Тверской Баскак. Том Третий (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич D.Dominus

— Лады! — Скалюсь ему в ответ и вздыбливаю кобылу. — После победы посмотрим!

Отсюда скачу уже мимо конных порядков дружины Ярослава к месту своей оборудованной ставки. Она находится почти на вершине холма, так чтобы сигнальную мачту было видно отовсюду.

Осадив Луну, спрыгиваю на землю и бросаю поводья Прохору. Первый же взгляд на другую сторону равнины.

«Мать вашу…!» — Не удержавшись, мысленно крою монгол и всех их матерей.

Вся линия горизонта занята степными всадниками. Я знаю, они специально растянули строй, чтобы нам казалось, будто их неисчислимое множество. Эдакая психологическая атака, и надо сказать, впечатление действительно производит.

Не имей я точных данных о количестве монгольского войска, мог и задуматься. Но письмо Турсалана Хаши подтвердила мне и разведка. Три полных тумена, пять-шесть тысяч в отряде Неврюя, плюс дружина Александра около полутора тысяч, да еще войска Нижегородского и Муромского князей. Это тысячи полторы, в основном насильно набранной пехоты. Итого, по максимуму около тридцати девяти тысяч.

«А у меня, — мысленно прикидываю в очередной раз свои силы, — три полка моей пехоты, это без малого одиннадцать тысяч. Три тысячи владимирцев, две с половиной — тверской полк, около двух — новгородцы. Это — восемнадцать с половиной тысяч пехоты! А конницы⁈ Два полка конных стрелков — это тысяча. Столько же у князя Андрея. У всех союзных князей и того меньше — сотен семьсот. У Ярослав и Якуна чуть больше. Выходит, всего три с половиной тысячи. Не густо!»

— Двадцать две против тридцати девяти! — Тяжело вздохнув, гоню прочь мрачные мысли. — Зато у нас позиция превосходная и артиллерия! Так что еще неизвестно, чьи ставки выше!

От подсчетов меня отрывает голос Соболя.

— Вон смотри, как я и говорил. Слева у них воины этого, как его…

— Бельгутея! — Подсказываю ему имя монгольского темника.

— Во-во, его! — Поддакивает Ванька. — В центре Урянхадай, а с другого края Ширемун значит.

Молча киваю. Имена монгольских полководцев, которые Соболь так и не научился правильно выговаривать, я ему сам дал. Про них написал мне Турслан Хаши, а разведке Соболя нужно было только выяснить, кто и где движется. В обычае монгольского войска не перестраиваться перед битвой, чтобы не возникло путаницы. Все подразделения заранее распределяются так, чтобы к месту битвы выйти в предписанном порядке.

«Значит, три тумена в поле, — иронизирую про себя, — а главный злодей Неврюй, как водится, в засаде! Ладно! Пока все идет по плану, и это уже хорошо!»

Отрываю глаза от строящегося монгольского войска и, повернувшись назад, окидываю взглядом ставку и стоящий выше по холму мой личный резерв.

Калида, Соболь, десяток конных курьеров, чуть выше плотные шеренги пехотной бригады, а за развалинами Коломенского кремля скрыты от глаз два полка конных стрелков под командованием Куранбасы.

«Ну, вот и все! — Как бы делаю последнюю отметку. — С богом!»

Словно согласовав со мной начало, по всей равнине пронесся монгольский боевой клич.

— Уррааагх! — Грозный рев полетел по полю, отражаясь от лесной стены и обрушиваясь на русские полки.

«Нет, криком нас не испугаешь!» — Отмечаю, что в атаку пошла только первая волна, не больше трех тысяч.

Понятно, что это даже не атака, а скорее разведка боем, вдруг мы ничему не научились и так же, как когда-то на Калке, бросим в ответ всю свою конницу.

«Шишь вам!» — Злорадно наблюдаю за приближающейся линией всадников.

Развернутая лава по ходу сжимается в более плотный кулак и под грозный рев несется, словно бы собираясь врезаться в строй со всего маху. Наверное, чтобы не мчались так бездумно, можно было бы устроить нашим степным друзьям пару десятков сюрпризов в виде замаскированных ям-ловушек, воткнутых кольев и все такого прочего, но я не стал этого делать. Причина проста, я не хочу, чтобы монголы испугались. Да, да! Как ни странно это звучит. Монгольские военачальники не дураки, и если они решат, что атака в лоб не приведет к победе, то будут искать другие пути. Попытаются заблокировать меня в этом мешке или еще чего, а это мне совсем ни к чему. Я хочу, чтобы они видели — победа достижима, надо только чуть-чуть поднажать — и находились в состоянии этого морока с самого начала боя до самого конца!

