Прими свою тень - Оксана Демченко

Не зря Йенхо выкупил древнюю крепость в горах Тигара. Неприступные скалы, аскетичная архитектура и удобный обзор, отсутствие соседей, фиолетовое небо высокогорья. Высота над уровнем моря – пять тысяч метров. Достойно высшего… пусть и бескрылого, по нынешней его природе.

Риан оповестил о своем прибытии заранее, со всеми необходимыми по этикету иерархии айри церемониями. Его ждали, точно зная и время, и цель визита. Указали подсветкой место посадки, провели до контакта с землей на автопилоте, мягко и бережно. Когда дверь мобиля скользнула, открывая обзор на внутренний двор замка, в десяти шагах от посадочной площадки уже стояли, склонившись почтительно и церемонно, двое служителей, айри из числа ближних.

– Принимать вас – честь. Ан-моэ отдыхает на террасе, чтимый Аэртоэльверриан, – еще ниже согнулся младший из айри, выговаривая полное имя гостя. – Желаете испробовать чай? Могу предложить «серебряные цветы полуночи» или исполнить иное ваше пожелание.

– Цветы так цветы, – не стал усложнять ситуацию Риан. Улыбнулся уголками губ и добавил подобающее по этикету: – Почту за честь разделить уединение ан-моэ, не нарушая привычного течения жизни достойного дома.

Айри выпрямился и с сомнением покосился на гостя, не забывая излучать всем своим видом вежливое почтение. Сознание плотно закрыто и отгорожено доступными его опыту щитами. Все равно очевидно: не верит, что прибывший сможет не нарушить течение жизни. Осуждает, мучительно разрываясь между уважением к возрасту и статусу гостя – эрто, живого гения – и его ролью никчемного одиночки, отрицаемого иерархией. Да и поведение ан-моэ красноречиво: принимает гостя не в доме, а на террасе. Другой бы, едва узнав, отменил визит, оскорбленный неуважением. К тому же нанесение обиды тонко и изящно подчеркнуто предложением убогого местного чая…

Риан улыбнулся шире, шагая вверх по ступеням древней каменной лестницы, отполированной несчетным множеством путников за века, прошедшие с момента ее создания. Какие мелочи занимают его родичей! И смешно, и грустно, и примитивно просто в опознании…

– Девятьсот лет назад, – тихо и повествовательно сообщил он, – здесь была обитель воинов, последователей великого мастера врачевания.

– Воинов или врачей, осмелюсь уточнить? – не удержался от любопытства айри, шедший рядом.

– Первым и низшим этапом обучения считалось мастерство причинения ущерба, – вздохнул Риан. – Постигшие его, исчерпавшие чашу стремления к соперничеству, обретали право целить. – Он ехидно прищурился и добавил: – Я еще не избыл в те времена тщеславия и мечтал стать лучшим воином. Перед изгнанием я лично вырубил в камне и отшлифовал вот эти ступени. Такова была воля учителя. Приятно вспомнить, как я тут выкладывался. Лестница-то длинная. У меня горели легкие, ныла спина, и моя воинственность постепенно убывала.

Провожатый поперхнулся новостью и замолчал. Когда позади осталась последняя ступень, взгляду открылась обширная природная терраса. Несколько узловатых древесных стволиков причудливо изгибались над обрывом. Горный ручеек змеился по скале, копил воду в чаше на высоте нескольких метров и ронял ее одной прозрачной нитью хрустальных капель в каменные ладони у корней абрикосового дерева. На грубо ошлифованной вертикали скалы пристальный взгляд и сейчас мог обнаружить символ единения начал, нанесенный, по людским меркам, немыслимо давно…

Ан-моэ сидел на толстом войлочном ковре, расстеленном посреди помоста из сплошного полированного кедра. Одет он был в штаны некрашеного полотна и просторную рубаху навыпуск. Провожатый поклонился и ушел. Риан вежливо кивнул, получив приглашение «воссесть и созерцать», удобно расположился на ковре и дождался, пока хозяин наполнит и подаст пиалу с чаем. Отхлебнул, поставил в сторонку.

Вид с террасы стоил того, чтобы его созерцать. Облака плыли внизу, и пики гор протыкали их и ловили – тоже внизу. Солнце сеяло лучи сквозь пряди серой шерстяной влажности, украшало ее алмазными искрами бликов, высвечивало глубины и снова погружало в тень. Порой облака расползались и открывали вид на далекие предгорья, где день был золотым и горячим, воздух густел запахами и полнился звуками. Сюда, ввысь, не доносилось и эхо той, нижней жизни. Под фиолетовым небом царил прохладный покой неизменности бытия, достойного богов.

– Хочешь отнять у меня все это? – горько усмехнулся Йенхо.

Риан помнил полное имя ан-моэ, длинное и звучное, подобающее высшему существу, но предпочитал не титуловать и не усложнять беседу.

