Замок ужаса - Юрий Брайдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он оказался молод. Приятное лицо, небольшие щегольские усы. Доверчивая, открытая, немного испуганная улыбка. Глаза серьезны и грустны.
Я не хочу, чтобы он умирал. Трагический крест сулит гибель скорую, страшную и необъяснимую. Ангел смерти и отчаяния, чернокрылый демон уже стоял за его спиной. Сказать ему?.. Или скрыть? Милосердие или истина?
И что-то во мне воспротивилось. Вот не хочу — и не хочу. Господи, а что я могу сделать? И эта мысль лишила меня сил. Я опустила голову, вновь склонившись над полудетской еще ладонью. Длинный лиловый ноготь вонзился в бороздку линии судьбы. Мысль какая-то мелькнула. Я напряглась. И почему-то вспомнила стихи. Написал их один светлый и печальный мальчик… Как там… Нет, не вспомнить точно. Что-то меня поразило в этих стихах… Он писал о гадалке, о том, как бежит по ладони ее хищный ноготок, расшифровывая каббалу судьбы. Бежит ноготок… «иглою по старой пластинке». О, как он был прав! Щекотное, немного двусмысленное и интимное движение ноготка по ладони, по сокровенным записям судьбы… А что я? Всего лишь голос ее. Что записано, то и скажу. И ничего более.
И тогда я начала бунтовать. Для начала я сбросила со стола тусклый кремовый череп. Потом сдернула скатерть — порхнули по комнате черно-карминные карты. Холодная злость кипела во мне, как ключ минеральной воды. К черту, к черту! Я не хочу, чтобы он умирал.
И я крепко взяла его взгляд, привязала его невидимыми нитями к пальцам своих рук. Глаза его качнулись и покатились, померкли, как звезды. Он уснул. Я поцеловала его ладонь. И дыхание мое растопило колдовство судьбы. Линии задрожали, смазались и потекли. И в небе сдвинулся Зодиак.
Вонзились мои ногти в рисунок ладони, который свивался драконом, грозя поглотить и меня, и спящего, и весь этот мир. И вдохновенно я провела ногтем первую линию, щедро отмеривая годы жизни. О, какую я нарисую ему судьбу! Кто будет он? Я припомнила его милые ореховые глаза и поняла: он будет поэт. Сатурн расцвел на ладони колючей звездою, которая падает в душу, вонзается всеми своими чистыми и острыми лучами, жжет, леденит и мучает, и тогда невозможно молчать. Как будут любить его женщины! Так, как любила бы его я… Он будет смел и удачлив. И добр. И честен. Ноготок дрогнул, пропустив в его судьбу опасную болезнь. Нет, нет, не бойся, милый. Я не пущу. И, обжигаясь, я быстро заровняла бороздку. А вот здесь, на Меркурии я нарисую ему наследство. Не очень большое. А здесь…
Он шевельнулся и застонал. Поспи еще минутку. Теперь путешествия. Теперь волю к действию. Теперь нежность. Что еще? Что же забыла я? Он сейчас проснется… Да!
Теперь я сделаю так, чтобы мы никогда не встретились…
Виталий Пищенко
Замок ужаса
Ирине —
жене и другу
…Сгорбилась впереди лесная чаща. Куда ведет затерявшаяся в траве и колючих кустарниках тропа? Кто знает… Видит это коршун, распростерший в бездонной синеве черные крылья. Видит, да не скажет. Молчат полустершиеся руны на вросшем в землю замшелом камне — другой была эта дорога в те далекие дни, когда оставила рука человека на бесчувственном теле валуна глубокие раны. Поманит за собой болотный огонек, и исчезнет невесть куда…
Но не бывает дорог без конца. — И что бы ни ждало там — в задернутом туманной пеленой будущем, истомившийся путник примет все как естественную данность, без удивления, без сомнений. Таков закон дороги, приучающей удивляться не новым открытиям, а вспоминать, словно сказку, недавно еще понятное и привычное начало пути…
Часть первая
Рассказ Николая Крутого
1
Сигнал видеофора надсадно гудел над самым ухом. Я, не глядя, ткнул пальцем в клавишу, нащупал на тумбочке часы, поднес к глазам. Половина девятого. Какого черта?!
Довольный смешок напомнил о видеофоре. С экрана весело улыбался Андрей Коваленко — мой соученик по классу учителя Богомила Герова. Изучив мою заспанную физиономию и всклокоченные волосы, друг детства соизволил открыть рот:
— Привет! А я-то, наивный, всегда считал, что Шерлок Холмс встает с первыми лучами Солнца.
— Какого черта? — на сей раз вслух пробормотал я, тщетно пытаясь выбраться из сладких объятий Морфея.
— Грубиян, — ласково сообщил Андрей, — но я не унижусь до ответных оскорблений. Это может отрицательно сказаться на твоих профессиональных качествах.
— У меня отпуск, — с достоинством сообщил я, укутываясь в простыню, — после обеда я отбываю на родину предков. И вообще, к твоему сведению, Николай Крутой сменил профессию. Отныне мое время принадлежит только литературе.
— Вах! — Андрей с деланным ужасом воздел руки к небу. — Бедные читатели! Еще один классик…
— Может хватит? — взмолился я. — Человек работал до четырех часов, спать хочет. У, варвар, подушкой в тебя, что ли, запустить?
— Валяй, — милостиво разрешил друг. — Велика вина моя, ибо не учел я, грешный, что настоящие гении творят в темное время суток… В общем, так. Оружие прибереги, пустишь его в ход через, — он взглянул на часы, — через сорок семь минут. Желательно увидеть тебя умытым, побритым и учти — я голоден, как волк. Короче говоря: времени мало, дел — много.
— Каких дел? — простонал я.
— Важных, — отрезал Андрей. — Первое: хочу тебя обнять. Второе: Сережка велел намылить тебе шею…
— За что? — возмутился я.
— За хвастовство. Кто обещал подарить ему свою книгу?
— Да не успел я! Она и вышла-то всего три дня назад.
— Вот! — Андрей многозначительно поднял палец. — Из-за твоей лености и неразворотливости таких же, как ты, безответственных личностей, бедный Линекер улетает к звездам, не имея бессмертного творения Николая Крутого. Стыдно! В общем, готовься к головомойке. Но это, как я уже сказал, лишь второе дело. А третье — самое важное… Третье узнаешь через сорок пять минут.
— Ну это уже свинство, — отреагировал я. — Разбудил, оскорбил, заинтриговал и — в кусты?
— Зато теперь не уснешь, — хохотнул Андрей, — все, отведенное тебе время начало отсчет!
— Постой! — окликнул я друга, прежде чем он отключился. — Как ты все же добрался до меня? Я ведь строжайше запретил электрон-секретарю будить меня до полудня.
— Так я тебе и сказал, — уклонился от ответа Андрей. — Ты же ему программу перестроишь. А мне потом снова голову ломать?
Ионный душ мигом прогнал остатки сна. Бегом я проскочил на кухню, набрал код доставки завтрака на дом. В школе Андрюшка любил яблоки во всех видах, — угощу я тебя, дружок, сегодня, попробуй только отказаться! Восемь блюд и все с яблоками. А себе — овсянки и чай с печеньем: Андрей овсянку терпеть не может.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});