Бабочка - Ян Миклашевский

За время пребывания на Аномальных Гвоздю доводилось заходить в различные пустые дома. В из последних сил стоящие деревянные деревенские, в древние коммунальные клоповники, в многоэтажные ульи, бывшие когда-то общежитиями при заводах с уже забытыми названиями. Недострой тоже попадался. Поначалу Гвоздя это пугало, позже, несколько пообтеревшись, как будто привык, но сейчас ему казалось, что он вновь ощущает себя неопытным новичком, боящимся каждого шороха. Недостроенный дом пугал своей тишиной, как будто беззвучно вопившей, что здесь нет места живым.

Вошли в подъезд и выбрали комнату на первом этаже, из окна которой можно было бы наблюдать за проглядывающей сквозь деревья дорогой.

— В жопу это всё. Пойду растяжки ставить, — нервно прошептал Матрас. — А ну как кто со спины полезет. Гвоздь, пусть Хендрикс меня прикроет, а?

— Давайте, только не телитесь там особенно, — ответил Гвоздь, не отрываясь от окна, — из сети все вышли?

— Угу, не маленькие. Нечего отсвечивать у них на компах, сами знаем. Далеко соваться мы тоже не будем.

Гвоздь продолжил пялиться на едва заметную дорогу. Всё было неправильно — шли по давно нехоженой дороге как по пляжу, сунулись в странный лес, о котором вообще ничего известно не было, как к подруге в бюстгальтер. Про недостроенный дом и говорить нечего — не обошли его даже, сразу в комнату полезли. А ведь тут ещё один такой дом есть. По уму бы комнаты надо все проверить на предмет «нету ли там кого?». А если есть, то что тогда? Если там зверьё какое — шума будет ого-го, а шуметь сейчас никак нельзя. И всё на грани суеты, в медленной спешке, когда можешь и быстрее, но уже нельзя, а хочется. Сколько раз помереть могли за последние полчаса, не сосчитать.

А всё из-за этой толпы мертвяцкой. Не те ли это вояки, про которых Борщ рассказывал? Даже если и те, значения это уже не имеет. Те, эти, наши, не наши… важно количество и броня. Сколько там Матрас насчитал, порядка тридцати где-то. Бронька у них не самая слабая, шлемы опять же. Скольких мы снимем, пока они прочухаются, троих, четверых? Даже если десятерых (стрелять-то нужно в голову, а там шлем — поди попади ещё), остальные двадцать вдарят к тому моменту по нашей лёжке из всех стволов. Вояки опять же, у кого-то из них и что-то серьёзнее автомата может оказаться. Такое, что сразу в фарш, без вариантов.

— Терпеть не могу эту неопределённост, — думал Гвоздь. — Снаружи выгляжу сталкером, а внутри ну совсем не сталкер. Потому что никогда и не был сталкером. Никогда их не понимал. Ну как можно лезть непонятно куда, зачастую не зная, что тебя там ждёт, а порой даже не осознавая, куда ты вообще лезешь? О да, сокровища ушедших поколений и государств, бумажки, груды радиоактивного говна и разное аномальное дерьмо. Великие загадки, секреты и прочие тайны трусов Шахерезады. Стоит оно денег? Возможно. А жизни? Своей жизни, единственной и неповторимой. Да не стоит ни хера. Вон парни на дороге деньги любили, думали, что помогут им серьёзное снаряжение с крутым вооружением, а им по мозгам Радар, или что-то в этом роде, разок вжарил и всё. А может и выбросом прошедшим приложило, но большой разницы для них это уже не имеет. Тащутся по дороге, мычат что-то и ни деньги им не нужны, ни прочие блага цивилизации. Да что там, сами себе не нужны. Нет у них смысла в жизни, потому что жизни этой у них тоже больше нет. И сознания толком тоже нет, остался лишь набор приобретённых рефлексов и чего-то ещё. Всё, отъездились.

Куда они там идут, на запад? В Вилёвск, надо полагать, будь он неладен. Вот что их туда тянет, как будто им там намазано? И ведь не всех тянет, но большую часть. А мы куда шли? В ту же сторону, если так подумать. Может мы и вправду уже мертвы и это всё нам просто чудится? Подцепил нас Контролёр, картинки шлёт, а мы в Вилёвск топаем. Кто знает, может вояки-то как раз и нормальные, а контра этот нас с дороги увёл, чтобы им на глаза не попались. С мертвяками у них разговор короткий. И не только у них, да и разговора-то и нет, если так посудить. Вот пройдут вояки, там и мы дальше потопаем, воображая, что живые, что у нас есть цель, что у нас есть в жизни что-то важное. А на самом деле это всё просто иллюзия и нет у нас ничего этого, осталось только полурастительное существование до того момента, когда тело уже совсем сгниёт. Без смысла, без целей, без мечтаний, без надежд, без мыслей и без какой бы то ни было пользы. Существование, одно слово.