Как я и ожидал, в пятидесяти шагах от нашего строя плотная линия конницы вновь рассыпается, и град стрел обрушивается на пехотные шеренги.

В ответ затренькали арбалеты, а я машу рукой сигнальщику. На мачте взмывают вверх два красных треугольных флага — залпом пли!

По сигналу тут же забухали отбойники всех семидесяти баллист, и остановившаяся линия всадников мгновенно потонула в клубах дыма и вспышках пламени.

Одного выстрела хватило, чтобы разведка покатилась обратно. Вижу, как монгольские сотни перестраиваются, пропуская вперед пехоту и русские дружины.

«Что, традиционная тактика не сработала, но продолжаем действовать по шаблону. — Комментирую их действия для самого себя. — Посылаем на убой тех, кого не жалко! Пусть зацепятся, а потом уж степные багатуры доделают дело!»

Смотрю на бегущую в атаку пехоту, и с первого же взгляда видно, что ополчение не обучено, ему бы максимум в глухой обороне стоять, а не в атаку бегать. Показываю сигнальщику указательный палец, и тот поднимает только один треугольник — легким по дистанции, беглым!

По выставленным дальномерам заработали баллисты, встречая атаку еще на трехстах шагах

Я понимаю, что все это так, для отвода глаз, и жду настоящего удара. Мой взгляд следит за перемещениями монгольской конницы, и вот оно. Пошла первая волна, и за ней сразу же вторая. Половина тумена Ширемуна рванулось в атаку на наш левый край.

Вот это уже серьезно! Командую первой ракетной батарее.

— Залп!

Там уже все готово, командиры расчетов поджигают фитиль и…

Раз, два, три… Яркий искрящийся огонек бежит по шнуру, и обложив всю позицию серыми вонючими клубами, три ракеты срываются со станков. Оставляя дымные хвосты, снаряды врезаются в конную массу, только-только набирающую ход. Грохочут три разрыва, застилая центр атаки полосой дыма и огня.

Конница шарахается прочь от взрывов, рассосредотачиваясь и забирая все больше вправо на появившийся простор. Тут начинают работать тяжелыми зарядами баллисты.

В центре дымные грибы разрывов накрывают дружину Александра, но упертый князь ведет своих всадников вперед, пока не упирается в выставленные длинные пики. Храпя и вставая на дыбы, кони отказываются идти на острия, и вся бронированная конница бесполезно топчется на месте, редея под арбалетным обстрелом.

На правом фланге разномастная пехота, попав под удары тяжелых снарядов, сразу же решила, что не ее эта битва, и побежала обратно к лесу. А вот слева монгольская конница прорвалась сквозь дымную пелену и, растянувшись широкой дугой, врезалась в тверские шеренги, одновременно пытаясь охватить их с флангов.

В поддержку первой волны от подножия холма пошел второй накат монгольской атаки. Топча бегущее назад ополчение, покатились вперед тумены Бельгутея и Урянхадая.

Даю команду сигнальщику, и на мачте взлетают три квадратных флага — всем ракетным батареям огонь!

Выстрел, и почти весь склон окутывается дымом. Девять ракет сразу взмывают в воздух.

Атакующая конная лава расцвечивается цветами разрывов, и вся долина заволакивается клочьями вонючего тумана. Падают лошади, катятся наземь всадники, но атака не останавливается.

Летят тяжелые заряды баллист, тренькают арбалетные спуски, но монгольская конница все же врубается в наш правый фланг и в центр. Рукопашная пошла уже по всей линии, а на левом крыле ордынцы прорвались на стыке между фургонами и тверским полком.

Я все это вижу, и гонец уже полетел к Ярославу.

— Атакуй князь! — Стиснув зубы, мысленно подгоняю тверского князя. — Не дай им зайти в наш тыл.

Удар тяжелой дружинной конницы сверху вниз сдержал прорыв превосходящего врага и даже немного потеснил его обратно. Тут напряжение вроде выровнялось, а вот на другом фланге дела пошли неважно. Монголы смяли левый край владимирцев и начали теснить их к реке.