КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников. - Иона Якир

А вот выдержка из заключения вышестоящего командования: «...К моменту приезда т. Якира в Коротояк положение было критическим. В Коротояке находились части Кексгольмского полка, и то они эвакуировались в Репьевку - Острогожск... Якир поехал в Острогожск и заставил Сахарова подчиниться дисциплине и сражаться в рядах 8-й армии. В течение двух дней он собрал разбросанные остатки полков и двинул их в бой...»

Перечитывая сейчас документы, я представляю себе дорогого мне человека, любителя музыки и химии, в гуще боев. В то время, добравшись до Воронежа, я питалась только слухами и рассказами товарищей. Эти рассказы, как мне иногда казалось, сочинялись специально для меня. Пусть, мол, девушка, невеста Якира, порадуется!

Прямо из гущи боев Иону, больного и ослабевшего, отвезли в имение Охотниково, предоставив ему возможность немного отдохнуть и прийти в себя. Вместе с секретарем Реввоенсовета армии Владимиром Константиновичем Соцковым я тоже отправилась туда. Когда я увидела любимого, сердце мое сжалось от боли и испуга. На него страшно было смотреть. Скелет, еле обтянутый кожей, заострившееся лицо с ввалившимися глазами, со странным отсутствующим взглядом... От прежнего жизнерадостного и довольно крепкого студента ничего не осталось.

Моему приезду Иона не обрадовался и даже с упреком сказал:

- Зачем ты приехала? Зачем подвергала себя опасностям и лишениям?

Потом он устало прикрыл глаза и глухо произнес слова, от которых и по сей день, когда вспоминаю, горло схватывает судорога.

- Пойми, Саинька, сейчас моя жизнь отдана революции... На личные радости я не имею права до тех пор, пока Советская власть твердо не станет на ноги... Не сердись и пойми меня...

Он еле шевелил губами, но слова шли из самой глубины его сердца, и я, не найдя ответа, молча и виновато присела рядом. Осторожным движением он погладил мою руку - крепись, мол, все еще впереди, не отчаивайся...

Мне ничего не оставалось делать, как побыстрее собраться обратно в Воронеж, а оттуда в Харьков.

Заметив в моих глазах печаль и страдание, товарищи из штаба армии - Соцков, Весник, Базилевич, Фирсов - старались меня успокоить и даже слегка поругивали Якира за то, что он гонит невесту обратно. Но, видимо, они гордились Ионой. Кто-то даже бросил такую фразу:

- Не человек, а кремень. Кроме революции, для него ничего не существует.

Следующая моя встреча с Ионой произошла в маленьком городке Сватово-Лучки, неподалеку от Харькова. На этот раз Иона сам вызвал меня телеграммой на два дня, воспользовавшись небольшим затишьем на фронте. Вместе с друзьями встретил меня на вокзале и повез домой. На столе был приготовлен скромный завтрак, в вазочке стоял большой букет цветов. Это меня очень растрогало.

Иона чувствовал себя лучше, был словоохотлив и заботлив.

Два дня пролетели как сон. Переполненная счастьем и любовью, я с трудом рассталась с Ионой и поехала назад, в Харьков.

Работала я в Харьковском горпродкоме счетоводом. Однажды утром только раскрыла служебные бумаги и счета, как услыхала за спиной шум и знакомые голоса. Подняла голову и обмерла: в дверях увидела улыбающихся Иону Якира и Володю Соцкова. Неловко обняв меня, Иона протянул какую-то бумажку:

- Читай... И собирайся побыстрее!

Это было разрешение начальства отпустить меня с работы. Оказывается, Иона уже успел побывать у начальника горпродкома, представился ему моим женихом, прибывшим на короткий срок с фронта, и получил разрешение увезти свою невесту.

В горпродком я уже не вернулась: вместе с Ионой уехала к месту его нового назначения - в Одессу. Поселились мы на даче бывшего царского генерала Сухомлинова, вскоре к нам присоединились Гарькавый, Левензон, Гусарев и еще много товарищей, направленных на Украину. Здесь же, в Одессе, Иона стал с благословения товарища Аралова формировать 45-ю стрелковую дивизию.

Я начала работать в информотделе Бессарабского правительства и находилась в эшелоне на станции Раздельная. Штаб 45-й дивизии разместился на станции Бирзула, поэтому видеться с Ионой приходилось очень редко, да ему было и не до меня: навалилось слишком много срочных и трудных дел.

Бессарабское правительство просуществовало недолго, и после его расформирования я с радостью поспешила в Бирзулу. Но обстоятельства снова разлучили нас с мужем.

Одессу, Вознесенск, Помошную и Черкассы захватили деникинцы. Вся территория между Каневом и Белой Церковью и к югу от железной дороги Бирзула - Голта кишела многочисленными петлюровскими и прочими бандами. Возле Жабокричева и Крыжополя оперировали части галичан, к югу вдоль Днестра - румыны. 45-я дивизия оказалась во вражеском кольце, из которого надо было вырваться во что бы то ни стало. Из истории гражданской войны известно, что в связи с таким положением была создана Южная группа войск, которую возглавили Якир, Гамарник, Затонский и Немитц. Командование 45-й дивизией временно принял на себя Илья Гарькавый. Поход Южной группы занимает свое почетное место в военной истории, и не мне описывать его. Приведу только отдельные детали.

Помню, как-то ночью Иона вместе с Гамарником и Затонским приехал из Одессы на паровозе. Даже не зайдя в наш вагон, чтобы поздороваться со мной, Иона направился прямо в штаб: там состоялось военное совещание.

Всю ночь я просидела без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Неужели он уедет, так и не повидав меня?

Но под утро Иона забежал в вагон, порывисто обнял меня и прошептал в самое ухо: - Саинька, дивизия окружена... Весь подвижной состав мы сожжем, а сами будем прорываться... - Потом испытующе взглянул на меня, словно хотел проверить, пойму ли я его, и добавил: - Я приказал всем женщинам покинуть дивизию. Тебе нужно показать пример и уехать первой. Захвати с собой еще несколько семей.

- Неужели ты заставишь меня уехать в такой момент? - запротестовала я.

- Иного выхода нет. Поход будет тяжелым, прольется много крови, я должен все время быть рядом с бойцами. Нет, нет, жёны станут обузой, пойми это...

- А если что случится?..

Он усмехнулся и ласково погладил меня, как ребенка.

- Мы с тобой молоды, родная, будем надеяться на лучшее... Как только вырвемся, обязательно встретимся!..

Еще несколько минут я упрашивала взять меня с собой, но Иона был неумолим. С необычной для него настойчивостью он объяснил мне, что сейчас должен быть свободен от всяких личных переживаний и волнений и думать только о спасении войск. Конечно, я видела, чувствовала, что ему очень тяжело расставаться со мной: ведь мы, собственно, еще не успели и побыть вместе, но, отдав приказ, он не хотел для себя никаких привилегий.