Стрелочники истории — 2 - Вячеслав Алексеев

— Еле успели. — сказал улыбающийся Михаил Ярошенко, высовываясь из люка своего любимого Т-80. — Сам старшина Завьялов грузиться помогал! Первый раз такое вижу.

— Да, Василий Николаевич — мужик вредный. — усмехнулся Димон. — Зимой снега не выпросишь, а чтоб еще и сам богатства из закромов Родины вытаскивал…

— Лейтенант Ярошенко! — официальным тоном вклинился Шибалин.

— Я! — ответил танкист.

— Десантируетесь под Коломной, на другом берегу Оки, за реку Осетр. Дальше своим ходом, примерно 65–70 километров. Дорог нет, но и рек крупных нет. Лес не слишком густой, должны просочиться. Конечное место для позиций — пусть бог войны выбирает, ему виднее. На марше главный ты, на месте — выделяешь Андрееву три танка в охранение, красноармейцев — сколько попросит, остальным разрешаю свободную охоту. Но не увлекаться и не удаляться от батареи. На корректировке будет сержант Ерисов. Как только прилетит Юнкерс, отпускаете Михаила в Курск за вторым самолетом.

— Я так понимаю, будет поддержка авиации?

— Поддержка — громко сказано, — Шибалин все же не выдержал и улыбнулся, — Но один бомбардировщик, возможно, прилетит. Все ясно?

— Так точно!

— Тогда вперед!

Едва прошла колонна и Димон закрыл ворота, он обратился к Шибалину:

— Валерий Петрович, а когда мы вертолеты пойдем добывать? Сейчас бы очень пригодились. А я и аэродромчик присмотрел в Прибалтике.

— Нельзя!

— Валерий Петрович, Вы, прям, как наш «безопасный» майор Николай Петрович. Нельзя, да нельзя… А почему? Риска ж никакого!

— Наоборот, Дмитрий… — Шибалин на минуту задумался. — Из-за риска! Я и сам был бы не против. Нам срочно нужны БТР и БМП. Ведь танки плавать не умеют! Те же вертолеты, боеприпасы объемного взрыва, ракетные комплексы, да много чего интересного нужно. Но, как ты знаешь, по некоторым не зависящим от нас причинам легальное снабжение военной техникой из всех периодов у нас временно прекратилось. Закрылся портал в 41 год, в 93-ем — разгромлена база, полагаю, в первую очередь из-за слишком большой активности. В твоей эпохе — ужесточены правила на торговлю оружием.

— Так можно же умыкнуть, никто и не догадается!

— Наоборот, догадаются! Вот поспрашивай у спецов из УГРО в Торжке — на чем горят все воры? На повторениях! Если первый случай — «висяк» на девяносто процентов, то каждый последующий увеличивает риск разоблачения сразу процентов на двадцать. А в случае с военной техникой — и на тридцать, ведь тут очень серьезные конторы будут землю рыть. Это означает одно, с каждым «эксом» растет вероятность, что к нам сюда придут крупногабаритные дяди из «маски-шоу». Тем более, что портал, как выяснилось, могут открыть многие. А мы с государством, узнавшим тайну, бороться не сможем — силенок не хватит. И так уже везде «хвосты» торчат — в каждой эпохе есть люди, знакомые с тайной. Бери любого и раскручивай весь клубок. Другое дело, что пока мы не проявляемся — нас, как того неуловимого Джо, никто и не ищет. А даже если кто из местных или засланных — сдаст, ему не поверят. Слишком фантастичная версия. И совсем другое дело, если власти будут раз за разом получать подтверждения — что такой портал реально существует. Его начнут искать, тут уж в любую фантастику поверят — и найдут! А оно нам надо? Так что, на сегодня все нелегальные способы для нас практически исчерпаны. А легальные… Будем ждать, наши друзья-пенсионеры не случайно остались там, в 93. И людей забрали. Проявятся! Слишком интересные игры у нас разворачиваются. Сашины квартирные постояльцы — тоже кое-чего подкидывают. Пусть пока не военного, но двойного назначения, как те же УАЗы, радиостанции, ткани на камуфляж. Зато легально и никакого криминала.

— А нас не сдадут? — вдруг испугался Димон. — Ведь действительно, про проход в иные миры столько народу уже знает. Те же красноармейцы в 93-м. Сами ж отправляли. Или пенсионеры из КГБ?

— Вряд ли. Ведь в лучшем случае их отодвинут на вторые роли, продолжать жизнь пенсионера. А в худшем — могут и того… как нежелательных носителей гостайны. Наши красноармейцы тем более будут молчать, как партизаны. Отбирались то самые идейные. Плюс — те же соображения, можно все потерять, ничего взамен, кроме пули, не получив.

