Мадам Шарли - Сахара Келли

– Но… Джордан…

Вопросы хлынули в голову Шарли так же, как ее соки устремились навстречу его члену.

Но потом он начал двигаться, и она совершенно забыла, о чем собиралась спросить.

Джордан с жадностью брал то, что принадлежало ему по праву, он вышел из нее, а потом снова погрузился до конца, дразня пальцами чувствительный бугорок ее клитора и приподнимая ее ягодицы, чтобы войти еще глубже.

Шарли чувствовала его внутри, глубже, чем когда-либо прежде. Он касался мест, которых никогда раньше так не касались, никогда так не любили.

Он вознес ее на самую вершину безумства, а потом вернул обратно, рассмеявшись, когда она стала умолять его о большем.

Джордан вышел из нее, перевернул на живот, гладя ее тело, лаская, покусывая ее ягодицы, даже пару раз легонько ее шлепнув.

Шарли вся была мокрая от своих и его любовных соков, она приподняла ягодицы, приглашая, поощряя, предлагая ему все, что у нее было.

Она почувствовала, как он скользнул пальцами по ее бедрам, по ее влажным складкам, а потом стал гладить маленький бутончик, спрятанный у нее между ягодицами, увлажняя ее тесный вход. Ощутив его ласки, Шарли расслабилась. Ей нравилось чувствовать его прикосновение там.

Она знала, что вся дрожит, когда он мягко прижал свою плоть к ее узкому входу. Ощущая странную смесь возбуждения и тревоги, Шарли сосредоточилась на колечке тугих мускулов и постаралась максимально расслабить этот тайный вход в ее тело.

Медленно, почти незаметно для нее Джордан со стоном скользнул внутрь.

Он был осторожен. Продвинувшись вперед совсем немного, он остановился, позволяя ей привыкнуть к своему присутствию там.

Это новое ощущение поразило Шарли.

– Джордан, я никогда…

– Я знаю, милая. Я не сделаю тебе больно. Доверься мне. – Его голос звучал резко, с хрипотцой, почти яростно, когда он скользнул в нее чуть глубже.

Он нащупал рукой ее клитор и начал ласкать его, чувствуя, как тот твердеет под его пальцами.

Шарли повела бедрами и задохнулась от непривычного ощущения. Его плоть и его пальцы теперь заполняли ее, и она вся напряглась, когда его умелые руки снова принялись возносить ее на вершину.

Она услышала, как Джордан еле слышно застонал, когда она чуть двинула бедрами ему навстречу, теперь она жаждала его обладания, не чувствуя ничего, кроме изысканного наслаждения от его присутствия в ней.

Его пальцы ласкали, гладили, дразнили ее клитор, и ее мускулы начали судорожно сокращаться.

– Джордан… – задохнулась Шарли, пораженная реакцией своего тела на этого человека.

– Не сдерживайся, Шарли…

Он с силой нажал на ее клитор, и этого оказалось достаточно.

Достаточно для того, чтобы ее разум воспарил, а тело словно зажглось жарким, сметающим все на своем пути огнем, охватившим все ее существо.

Она закричала.

Они лежали на смятых простынях, потные, сплетясь в тесном объятии. Джордан не мог вспомнить, когда в последний раз он был настолько счастлив, удовлетворен, расслаблен и доволен.

Он сжал Шарли так, что у нее из груди вырвался удивленный стон.

– А это еще зачем?

– Я люблю тебя. Господи, как я тебя люблю. А ты меня покинула. – Он стал покусывать ее плечо осторожно, но чувствительно, проводя языком по разгоряченной коже, чтобы сгладить ощущение. – Я просто хотел убедиться, что все это на самом деле.

У Шарли из груди вырвалось то радостное хихиканье, которое он так любил:

– О, это было на самом деле. Моя попа подтвердит.

Джордан обхватил рукой ее мягкие ягодицы.

– Я сделал тебе больно?

– Да нет. Просто я никогда… я хочу сказать, что ты первый, кто…

– И единственный, – твердо перебил ее Джордан. – Ты моя, Шарли. Моя навсегда. Никто, кроме меня, не будет касаться тебя, смотреть на твое тело, доставлять тебе удовольствие. Никто. Никогда.

Шарли подняла руку и убрала прядь волос у него со лба.

– Я чувствую то же самое, Джордан. Я не могу выносить мысли о том, как другая женщина… прикасается… – Она опустила руку ему на грудь и провела ладонью по его соскам.

– Ну, значит, все решено. – Он притянул ее поближе к себе и положил подбородок ей на голову. – Мы поженимся.

Шарли замерла, но он крепко держал ее в объятиях. Он больше никуда ее не отпустит. Теперь он с интересом ждал ее реакции.

Как всегда, Шарли его удивила:

– Я не помню, чтобы я принимала предложение о замужестве:

Джордан расхохотался.

– Ну, если ты не считаешь то, что мы только что сделали, вполне четким изъявлением намерений…

Шарли усмехнулась:

– Ты понимаешь, о чем я.

Он снова стиснул ее в объятиях.

– Неужели мне нужно просить, Шарли? Разве я ошибался, полагая, что ты захочешь провести со мной весь остаток жизни?

– Джордан, я… – Она приподнялась, опершись на локоть, и стала мягко водить пальчиком по его лицу. – Мы, женщины, любим, чтобы нас просили, ты, напыщенная особь мужского пола. – Она мягко ущипнула его за подбородок, а потом нежно его поцеловала. – Но ты не ошибся. Больше всего на свете мне хочется провести всю жизнь рядом с тобой. Но, Джордан, – она приложила палец к его губам, не дав ему возразить, – ты знаешь, что это невозможно.

Губы Джордана изогнулись в улыбке под ее пальцами. Пришло время разыграть его козырную карту.

– Невозможно? Для офицера отчаянного 95-го батальона? Стыдись, Шарли. Если Веллингтон смог разбить Наполеона, то уж полковник Линдхерст наверняка в состоянии справиться с таким пустяковым делом.

Шарли прищурилась и с подозрением на него посмотрела.

– У тебя есть какой-то план, да?

– Да. И если бы ты не сбежала в Лондон, напичканная высокими моральными принципами, этикой и всяческими прочими благородными соображениями, мы могли бы придумать его вместе. – Он сжал губы и погладил бедра Шарли рукой, заставив ее задрожать.

– Как, Джордан?

Он слышал прозвучавшую в ее словах боль, потребность, желание, которое, как он знал, в точности соответствовало его собственному.

– Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в долгое морское путешествие?

Колонии! Он говорит о том, чтобы уехать в колонии.

– Но, боже правый, а как же титул? А Кальвертон-Чейз? Джордан, как ты можешь всерьез об этом думать?

Сердце Шарли гулко забилось, когда она начала осознавать, что у них есть шанс. Небольшой, но все-таки шанс.

В первый раз за все эти дни ее душа на секунду вынырнула из густого тумана, в который была погружена.

– Я думаю о колониях, Шарли. Об Америке. Через океан отсюда есть новая земля с новыми возможностями и новым подходом к вещам. Там ничего не значат титулы и отношения, зато ценятся трудолюбие и ум. Возможно, там и существуют слухи, но они не могут разрушить ничью репутацию. Там свет клином не сошелся на том, каков твой титул или с кем ты водишь знакомство. Там значение имеет, кто ты и что ты умеешь делать. Ну, что ты об этом думаешь, Шарли?