Сексуальная революция. - Вильгельм Райх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если проанализировать взгляды ответственных советских руководителей на развивающийся хаос и оценки этого процесса, то можно однозначно констатировать, что хорошо знакомый нам страх перед сексуальной свободой замутнял взгляд, когда заходила речь о действительных трудностях и их причинах. Как жертвы, так и носители сексуальной революции обвинялись в утрате чувства ответственности, но ведь устаревшая сексуальная мораль на протяжении тысячелетий подавляла сексуальную ответственность, неразрывно связанную с полноценной в сексуальном отношении структурой характера.
В особенности же обвиняли молодежь в том, что сексуальные связи между полами становятся все слабее. При этом забывали, что никогда и не было действительно здоровых связей, приносящих удовлетворение, а то, что не существовало, нельзя было и ослабить. Если что в действительности и ослабло, так это принуждение в семейных отношениях — результат экономической зависимости — и давление моральной совести на молодежь. Если что и погибло, то не здоровые сексуальные отношения, а авторитарная мораль, бременем лежавшая на народе и запечатлевшаяся в сознании глубже, чем идеи бунта. Речь идет о той морали, которая всегда достигала результата, обратного намерениям. Никому не следовало оплакивать эту мораль.
Во всех тех случаях, когда требовались объяснения ситуации, проявлялась растерянность. Бедственным экономическим положением, например, пытались объяснить случайные половые связи, замеченные у немецкой молодежи и чуть позже как нечто само собой разумеющееся прекратившиеся. Это была ложная интерпретация.
Никогда материальная нужда сама по себе не ведет к случайным связям. Исключением является только проституция. Следовательно, не могли отличить бедствия, порожденные гражданской войной и тяжелым экономическим положением, от проявлений новой жизни. Последние, будучи сами по себе здоровыми и оптимистическими, должны были показаться "сексуальным хаосом" всем тем, кто находился под грузом старых понятий. А ведь половой акт между 17-летним юношей и 16-летней девушкой может представлять собой одно или другое. Так, половой акт хаотичен, противоречит принципам сексуальной экономики, вреден для молодежи и опасен для общества, если он совершается в неблагоприятных условиях, если нездорова внутренняя психическая структура его участников, если они испытывают страх, давление моральных предписаний и совести и не переживают удовлетворения, короче говоря, если эта близость проникнута хаосом, свойственным нашему времени. С другой стороны, в какой-то мере можно приблизиться к сексуальности будущего, совершая половой акт в благоприятных условиях, если структура личности молодых людей способна к счастливой любовной жизни, если они полностью сознают ее величие и важность и если близость происходит без чувства вины и страха перед авторитетами и нежеланными детьми, для воспитания которых нет возможности.
Существует большое различие между тем, когда двое мужчин, испытывающих сексуальный голод, насилуют женщину или с помощью алкоголя склоняют ее к половому акту, и тем, когда двое самостоятельных людей разного пола, сознающих свою сексуальность и способных проявить ее, сознательно проводят друг с другом во время отпуска только одну счастливую ночь. Существует различие между тем, когда мужчина безответственно бросает на произвол судьбы жену и детей ради легкой связи, или тем, когда он, будучи сексуально здоровым, пытается сделать более терпимым невыносимый для себя гнетущий брак, поддерживая втайне счастливые отношения с другой женщиной. Этих примеров может быть достаточно, чтобы показать следующее:
1. То, что людям, отравленным авторитарным сексуальным устройством, представляется хаосом, не обязательно должно быть таковым, а напротив, может быть проявлением активности психического организма, сопротивляющегося непереносимым условиям жизни.
2. Что многое, из являющегося хаосом, на деле — не моральная вина молодежи, а выражение неразрешимого противоречия между естественными половыми потребностями и окружающим миром, противящимся стремлению всех и каждого к их удовлетворению.
3. Что переход от внешне якобы упорядоченного образа жизни, а внутренне хаотичного, к внутренне упорядоченному, но при взгляде извне кажущемуся обывателю неупорядоченным, может совершиться не иначе, как только пройдя фазу тяжелой смуты.