— Понятно. Впрочем, после рассказа Сереги — как они с той стороны «окно» к нам из 41 открывали, мы с Саней все щели замазали и двери держим постоянно закрытыми. Даже если кто найдет — открыть не сможет.

— Это правильно! — поддакнул Шибалин, направляясь на базу. — Главное, чтобы с той стороны портал таким же способом не замуровали.

Валерий Петрович внезапно остановился.

— Дмитрий, слушай, вот какая у меня мысль появилась. А может в других эпохах, куда тонкие «дырочки» ведут — тот самый случай? Стоит на месте портала некое препятствие — дерево, к примеру, или камень огромный, а мы потому и видим «дырочку» — через трещину, дупло или мышиную норку? Нужно бы проверить!

— Хорошо, я Сане скажу, проверим. Только вряд ли. В юрском периоде и в 1938 году — двигали эти дырки. Но на свободном пространстве, где заведомо нет никаких препятствий, они не распахивались, хотя должны были.

— Да? Жаль. Но все равно проверить стоит.

Рязань, середина декабря 1237 года (студень 6746 год)

Узнав от Шибалина, что Субудай перехитрил артиллерийскую засаду на реке Проня и повел основные войска в обход, Афанасьев потребовал, чтобы артдивизион, после разгрома передовой тысячи, развернули к Рязани. Но Шибалин сообщил, что ниже по течению для колонны с военной техникой места вовсе не проходимы, но даже если пройдут — путь преградят три притока Оки, которые ни танки, ни автотранспорт форсировать не смогут. То есть, по любому нужно возвращаться на водораздел, оттуда на базу, пополнять боезапас и десантироваться в новом месте. Впрочем, по расчетам штаба, Андреев должен успеть, если по дороге ничего не случиться. Самодеятельность артиллериста по деблокированию Пронска, внесла в планы некоторую сумятицу, но не критичную — потеря десяти часов, лишь уплотнила график, зато давала определенный бонус — отсекала от Батыя чуть ли не половину войск — три тумена, из которых один основательно потрепан.

Юрий Игоревич, находящийся в трауре из-за гибели сына в ставке Батыя, узнав, что на Рязань движется враг, а Торжокский князь до сих пор не привел свои хваленые войска, смотрел на Афанасьева волком. Впрочем, вникнув в расклад и узнав о разгроме Гаюк-хана под Пронском, немного смягчился, но отношения были по прежнему натянутыми: где Пронск и где Рязань? По совету того же Афанасьева он три дня тому назад, когда еще была возможность, не стал отправлять рязанскую княгиню, невесток и главное — внуков во Владимир. Афанасьев и сам уже не рад, что дал такой совет: а вдруг артдивизион не успеет? Или того хуже, успеет, но не сможет разбить тридцати или сорокатысячное войско? Ведь там всего то девять гаубиц! Остальная ударная техника осталась вне игры: танки и бронетранспортеры могут лишь стоять без движения — лед слишком слабый. А где нет льда, там непроходимые леса. Получается — три сотни бездоспешных бойцов, пусть с винтовками и пулеметами, против сорока тысяч! К тому же, если красноармейцы не успеют проскочить под защиту крепостных стен, то в открытом поле, на первый взгляд, задача становится и вовсе не реальной. С такими думами и молодая жена не в радость. Чтобы случайно не сорваться, он пока отправил ее в женскую половину терема, утешать вдову Евпраксию.

А монголы приближались слишком быстро. Сначала пришло сообщение, что темник Урянх-Кадан захватил Белгород. Город, точнее не город, а приграничная крепость с немногочисленным гарнизоном пала, задержав монгол всего лишь на один день. Ее взяли штурмом, даже не разворачивая осадных машин. Потом прискакал вестник из под Ольгова. Этот город сопротивлялся чуть дольше — целых два дня. Затем потянулись беженцы из под стоящего на отшибе городка Исады. Его тоже плотно обложили, потому что с налету взять не смогли. Монголы разворачивали китайскую осадную артиллерию, чтобы сломать крепостные стены.

Все села вокруг Рязани опустели. Смерды и их семьи кто перебрался в Рязань, кто ушел дальше в Переяславец, кто в заокские леса. Лошадей, скот и домашнюю птицу крестьяне забирали с собой.

Обстановка сгущалась. Стоило Афанасьеву выйти во двор или трапезную, как Юрий Игоревич молча, втыкал в Афанасьева свой взгляд, как бы спрашивая, мол, ну и где же твои войска, князь?

Из-за этих взглядов Афанасьев последний день старался вовсе не выходить из предоставленной ему светелки, то и дело теребил радиста:

— Ну что там?

— Торжок отвечает, что из Силура пока вестей нет. — повторял радист одно и тоже.

Набат, ударивший сразу со всех колоколен, как-то разом подкосил Афанасьева:

— Не успели… — выдохнул он.