Китайская невеста - Майкл Скотт

В голове Джонатана вдруг с силой вспыхнула мысль.

— Может быть после окончания войны ты согласишься подумать о возможности стать представителем компании «Рейкхелл и Бойнтон» в Кантоне?

— Для меня это было бы большой честью, — быстро ответила Молинда, — а ты не пожалеешь, что нанял женщину вместо мужчины?

— Уверен, что нет, — ответил Джонатан и улыбнулся.

— Поговорим об этом утром, — сказала Молинда, — а сейчас мы должны погасить лампы. Хозяин может заметить свет из своей комнаты и удивится, почему у нас так долго горит свет.

Джонатан признал ее правоту, но тут же к нему вернулась покинувшая было его неловкость. Прежде чем он успел воспротивиться, девушка задула лампы.

— Теперь будем спать, — спокойно проговорила она.

В полной темноте Джонатан разделся, затем приподнял москитную сетку с одного конца и устроился на самом краю кровати.

Молинда легла в кровать с другой стороны.

— Я не обижусь, если ты передумаешь и захочешь заняться со мной любовью, — мягко проговорила она. — Тогда я смогу показать тебе, как я благодарна тебе за твое предложение взять меня на работу.

Джонатан вступил в жестокую битву с соблазном и выиграл сражение.

— Это совершенно не обязательно, я не передумаю.

Она вздохнула, но, очевидно, поверила ему на слово, потому что через некоторое время до него донеслось ее спокойное ровное дыхание, свидетельствовавшее, что она заснула.

Прошло довольно много времени прежде чем он тоже уснул, и последней мыслью, мелькнувшей в сознании Джонатана, была страстная надежда, что его импульсивное предложение этого ответственного поста очаровательной красавице создаст не больше проблем, чем их снимет.

Шан-Вэй, высокий и широкоплечий, прохаживался по балкону, опоясывавшему его апартаменты на верхнем этаже старого императорского замка в Нанкине. Затем он ускорил свой шаг, пружинящий шаг прирожденного атлета, поскольку ему мучительно захотелось размяться. Вид, открывшийся с балкона, был великолепен, но молодой вельможа настолько привык к окружавшей его красоте, что взирал на нее невидящими глазами.

С трех сторон суматошный город, некогда служивший столицей, а теперь игравший скромную роль главного центра провинции Цзянсу окружала великолепная стена, поднимавшаяся на высоту семидесяти футов над землей. С четвертой — излучина реки Янцзы образовывала естественную бухту и порт, достаточно глубокий, чтобы в него могли заходить морские суда, которые в настоящий момент толпились в бухте. Даже в те дни, когда несколько месяцев тому назад англичане блокировали реку любой, даже самый последний житель города, мог совершенно свободно, без помех, покинуть это место на джонке или на сампане, на которых обычно подвозили продукты и воду к большим кораблям. А вот Шан-Вэй, прямой потомок маньчжурских императоров, не мог покинуть ненавистного места.

Слева внизу он мог видеть широкие улицы с деревьями, гигантскими изваяниями людей и мифических существ, которые вели к гробнице первого императора династии Мин. Справа высилось единственное в Нанкине строение, возвышавшееся над замком, и это было, пожалуй, единственное место, вызывавшее его интерес. Известное как Фарфоровая башня, потому что было выложено из фарфоровых кирпичей, оно достигало высоты в две тысячи шестьдесят восемь футов от земли. Эту башню выстроил более четырехсот лет назад один из императоров династии Мин в честь своей добродетельной матери, и Шан-Вэй с горечью подумал, как нередко думал в последнее время, что ему еще здорово повезло, что его кузен не повелел заточить его в ней.

В пагоде на самом верху Фарфоровой башни прозвенел колокол, и точно в тот момент, когда последний его звук, медленно угасая, замер вдали, послышался вежливый стук в дверь его покоев.

— Входите, доктор, — крикнул Шан-Вэй глубоким баритоном, зная, что личный врач императора, возглавлявший штат слуг — его главный тюремщик — был пунктуален до минуты.

Невысокого роста, в очках, врач присоединился к нему в прогулке по балкону, его шелковый халат шуршал при движении.

— Избыток свежего воздуха повредит легким Вашего Сиятельства.

— Недостаток свежего воздуха усиливает во мне тягу к бутылке, — прямолинейно ответил Шан-Вэй.

Императорский врач поспешно сменил тему.

— Ваше Сиятельство чувствует себя хорошо?