Но решающее значение имеет при этом не только внимание к состоянию общественной жизни. Мы должны понять, что в людях нашей эпохи развивается безмерный страх как раз перед той жизнью, прихода которой они так страстно жаждут, но до которой они еще не доросли в эмоциональном отношении.
Хотя сексуальное разочарование, в которое впадает большинство человечества, и означает притупление чувств, убожество жизни, паралич любой активности и инициативы или является основой для возникновения жестоких садистских эксцессов, оно предлагает и относительный жизненный покой. Такая ситуация похожа на некое предвосхищение смерти самим образом жизни — как если бы человек жил только ради того, чтобы идти навстречу смерти! И это-то состояние смерти заживо люди предпочитают, если их психическая структура не способна выдержать беспокойство и потрясения, свойственные живой жизни.
Стоит подумать о ревности, которой, как правило, высокая политика не уделяет внимания, но которая, тем не менее, за кулисами крупных политических событий играет гораздо более значительную роль, чем можно догадываться. Стоит подумать и о страхе людей перед невозможностью найти подходящего партнера, когда они теряют прежнего — пусть даже отношения с ним были сплошной мукой. Стоит подумать и о тысячах убийств партнеров, произошедших лишь потому, что было просто невыносимо представить себе, как близкий человек заключает другого в объятия, побуждаемый к этому сексуальными намерениями. И этот факт играет в жизни гораздо большую роль, чем даже поездки какого-нибудь Лаваля: ведь парламентарии смогут представлять и подавлять народ только до тех пор, а диктаторы — делать что хотят за спиной терпеливых масс до тех пор, пока люди неустанно, неосознанно и безнадежно борются с этими сексуальными, наиболее тщательно скрываемыми от постороннего взгляда, личными трудностями и бедствиями, касающимися самой сути их жизни. Попробуйте разыскать в каком-нибудь городском квартале, насчитывающем сто тысяч жителей, всех женщин, истерзанных тоской и измученных неурядицами из-за воспитания детей, неверности мужей, собственной сексуальной неспособности или неудовлетворенности, и спросить их, что они думают о дипломатических поездках Лаваля. Их ответ докажет, что миллионам женщин, мужчин и молодых людей голова дана вовсе не для того, чтобы понять, что над ними попросту издеваются.
Глава IV. Освобождение и торможение на примере регулирования рождаемости и проблемы гомосексуализма
1. Регулирование рождаемости
В области регулирования рождаемости с самого начала существовала максимальная ясность. Переворот в идеологии права и в социально-гигиенических взглядах на эту проблему характеризовался следующими основными чертами.
До тех пор пока у общества нет возможности или воли позаботиться о воспитании детей, у него нет и права требовать от матерей вопреки их воле или несмотря на их бедственное положение производить на свет детей. Только тогда, когда воспитание детей полностью станет заботой всего общества, можно будет подумать и о том, чтобы взяться за проведение осознанной демографической политики и регулирование рождаемости. Поэтому всем женщинам без исключения было предоставлено право прерывать беременность на протяжении первых трех месяцев. Прерывание беременности должно было осуществляться в государственных акушерских клиниках. Строгие наказания ожидали только тех лиц, которые осуществляли тайные аборты, не имея на это права. С помощью этих мер надеялись легализовать подпольные аборты, вырвав их осуществление из рук знахарей. В городах это в основном удалось, но в деревне было гораздо труднее побудить женщин отказаться от прежних взглядов. Вопрос аборта — это ведь вопрос не только законодательства. Его решение зависит и от сексуального страха, испытываемого женщиной. Скрытность и страх, которые тысячелетиями окутывали половую жизнь, приводят к тому, что простая работница или крестьянка скорее пойдет к знахарствующей акушерке, чем в клинику, даже если у нее и будет такая возможность.
В Советском Союзе никогда и не думали о том, чтобы превратить практику изгнания плода в долгосрочное общественное явление, и с самого начала отдавали себе отчет, что легализация аборта была только одним из средств для противодействия знахарству. Главной целью оставалось предупреждение аборта с помощью широкомасштабной просветительной кампании и применения противозачаточных средств. Советы, состоявшие из рабочих и крестьян и оказывавшие мощное давление на интеллигенцию и врачей, точно знали: для того чтобы женщина могла воспринять зачатие ребенка как счастье, санитарные меры должны быть дополнены другими.