколке.

Тристан будто чем-то поперхнулся, и Люси застыла, так и не коснувшись ее.

Он завороженно смотрел на занесенные над заколкой пальцы Люси. Взгляд был… голодным.

Интересно.

Пусть он сидит в небрежной позе и командует, он все равно ведет себя неестественно. Люси решительно потянула за заколку, затем повернула ее, и волосы высвободились. По кабинету поплыл аромат цитрусового мыла. Длинные волнистые локоны рассыпались по плечам, ниспадая до талии.

Тристан заерзал на стуле; высокие скулы залил румянец. Люси откинула волосы за плечо; движение ее запястья повторило движение Тристана, словно дразня его.

Он похлопал по своему левому бедру, не отрывая взгляда от Люси, и проговорил:

– Садись сюда.

Люси застыла на месте. Ощущение триумфа куда-то ушло.

– Зачем это?

Он улыбнулся:

– Очень скоро ты будешь сидеть на намного более интимных частях моего тела. Если уж приняла мое предложение…

Если? Приняла предложение?

– Ладно.

Она шагнула вперед, встала между коленей Тристана, неуклюже повернулась к нему спиной и уселась.

Он немедленно обвил левой рукой ее талию – очень легко, однако жест сам по себе выглядел крайне властным.

Люси уставилась в стену, боковым зрением нечетко воспринимая деревянный шкаф, обои с мелким рисунком и старомодные канделябры.

Мужское бедро, непривычно мускулистое, ощущалось даже сквозь слои ткани. Тристан наклонился, соприкоснувшись грудью с ее спиной:

– Почему ты пришла?

Она чувствовала его дыхание кожей на шее и лопатках. Его грудь была теплой и твердой, как нагретая солнцем кирпичная стена. По рукам у Люси пробежали мурашки. Очень скоро ты будешь сидеть на намного более интимных частях моего тела.

– Я выполняю условия сделки.

Он издал звук – нечто среднее между ухмылкой и рычанием.

– Так, значит, ты хочешь меня?

Прямой вопрос сбил ее с толку. Стены, шкафы, канделябры – все начало раскачиваться.

– Я хочу, чтобы ты убрался из «Лондонского печатного двора».

Свободную руку Тристан запустил ей в волосы. Люси напряглась, однако прикосновение было нежным. Возмутительно нежным. Он теребил между пальцами один локон, затем другой; медленно, словно желая изучить каждую прядь, и Люси ощутила странное напряжение. Она сжала колени, чтобы подавить желание двигаться. Кожа на голове согрелась от легкого давления его пальцев, интимно перебиравших волосы; жар спустился ниже, стек в грудь, затем в живот и еще дальше, вплоть до кончиков пальцев на ногах.

Большой палец скользнул по обнаженной шее сзади, и Люси ойкнула.

Тристан нежно провел губами по ее ушной раковине.

– Дорогая, ответь на простой вопрос: ты хочешь меня или нет?

Люси стиснула зубы:

– Что угодно, лишь бы избавиться от тебя.

– Вижу.

Он провел пальцами вдоль ее руки до запястья. Накрыл ладонь, приложил к своему правому бедру и направил выше. И еще выше.

У Люси перед глазами вспыхнули искры. Она поняла, к чему он ведет.

Из ее горла вырвался странный звук.

Тристан сделал паузу, которая продлилась один миг. Затем повел ее ладонь дальше.

Люси бросило в жар. Она дышала так громко, что все другие звуки в комнате исчезли. Она прикоснулась к члену мужчины, удивительно твердому, горячему и плотному, и на короткий миг подумала: как? Как это… произойдет?

Люси попыталась высвободиться:

– Отпусти.

Тристан послушался, но было уже поздно. Теперь она знала. Вот она, жестокая реальность сделки. Иллюзий не осталось, от нее нигде не скрыться. Этого уже не отменить.

– Ты настолько тщеславен, что непременно желаешь быть желанным? – съязвила она. – Да что я спрашиваю – конечно, желаешь.

– Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю. И самая увертливая. – Тристан стал более говорливым, словно он не вкладывал только что в ее руку свой перевозбужденный член. – Почему ты не можешь мне ответить?

Ладонь Люси до сих пор горела от соприкосновения с его плотью. Она сжала руку в кулак.

– Ответ прост: ты не оставил мне выбора.

– И это все, что ты можешь сказать себе, чтобы получить свое? Ты ищешь предлог, чтобы переспать с таким мужчиной, как я: и что же ты находишь? Что тебе не оставили выбора? Великолепно. – Он притянул ее к себе и уткнулся лицом в шею. – Люси, Люси… Я буду приглашать тебя на все собрания, затрагивают они твои интересы или нет. Я подпишу любой документ, какой пожелаешь, если только от него нам не будет финансового ущерба. И больше никаких игр в офисе, даю слово. Что скажешь на это?

Ее сердцебиение, наверное, отдавалось ему в предплечье. Тристан считывал ее своим телом и вдыхал ее всю, как зверь, идущий по следу; ее благоразумие разлетелось на все четыре стороны.

Люси повернула голову к Тристану. В глубине его глаз вспыхнули тлеющие угольки.

– Ты даешь слово? Не может быть. Полагаю, ты пытаешься разубедить меня. И таким образом отвергнуть, чтобы сохранить контроль над компанией и при том не аннулировать своего предложения, не предстать жалким трусом.

Он мрачно улыбнулся:

– Думай обо мне что хочешь. Но будь я проклят, если поимею тебя, не удостоверившись, что ты хочешь меня по убедительной причине; а единственная убедительная причина хотеть меня – страсть. Животная страсть в чистом виде.

Люси плавилась от жара. Догадавшись, что это, возможно, и есть страсть, она вскочила на ноги. И едва не упала – Тристан отпустил ее, даже не попытавшись удержать.

Она развернулась к нему. Судя по выражению лица Тристана, он остыл.

– Я был не в себе, когда сделал такое предложение. Ты меня спровоцировала своим праведным гневом по поводу моей бесполезности, а сама при том страстно пялилась на мою грудь.

Люси побледнела:

– Ну ты и негодяй!

Тристан повел плечом:

– Не отрицаю. Иначе не был бы таким обаятельным.

Он даже не попытался прикрыть бросающуюся в глаза выпуклость спереди на брюках. Промелькнула безумная мысль: как же