Основы флирта с обнаженным оборотнем (ЛП) - Харпер Молли

— Мэгги, — предостерегающе сказала Эви. — Твоя мама и остальная родня могут терпеть твои заскоки, но если ты возьмешься буянить здесь, то заплатишь за каждую разбитую вещь.

— Я пришла сюда не затем, чтобы буянить, — огрызнулась Мэгги и посмотрела на меня с непроницаемым выражением лица. — Надо поговорить. Прогуляемся?

— Я еще не сошла с ума, чтобы идти с тобой в какую-нибудь подворотню, — заявила я. — Именно так и заканчивают женщины в репортажах, которые транслирует Си-Эн-Эн.

— Да не собираюсь я нападать, — вздохнула она. — Я обдумала то, что ты мне сказала тогда у мамы. И хочу поговорить. Снаружи.

— Через дорогу стоит скамейка, дальше не уходи, — напутствовала меня Эви. — Я буду наблюдать.

— Господи, Эви! — возмутилась Мэгги. — Я же сказала, что не собираюсь на нее нападать!

— Уж я прослежу, — парировала Эви. — Она носит под сердцем малыша — твоего племянника или племянницу.

У Мэгги отвисла челюсть, впрочем, как и у меня.

— Как ты узнала? — спросила я.

Эви погладила меня по голове.

— О, дорогая, нам давно все известно. Стоило тебе посмотреть на еду и тебя начинало тошнить. Думаешь, мы ничего не замечали?

Все сидящие за стойкой дружно кивнули.

— Мы хотим устроить для тебя тематический праздник в следующем месяце, — сказала Герти и подмигнула. — Будет торт и веселые конкурсы. Тебе понравится.

— Приехали! — вздохнула я. — Получается, я зря наряжалась в балахоны.

Мы перешли улицу, и Мэгги то и дело настороженно поглядывала в мою сторону.

— А тебе это не навредит? — хрипло поинтересовалась она, когда мы уселись на грубую дощатую скамейку.

— У меня все отлично, — сказала я. — Но спасибо, что спросила.

— Мама должна была рассказать, — пропыхтела она. — Но теперь понятно, почему она безостановочно вяжет.

— Ну, мы не знали, как ты это воспримешь, Мэгги. Скажи честно, чего ты хочешь?

Она посмотрела на свои руки и сорвала заусенец.

— Охота и драки всегда давались мне очень легко. Я не мастак вести задушевные разговоры. Понимаешь, мне гораздо проще пустить в ход кулаки.

Я тут же передвинулась чуть дальше по скамейке. Мэгги фыркнула, но слегка улыбнулась.

— Когда Купер ушел, я не то чтобы злилась, — сказала он. — Мне было больно. Нет, я не стыдилась брата. И дело даже не в том, что он испугался, когда напала другая стая. Я и сама испугалась до чертиков. Когда Купер ушел, мне показалась, что он стыдится тех моих поступков. Словно мне самой должно быть стыдно за свое умение сражаться, убивать, защищать то, что я люблю. Ведь именно он всегда внушал мне, что я такая же сильная, как и любой в стае. И вдруг оказалось, что это вовсе не так? Как будто все его слова обернулись ложью. Вся наша связь — это ложь. Он был всем для меня — и отцом, и братом. И вот так потерять его… нет, это даже не боль. Я буквально слетела с катушек. Все эти годы я ждала, что обида утихнет, хотя бы чуть-чуть, но она росла и росла.

— А как же Самсон?

— Самсон замечательный, — сказала она, пожимая плечами, и внезапно становясь совсем юной. — Но всегда был, как бы это сказать… милым? Любит охотиться, но ненавидит сражаться. Эли действительно взял на себя всю ответственность, когда принял руководство стаей. Эли близок мне по духу. Всегда говорит, что просто придерживает место Купера, пока тот не вернется. Но по правде сказать, я и сама не знаю, хочу ли его возвращения.

— И почему я не могу быть альфой? — требовательно спросила Мэгги. — Я одна из сильнейших в стае. Я самая быстрая. И если не считать Эли, возможно, и самая умная. Именно я вступилась за стаю, когда на нас напали. Почему мне нельзя взять то, от чего отказался Купер? Если он не хочет этим заниматься, то почему бы мне не взяться за дело? Как он может проявлять такое пренебрежение, словно речь идет о пустяках?

Я осторожно потрепала ее по руке.

— По-видимому, на повестке стоит что-то еще, кроме привычной обиды на отъезд родного брата.