— Почему бы мне не чувствовать себя хорошо? — с раздражением ответил молодой вельможа, — я ем вдоволь отличной пищи, приготовленной отличным поваром. Могу спать больше, чем нужно, гуляю так много, что отоптал башмаки. И мне скучно до отвращения!

— Вам принести еще книг для чтения?

— Нет, пока не закончу историю династии Мин. К тому времени, когда прочту все те книги, что вы принесли мне, узнаю об осужденных императорах проклятого Срединного Царства гораздо больше, чем кто-либо на этой земле.

Хотя они были одни и никто не мог подслушать их разговор, врач тем не менее с беспокойством посмотрел через плечо.

— Вашему Сиятельству не следует столь неуважительно отзываться об императорах.

— Если Даогуан в ближайшее время не освободит меня, я сделаю кое-что похуже.

Врач снял очки, дыхнул на стекла, затем стал протирать их полой своего халата.

— Несколько юных наложниц, посланных из Пекина, прибыли сегодня, — сказал он. — Я прописываю вам сегодняшнюю ночь провести с одной из них. Или вы предпочитаете двух?

— Ни одной, — ответил Шан-Вэй. От естественной гордости он казался выше ростом. — Секс без любви надоел мне в не меньшей степени, чем другие нелицеприятные аспекты моего здесь заточения. Мое письмо императору Даогуану вручено ему?

— Клянусь вам, оно направлено императору специальным гонцом.

— Почему же тогда он не отвечает?

— Как я уже часто отвечал вам в последние дни, Ваше Сиятельство, Небесный император каждую минуту бодрствования проводит в размышлениях о войне с Великобританией.

Молодой кузен императора с презрением произнес:

— Если бы он не так много размышлял, а действовал, война закончилась бы гораздо быстрее.

— Вполне вероятно, но не мне советовать императору, как проводить время.

Слабая улыбка тронула уголки рта молодого человека.

— Вы правы, доктор, и я приношу свои извинения. Отправлено ли мое устное послание, которое вы передавали по памяти, принцессе Ань Мень?

— Да, Ваше Сиятельство, и ответ привез гонец, прибывший вместе с новыми наложницами, которые являются подарком вам от Ее Светлого Высочества.

— Направьте ей мою признательность, — сухо произнес Шан-Вэй. — Какова суть послания?

— Принцесса Ань Мень сообщает вам, что когда война закончится, она возобновит поиски подходящей супруги для Вашего Сиятельства. Когда же жена будет найдена, Ваше Сиятельство освободят и вам предоставят право жить в любом месте Срединного Царства.

Молодой вельможа стиснул кулаки.

— Понимает ли Ань Мень, что я выздоровел? Знает ли император, что у меня больше нет желания пить?

— Видимо, нет, — с симпатией произнес врач. — Я направил свое мнение, а также мнение моих коллег в Запретный город, но Небесный император, видимо, не принял наших гонцов.

— Но почему они настаивают на том, чтобы найти мне жену? Почему я не могу жениться на ком-нибудь по своему выбору?

Врач нервно откашлялся.

— Принцесса Ань Мень первой высказала предложение, что подходящая жена оказала бы большое воздействие на Ваше Сиятельство. Должен вам сообщить со всей моей к вам признательностью и откровенностью, я и мои коллеги были вынуждены согласиться с ее мнением. Она мудрая женщина, возможно, мудрейшая в стране и отлично понимает, что ваше пристрастие к вину происходит от скуки. Она верит — и в этом мы с ней согласны — что женитьба на подходящей женщине принесет Вашему Сиятельству удовольствие и позволит вести жизнь одновременно полезную и насыщенную.

Шан-Вэй остановился, быстро прошел в свою удобно обставленную комнату и опустился на подушки, сложенные на кушетке, стоящей на трех ножках, вырезанных в форме лап льва. Закрыв лицо руками, он пробормотал:

— Пусть духи императоров — моих богов и моих предков сжалятся надо мной. Сначала я должен ждать, когда Небесный император одолеет солдат и матросов английских «заморских дьяволов», затем ждать, когда Ань Мень возобновит поиски женщины, которую она уготовит мне в жены. Затем они найдут какой-нибудь другой предлог, а я буду торчать в этом чертовом замке пока не загнусь!

Джонатан и его помощники быстро поняли, что обстановка сильно изменилась, когда клипер стал подниматься вверх по дельте Жемчужной реки в направлении Вампу.

— Странно, — заметил Хомер Эллисон, — совсем не видно торговых джонок, рыбацкие сампаны тоже куда-то запропастились.