– Зачем? Я жил здесь почти тысячу лет назад и ушел вниз, с тех пор не переменился настолько, чтобы жаждать уединения и тратить время на длительные перелеты. Мне не нужен твой дворец. Однако же прими мою благодарность, он сохранен в точности, даже дерево учителя на своем месте и водопад мудрости по-прежнему плачет о несовершенстве мира.

– Ты указал немыслимо странную причину визита, – усмехнулся Йенхо. – «Пройти все ступени лестницы учеников». Ты их прошел. Что дальше?

– Хочу задать вопрос. Таково право одолевшего лестницу.

Йенхо поморщился и промолчал. Смотреть на него Риану было и больно, и грустно. Прожил ведь семь сотен лет, накопил неплохой опыт, настоящее уважение своего народа. Не кидался в крайности, не высказывал сумасбродных идей, работал на общее благо в Академии. Подбирал учеников и выглядел ярым поборником старых обычаев, в которых ловко находил и выставлял напоказ лучшее, разумное. Охотно общался с людьми, порой не избегал и волвеков… И все же впал в недуг самовозвышения, затеял раскол. Тайный, подлый, окончательный. Кто бы мог подумать на него? Не злодей. Ничуть не злодей! По внешности – среднего роста худощавый мужчина с красивым волевым лицом. Тело тренированное и крепкое, двигается неторопливо, уверенно. В крупных серых глазах читается спокойный, рассудительный ум…

– Знаю я твой вопрос, пожалуй. Зачем я все это затеял, да?

Риан тихо рассмеялся и покачал головой. Он не ожидал столь наивного варианта. Неужели его опять, в невесть который раз, недооценили?

– На этот вопрос я могу ответить полнее, чем ты сам. Потому что я не боюсь ответа. Ты хотел летать выше всех, как и подобает настоящему дракону. Есть два способа добиться возвышения. Первый – вырастить собственные крылья и не прекращать работу над ними ни на миг. Этому я учу по мере сил. Ты предпочитаешь иной способ: подрезать чужие крылья, ограничивая высоту полета всех, кроме ан-моэ. Заманчивый вариант, его можно красиво подать ученикам.

– Чем же он плох?

– Сначала ты захочешь обрезать только кончики крыльев и только самым нахальным низшим… Потом ситуация зайдет дальше, уже и право на крылья окажется предметом обсуждения. Но это полдела. Когда все станут ползать, высота полета ан-моэ тоже сделается ничтожной. Твой путь – падение. Потом поймешь, у тебя еще много времени на осознание ошибок. Великий дракон щедр к нам, айри, в даровании сроков на размышление… Мой вопрос иного рода, Йенхо. Однажды, – Риан придвинул заварник и наполнил свою пиалу, снова взглянул на дерево и капли водопада, – сорок семь лет назад, если быть точным, ты заглянул, будучи на Хьёртте, в дом вожака. Ты знал, что застанешь там только сына Даура, всё учли твои младшие, готовя ту подлость… Ты рассказал мальчику Йяллу о древней пещере духов и тени волвека. Посоветовал ребенку самостоятельно пройти первую трансформацию, без наблюдения и поддержки старших. Обещал, что именно так он сможет увидеть великого гролла во плоти…

– Это не вопрос, – насторожился Йенхо и заговорил сухо и жестко: – Да, так и было. Я провел важный эксперимент. Меня интересовало, может ли волвек самостоятельно добиться полного контроля над своим «я», определить баланс сознания и подсознания. Мне думалось, что ответ отрицательный, что каждого формирует вожак, и сына – особенно. И не говори, что мальчик мог сойти с ума. Я не стану слушать твой бред про этику в науке.

– Стариковский бред, – усмехнулся Риан. – Я обычно так свои размышления называю… Видишь ли, я пока подбираюсь к вопросу, чтобы ты и его не счел бредом. Ты пришел к инопланетянину, который мыслит иначе, воспринимает мир иначе, реагирует иначе. Пришел и сказал нечто сомнительное даже для себя самого на языке, для вас обоих различном в звучании и смысле слов. Подверг риску не просто жизнь ребенка, но устои и обычаи рода волвеков. Получил некий результат опыта, не имеющий смысла и ценности. Вы ведь друг друга не поняли. Точнее, он постепенно пришел к осознанию идеи, а вот ты – нет… Я бы сказал, что тогда, сорок семь лет назад, ты впервые смоделировал контакт с внешней для айри цивилизацией. И потерпел сокрушительное поражение. Главный итог опыта состоит в неспособности наладить контакт для существа с твоим типом сознания – закрытым для приятия нового и чуждого.

– Опять не наблюдаю вопроса.

– Мы, старики, – завел привычную тему Риан, щурясь от сдерживаемой насмешки, – любим болтать впустую, нам бы только найти слушателя. Пока что тебе интересно, ты даже приоткрылся ненадолго, из своего панциря выглянул, оценивая мои рассуждения. Вот и терпи. Время есть.