— Да, в течение многих лет я была…

— Могу подсказать парочку прилагательных, если надо.

Мэгги сверкнула глазами.

— Я была избалованной, эгоистичной маленькой дрянью, заслуживающей хорошей порки. Долгие годы я отвратительно относилась к брату. Поскольку думала, что он недостаточно страдает. Эли всегда говорил, что он выглядит вполне довольным. И почему-то эти заявления только подливали масла в огонь. Я считала, что если мне плохо, то Куперу должно быть сто крат хуже, понимаешь? И когда я увидела, что он счастлив с тобой, то создалось ощущение, что он ловко избежал наказания. Я понятия не имела, как сильно он переживает. Не знала, что он тоже скучает. Я так долго злилась на него. И теперь не представляю, как выбраться из этой трясины.

— Чего же ты хочешь от меня Мэгги? Совета? Отпущения грехов? Живи дальше и больше не будь стервой.

— Нет, я хочу спросить. Как, по-твоему, Купер сможет меня простить?

Мэгги подняла взгляд и неожиданно стала похожа на неоперившегося птенца.

Я обняла ее. Ну как обняла, поставила руку на скамейку за спиной Мэгги, фактически не прикасаясь к ней, но мои намерения были кристально ясны.

— Думаю вам с Купером надо поговорить. Ему очень сильно тебя не хватает, но вам надо кое-что обсудить.

— Спасибо, — пробормотала Мэгги, выпрямляясь. — Но это вовсе не означает, что ты мне нравишься.

— О, разумеется. Я по-прежнему считаю тебя избалованной врединой. Дай только родить, и я тебе такую взбучку устрою, Скреппи Ду.

Мэгги усмехнулась, встала и пошла по направлению к лесу, видневшемуся в конце улицы. Я не видела, как она обратилась, но услышала последовавший протяжный вой. Я покачала головой. Да уж, на шоу «Доктора Фила» такого точно не увидишь.

На следующее утро Купер не вернулся. И даже не позвонил. Я отправилась на работу, полагая, что после охоты он может сразу поехать в «Ледник», но наступил обед, а Купер так и не объявился и не отвечал на звонки. Я готовила и подменяла Эви, которая отлеживалась дома после визита к дантисту. И хотя мне не терпелось слинять домой, чтобы проверить не вернулся ли Купер, я не могла уйти.

Я размышляла о том, не приняла ли Мэгги мой совет, как указание к действию, и не побежала ли тотчас выслеживать Купера. Вдруг они помирились и отлично проводят время, наслаждаясь волчьими кровными узами? Мне больше нравился этот вариант, чем тот, где они сошлись в нешуточной схватке, и теперь Купер свернулся калачиком где-то в лесу и зализывает раненое яичко.

Нервы постепенно сдавали. Чтобы отвлечься, я опустила голову, и, собирая тарелки, пыталась внушить себе, что веду себя глупо и слишком волнуюсь. Нет никаких оснований думать, что Купер попал в беду. Мне известно лишь то, что охота проходит успешно, и ему платят сверхурочные. Тем не менее я не могла избавиться от назойливых вспышек легкой тревоги в в глубине сознания, пока огибала стойку, чтобы принять заказ у Алана.

— Привет, Мо, — сказал он. — Как самочувствие?

— Хорошее. Теперь не испытываю рвотных позывов всякий раз, когда раскалываю яйцо, и это большое подспорье в моей профессии.

Алан рассмеялся и посмотрел на прикрепленный к поясу телефон, который начал звонить.

— Прости. Одну минутку. Эй, Уолт, чем могу… Тихо, тихо, Уолт. Подожди. Скажи им, чтобы перестали кричать, я не слышу тебя.

Я наклонила голову, вопросительно глядя на Алана. Он закатил глаза и пожал плечами.

— Кого застрелили? — воскликнул он и вскочил, опрокинув стул. — Нет, не надо тащить его сюда! Лучше ко мне в сарай. Да, сейчас буду.

Алан захлопнул мобильник.

— Уолт с друзьями застрелили волка за городом. Говорят, здоровый сукин сын. Просят приехать и посмотреть, не он ли напал на Сьюзи и Абнера.

Я замерла, чувствуя, как кровь ревет в ушах. Блокнот выскользнул из рук и упал на пол.

Алан поднял взгляд и нахмурился.

— С тобой все нормально? Ты побледнела. Может, присядешь?

— А с волком что? — я услышала свой вопрос.