Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

- Вика, тебя и правда по телевизору покажут?

После известия о награждении сестра приехала в гости и целый вечер досаждала мне своими глупостями.

- Правда, - буркнула я.

- А по какому каналу?

- По «Культуре». Но вряд ли ты слышала о таком канале. Сомневаюсь, что ты даже значение слова «культура» знаешь.

- Всё еще дуешься на меня?

- Нет, Аля, на что мне дуться? Это же мечта всей жизни - услышать, как родная сестра называет тебя чучелом!

- Я так не говорила! - Алевтина пошла на попятную. - Всего лишь заметила, что надо срочно купить тебе платье на церемонию награждения, а то ты, как всегда, не придашь этому значения и…

- … и поеду, «как чучело»!

- Ладно, извини, я погорячилась! Так когда отправимся за платьем? Время-то поджимает!

- Не поеду я с тобой никуда! В последний раз из подобной поездки ничего хорошего не вышло.

- Как это - не вышло? По-моему, всё просто отлично получилось! Не платье купили - огонь! Но в данном случае такое, конечно, не подойдет. Надо выбрать что-то скромное и в то же время - элегантное.

В общем, сестрица так на меня насела, что я поехала с ней за платьем - лишь бы отстала. Но, если честно, ее помощь пришлась кстати. Вкус у Алевтины всё же имелся - она подобрала отличное платье. Одна я бы не справилась. Потому что перед поездкой уже плохо соображала: находилась в диком нервном напряжении.

Мое буйное воображение рисовало картины жутких авиакатастроф, но я и не догадывалась, что командировка приведет меня к совсем другой катастрофе.

В день вылета пришлось встать в четыре утра. В восемь я приехала в аэропорт. Денис Сергеевич уже был на месте. Мы прошли регистрацию на рейс и поднялись в зал ожидания, из панорамных окон которого открывался вид на взлетно-посадочную полосу. Меня начала бить дрожь, ладони покрылись липким холодным потом. Я с тоской смотрела на коньяк в витрине всё еще закрытого дьютика и проклинала Морозова, который совершенно безмятежно развалился в кресле и стал что-то тыкать в своем планшете.

К тому времени я уже сильно жалела, что ввязалась в дурацкий спор. И готова была сама подарить кому-нибудь фламандский часослов (и даже инкунабулу, если б она у меня была), лишь бы поехать на поезде.

При посадке в самолет у меня стали подгибаться колени и страшно пересохло во рту. Хотелось броситься наутек, но было поздно. Мы заняли свои места. Время потянулось мучительно долго.

Накануне я решила, что не стану специально расспрашивать Морозова о его верном средстве от аэрофобии - будь что будет! Но когда самолет набрал скорость и взмыл в небо, а у меня заложило уши и сердце ушло в пятки, я не выдержала. Вцепившись в руку Дениса Сергеевича, громко воскликнула:

- Ну и где же это ваше хваленое средство?! Чего тянете? Что там нужно съесть или выпить - давайте скорее, а то меня сейчас стошнит!

Денис Сергеевич, который успел найти какой-то глянцевый журнал и теперь делал вид, что увлечен чтением, после этих слов отложил журнал в сторону, наклонился к моему уху и негромко произнес:

- Это была моя сестра.

- Что? Какая еще сестра, вы сейчас о чем? - сначала я вообще ничего не поняла.

- Девушка у меня дома. Вика. Моя родная сестра.

Я почему-то растерялась. И еще не до конца осознавая происходящее, стала нести всякую ерунду:

- Ваша сестра? Но она же… совсем на вас не похожа! Разве что ростом...

- Вот видишь - значит, родственники не всегда похожи, - ответил Денис Сергеевич.

Вдруг до меня дошло. Я увидела прошлое в совсем другом свете. И это меня настолько поразило, что я начала говорить совершенно невозможные вещи:

- Так зачем же вы мне тогда сказали, что она - ваша девушка?

- Что? Когда это я такое говорил? Напомни, пожалуйста.

Я быстро-быстро заморгала, пытаясь воссоздать в уме события двухмесячной давности.

- Вика, если ты забыла, напомню,- видимо, Денис Сергеевич понял, что ответа от меня не дождешься и решил взять ситуацию в свои руки. - Я тогда сказал: «есть девушка, которую я люблю», а не «у меня есть девушка». Разницу чувствуешь? Не зря же я спрашивал про твои навыки в лингвистическом анализе. Ты абсолютно неправильно интерпретировала мою речь.

- Ах, так, значит! Но ведь вы же… вы специально это сделали! Построили предложения так, чтоб я ее неправильно интерпретировала!

- Я сделал все, чтобы мы нормально закончили проект. Потому что знал, как это важно. Когда ты убежала от меня в тот вечер без объяснений… когда на следующий день шла мне навстречу с расширившимися от ужаса глазами, я понял: если не скажу подобное, ты не станешь дальше со мной работать.

- И для этого вы даже подстроили мне встречу… с Викой?

- Подстроил? Как бы я мог такое подстроить? Нет, всё случайно вышло. Она прилетела на пару дней - подписать кое-какие документы. Я и понятия не имел, что ты в это время решишь вернуть мне книги. И уж тем более не мог представить, что ты так… гм… бурно отреагируешь. Да, не буду отрицать - я многое утаил, не объяснил сразу. Но только потому, что сам не ожидал увидеть такую реакцию… а потом подумал, что тебе нужно время… разобраться со своими чувствами.

- Чувствами?

Лишь в тот момент я внезапно осознала, О ЧЁМ мы на самом деле говорим. И это меня так шокировало, что я закричала:

- Какую еще реакцию, что за глупости вы несете! И нет у меня никаких чувств!

- Совсем никаких чувств? Ладно. Зато смотри, как замечательно - от твоей аэрофобии не осталось и следа, - насмешливо заметил Денис Сергеевич.

Я снова быстро-быстро заморгала. А ведь и правда! Я даже забыла, что нахожусь в самолете.

- Так что… ты проиграла, Вика, - подвел итог Морозов.

В негодовании я отвернулась к иллюминатору и замолчала, но мозг мой в это время работал с бешеной скоростью. Да, я проиграла, но сейчас есть проблема поважнее. Если то была его сестра, тогда о ком он писал в блокноте? И на ком собрался жениться?