Рай под колпаком - Виталий Забирко

— Только не в качестве утопленника, — напутствовал я, отвязывая лодку от катера.

Пока он отчаливал, я для вида взял спиннинг и побросал блесну. Рыбак из меня никакой, и, естественно, щука блесну не брала. Наконец я увидел, что Бескровный отплыл на порядочное расстояние и тоже начал блеснить. Тогда я отложил спиннинг в сторону, открыл сумку и извлек видеокамеру.

Полчаса я старательно снимал реку, берега, небо, писателя в лодке. Он поймал-таки щуку, вытащил подсаком в лодку и минут пятнадцать после этого не ловил — обмывал первый улов. В видоискатель я пронаблюдал, как он достал из пакета штоф, пластиковый стаканчик, налил, затем с ехидной улыбкой повернулся ко мне, поднял стаканчик и выпил. Видел, что снимаю его на камеру. Ну и бог с ним, это меня не волновало. На всякий случай я вставил в камеру кассету — пусть думает, что снимаю ради развлечения.

Закончив проверку видеокамеры, я снова попытался ловить, но щука упорно не брала блесну. Наконец мне надоело. Монотонное занятие, не могу понять, чем оно так нравится Бескровному.

Заняться было абсолютно нечем, до сумерек оставалось часа два, и тогда я, съев бутерброд, надул матрац, бросил его на дно катера и лег. Ночью предстояла работа, и поспать было отнюдь не лишним.

Разбудила меня протяжная песня в хриплом исполнении писателя. Горланил он с чувством, от души:

Из-за острова на стрежень,На простор реки ЛузьмыВыплывают расписныеВальки Вмазина челны.

В сумерках над Лузьмой стелился туман, было сыро, и я спросонья почувствовал, что озяб. Не следовало спать весной на реке — обманчивое дневное тепло очень быстро сменяется ночным холодом от стылой воды.

Я встал. Туман над рекой был мне по пояс, но лодку Бескровного он скрывал полностью, слышались лишь песня и неспешный плеск весел. В вечерней тишине, когда звуки прижимаются к поверхности воды, определить расстояние невозможно — Валентин Сергеевич мог находиться и рядом, и за километр от катера.

— Как там улов? — спросил я в туман. — Коту поесть хватит?

Песня оборвалась.

— Эх, такую песню испортил… — помедлив, отозвался Бескровный. По голосу чувствовалось, что в штофе если что-то и осталось, то на донышке.

— Вам бы про камыш петь, как он шумел, а не про Разина.

— Слова надо слушать, сварливо возразил Бескровный. — Песня не про Стеньку Разина, а про Вальку Вмазина. На данный момент фамилия у меня такая.

Лодка вынырнула из тумана совершенно неожиданно. Ударила в борт, спружинила, и Бескровный от удара чуть не свалился в воду.

— Осторожнее! — запоздало крикнул я, но, увидев, что все обошлось, насмешливо добавил: — Капитан Вмазин, вы шли без сигнальных огней и чуть не протаранили катер. Пошел бы сейчас ко дну, как «Адмирал Нахимов».

— Не боись, салага, все путем! — не остался в долгу Бескровный. — Лови конец.

В катер шлепнулась веревка.

Я привязал конец к корме, подтянул лодку к борту и помог Валентину Сергеевичу забраться в катер.

— Что это вы холодный, как мертвец? — спросил он, не отпуская мою ладонь. — А, ну понятно, не рыбак. Так и воспаление легких заработать недолго.

Он перегнулся через борт, вынул из сумки штоф, взболтал остатки. Интуиция меня не подвела, водки в штофе осталось на донышке.

— Пейте! — благодушно предложил он. — Не души для, а здоровья ради.

Он был прав — продрог я до костей.

Я выпил из горлышка и уже через минуту почувствовал, как тепло начало разливаться по телу, а голова немного затуманилась.

— Демонстрировать улов будете?

— А что вы при звездах увидите? Поехали домой, там посмотрите..

Машинально я запрокинул голову и посмотрел вверх. С темного неба сыпался обильный звездопад.

— Глядите, метеоритный поток!

— Какие, к черту, метеориты?! — раздраженно фыркнул писатель. От его благостного настроения не осталось и следа. — Обстрел купола наши вояки ведут. Почти сутки уже — уму непостижимо, где столько снарядов набрали…

Действительно, что-то не то мне привиделось спросонья. На метеоритный поток это было мало похоже. Скорее на фейерверк, только бледный, невыразительный — все-таки боевые снаряды взрывались на куполе, а не ракеты праздничного салюта. Боевой обстрел вели по-разному: то кучно — единым залпом десятков снарядов, то методично — снаряд за снарядом в одну точку, то веером — проходясь строчкой по внешней поверхности купола. Красные дефисы снарядов ударяли о купол, разбрызгивались блеклыми вспышками, но ни звука не долетало до слуха. Неудивительно, что вначале я принял обстрел за метеоритный дождь.

Настроение, поднявшееся благодаря выпитой водке, улетучилось как дым. Стало тоскливо и одиноко.

— Лодку в катер затаскивать? — глухо спросил я Бескровного.

— Зачем? — Он равнодушно пожал плечами. — Так отбуксируем, может, завтра опять рыбачить пойду.

Я прошел в нос катера, включил мотор.

Через полчаса мы были у причала. Никогда не водил катер, но швартовка у меня получилась идеальной, как в кино. Подозреваю, что не я швартовался, а компьютер.

Валентин Сергеевич взял из лодки сумки и начал грузно подниматься по лестнице к особняку. Я хотел помочь, но он наотрез отказался. Рыбак, мол, добычу должен нести сам.

Поставив сумки у столика во дворе, он включил свет у бассейна и положил на столик прозрачный полиэтиленовый пакет с тремя щучками по локоть длиной.

— Вот, — с гордостью произнес он. — Сам не ожидал, что по весне столько поймаю. Надеялся в лучшем случае одну взять, но пофартило. Тут все дело в блесне — весной и летом щуку надо брать на колеблющуюся блесну, причем черноспинку, а осенью — на крутящуюся… Впрочем, осенью она и на голый крючок идет.

— Уху варить будем?

— Темнота! — фыркнул Валентин Сергеевич. — Кто варит уху только из хищной рыбы? Надо вначале плотву сварить и только потом щуку в уху бросать.

— Тогда — коту? — съехидничал я.

— Он речную рыбу не ест, ему морскую подавай. А эту щуку я вялить буду — как по мне, то под пиво она вкуснее воблы. Кстати, пивом надо в городе затовариться, а то скоро кончится и останется одно безалкогольное.

— Делайте что хотите, но соловья баснями не кормят, — махнул я рукой. — Устал с вами на рыбалке — сейчас перехвачу чего-нибудь и пойду спать.

Я делано зевнул.

— Погодите, я не весь улов показал, — интригующе покосился на меня Бескровный. Он нагнулся, извлек из сумки черный пластиковый пакет, водрузил на стол и раскрыл.

В первый момент мне показалось, что это морская мина — круглая, величиной с мяч, покрытая черными наростами эрозии, с выступающими во все стороны рожками детонаторов.