А может оно так и лучше? Уж точно легче — нет никаких проблем, ничего тебя не беспокоит. Нет болезней, нет тревог, нет ожиданий и сожалений. Полное равнодушие даже к себе самому — как можно беспокоиться о том, чего нет? Если для остальных тебя нет, то нафиг ты нужен себе самому? Без разницы куда идти — всё одно и то же…

— Э, Гвоздь, ты чего?

Гвоздь как будто вывалился из другой реальности. Мир снова приобрёл цвета и звуки.

— Ты о чём задумался-то? — Матрас энергично тряс его за плечо. — Сам не свой как будто был.

— Ох, мужики, — Гвоздь постепенно приходил в себя, — Вырубило меня что-то как будто. Что с мертвяками?

— Прошли мимо минут пятнадцать назад. Растяжки-то мы быстро поставили, за пять минут управились. Вернулись сюда, смотрим — ты тихо так сидишь, застыл как статуя и в окно уставился. Подумали, что это какая-то техника особенная, чтобы не отсвечивать — мало ли, чему вас, шпионов, там учат. Побледнел потом, ну а когда у тебя губы дёргаться начали, тут до нас дошло, что ерунда какая-то происходит.

— Смурь какая-то в башку полезла, — Гвоздь приложился к фляге с водой, — Сам не понял, как оно началось. Осмотреть здесь всё надо, не знаем же, что тут вообще происходит.

— Радаром, небось, придавило, — Хендрикс закурил. — Недалеко до него, несколько километров всего лишь, вот и долбит по мозгам, дятел хренов. Дотянулся. Хорошо ещё, что не в полную силу. Если бы не холмы и леса — к тем ребятам уже присоединились. Мы-то с Матрасом привычные, а вот ты к нему настолько близко не совался наверняка, так?

— Угу, — мрачно согласился Гвоздь, — нечего живым тут делать.

— Зона вообще не место для живых, — холодным голос произнёс Матрас. — Не звал нас сюда никто, сами полезли. А вот дома действительно обойти надо бы — не доверяю я детекторам. И, как мне кажется, уже никто из нас им не доверяет.

— Тихо, — Гвоздь поднёс палец к губам. — Слышите?

Дважды повторять не пришлось — Матрас и Хендрикс застыли словно две статуи. Комната наполнилась оглушающей тишиной, сквозь которую постепенно проступило еле слышное далёкое щёлкание.

— Все слышат? — прошептал Гвоздь. Матрас и Хендрикс дружно кивнули.

— Вроде не в лесу, а где-то тут, в доме.

— Твою мать, — тихо выругался Матрас. — Как знал, что слишком уж тут спокойно.

— Не кипешуй, — Хендрикс нацепил на ствол маленькое зеркальце и с его помощью осматривал коридор сквозь дверной проём, — если что, свалим через окно. Только что-то мне этот звук напомнил.

— Как будто свет кто-то включает и выключает. И у машин так релюха щёлкает, когда на аварийку ставишь, — Гвоздь с помощью такого же, как у Хендрикса, зеркальца осматривал пейзаж за окном. — Вроде из подвала донеслось, нет?

Но, несмотря на это, решили всё же сначала осмотреть надземную часть домов. Ежесекундно ожидая появления неведомой угрозы, заходили в комнаты, но находили в них только лишь бетонную крошку и разный строительный мусор. Пару раз попались кости какой-то мелкой живности. В конце концов, не осмотренным остался только подвал, который встретил их закрытой дверью с висящим на ней бесформенным куском ржавчины, бывшим когда-то навесным замком. Других входов не было.

— И это радует, — усмехнулся Хендрикс, подбирая с земли непонятно почему не истлевший за такое количество времени кусок арматуры.

— Угу, как массаж простаты, — съязвил Матрас. — Тикает-то там. Как сразу-то не услышали, понять не могу.

Замок при прикосновении осыпался ржавыми хлопьями. Петли, на которых держалась дверь, тоже, а сама она, лишившись всех креплений, вывалилась наружу, едва не придавив собой Хендрикса, но тот, впрочем, успел вовремя отпрыгнуть. Из подвала пахнуло гнилью и плесенью, а за входом в него взору сталкеров предстала густая как смоль тьма. Все трое включили фонари и опустили забрала. Кто-то даже от торжественности момента испортил воздух, но остальные этого не почувствовали.

Локаторы живых существ не врали — если кто тут и водился, то были это мелкие грызуны, да и то очень давно. Данным помещением брезговали даже аномалии, и только плесень разрослась белой шалью по стенам. Пол был покрыт разводами от воды, затекавшей сюда во время дождей, и наростами грибков. На другой стороне подвала тускло моргала лампочка.

— Чо за? — голос Хендрикса был приглушен забралом. — Наверху труб не клали даже, не то, что проводку. Откуда тут этому свету в конце тоннеля взяться?