Проблемы души нашего времени - Карл Густав Юнг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни в коем случае нельзя понимать эти проекции как индивидуальное и осознанное отношение. Это ни в коем случае не так. Проекция порождает принудительную зависимость на основании неосознанных, отнюдь не биологических мотивов. В романе «Она» Райдер Хаггард в некотором приближении показал, мир каких удивительных представлений лежит в основе проекций анимы. Там присутствует, по сути, духовное содержание, часто в эротической «обертке», фрагменты примитивной мифологической ментальности, проявления архетипов, совокупно образующие так называемое коллективное бессознательное. Соответственно, подобное отношение, если взять его основу, тоже коллективно, а не индивидуально. (Бенуа, создавший в «Атлантиде» фантастическую фигуру, которая в мельчайших подробностях накладывается на женский образ Хаггарда, обвинял последнего в плагиате.)
Если у одного из супругов имеет место такая проекция, то коллективное биологическое отношение выступает против коллективного духовного и ведет к описанному выше разрыву в душе содержащего. Если ему удается справиться, то именно благодаря этому конфликту он обретает самого себя. В этом случае проекция, опасная сама по себе, помогает перейти от коллективного к индивидуальному отношению, что равнозначно полному осознанию отношения в браке. Поскольку целью этой статьи является разбор психологии брака, постольку я опущу рассуждения о психологии проекционных отношений и ограничусь только упоминанием самого факта.
Едва ли возможно рассуждать о психологическом отношении в браке без хотя бы краткого упоминания природы критических переходов и указания на опасность неправильного понимания. Ясно, что нельзя психологически понять то, что не было пережито на собственном опыте. Этот факт, увы, никому не мешает утверждать, будто его суждение является единственно верным и правильным. Это поразительное обстоятельство проистекает из переоценки соответствующего содержания сознания. (Без накопления внимания человек не смог бы ничего сознавать.) Так получается, что каждый возраст обладает своей психологической истиной, так сказать, своей программной истиной, то есть определенной ступенью психологического развития. Есть ступени, которых достигают лишь немногие – это вопросы расы (породы), семьи, воспитания, дарований и страстей. Природа аристократична. Нормальный человек – это фикция, хотя существуют, конечно, общепризнанные закономерности. Душевная жизнь есть развитие, которое может остановиться на самых нижних ступенях. Дело обстоит так, как если бы каждый индивидуум обладал специфическим весом, соответственно которому он поднимается или опускается на ту ступень, где достигает своих границ. Соответственно этому формируются его познания и убеждения. Нет поэтому ничего удивительного в том, что большинство всех браков с биологической определенностью достигает высших психологических границ без вреда для духовного и нравственного здоровья. Относительное меньшинство оказывается в глубоком разладе с самими собой. Там, где велика внешняя потребность, конфликт из-за недостатка энергии может не обрести драматического напряжения. Но пропорционально росту социальной уверенности нарастает психологическая неопределенность и неуверенность: исходно неосознаваемая, она вызывает неврозы, затем осознается и ведет к отчуждению, ссорам, разводам и прочим «ошибкам брака». На более высокой ступени познаются новые возможности психологического развития, которые затрагивают религиозную область, где критическое суждение достигает своего предела.
На всех этих ступенях возможны длительные остановки с полным отсутствием осознания того, что может последовать на следующем этапе развития. Как правило, даже подход к следующей ступени преграждают мощнейшие предрассудки и суеверные страхи (это исключительно полезное явление, ибо человек, которому волей случая позволяется занять слишком высокую для него ступень, начинает выглядеть как ущербный глупец).
Природа не только аристократична, но еще полна эзотерики. Ни один разумный человек не даст соблазнить себя сокрытием тайны, ибо он слишком хорошо знает, что тайну душевного развития невозможно выдать, просто потому что развитие заложено и сосредоточено в самом индивидууме.
Аналитическая психология и мировоззрение[103]
Немецкое слово Weltanschauung[104] вряд ли можно перевести на другой язык. Исходя из этого, мы сразу понимаем, что оно должно иметь некое психологическое своеобразие. Это слово выражает не только понятие о мире – подобное значение вполне поддается переводу, – но вместе с тем и отношение к миру. Слово «философия» подразумевает нечто схожее, однако оно затрагивает лишь интеллектуальную область, тогда как слово Weltanschauung охватывает все способы восприятия мира, включая в том числе философский. Так, существуют эстетическое, религиозное, идеалистическое, реалистическое, романтическое, практическое Weltanschauung, если перечислить всего несколько разновидностей. В этом смысле понятие Weltanschauung сопоставимо с понятием установки, которое выражено понятийно.
Что в таком случае следует понимать под установкой? Установка – это психологический термин, характеризующий особое расположение психических элементов, направленное на какую-то цель или подчиненное некоему руководящему принципу. Если сравнить наши психические элементы с воинством, а различные формы установки – с боевым расположением частей, то внимание, например, можно было бы представить как состояние полной боеготовности в окружении разведывательных групп. Едва численность и позиция неприятеля становятся известными, диспозиция изменяется: войско начинает движение в направлении заданной цели. Абсолютно так же изменяется психическая установка. В состоянии внимания господствует бдительность, собственные мысли человека подавляются, насколько это возможно, заодно с прочими субъективными элементами, но при переходе к активной установке субъективные элементы проявляются в сознании – это представления о цели и побуждение к действию. У войска имеется командующий и штаб, а у психической установки есть своя общая направляющая идея, которую подкрепляет обширный материал – впечатления, принципы, различные аффекты и т. п.
Надо сказать, что никакое человеческое действие не является сугубо простым – изолированной, если угодно, реакцией на определенный раздражитель. Всякое наше действие или поступок обусловливается сочетанием психических факторов. Снова обращаясь к аналогии с войском, мы могли бы сравнить эти процессы с деятельностью штаба. Для солдата в окопе все выглядит так, будто войско отступает, потому что враг атаковал, или наступает, потому что врага заметили. Наш сознательный разум всегда расположен примерять на себя роль простого солдата и верить простым решениям. Но на самом деле сражение дают в конкретном месте и в конкретное время потому, что таков общий план наступления, согласно которому простых солдат уже несколько дней перебрасывали к нужной точке. А этот общий план, опять-таки, представляет собой не спонтанную реакцию на донесения разведки, а результат творческой инициативы командующего; более того, он обусловливается действиями противника и, возможно, невоенными, политическими соображениями, о которых простой солдат, разумеется, не осведомлен. Последние факторы также обладают крайне сложной природой и лежат за пределами понимания простого солдата, притом что они могут быть предельно ясны командиру. Но и командующий тоже кое-чего наверняка не знает: речь о его собственных, персональных убеждениях и предпочтениях. В итоге войско находится как будто под прямым и четким командованием, но само командование
