Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

(В Главмосстрое я получил напутствие перед полетом на БАМ, где московские строители сооружали многоэтажные дома в Тынде - столице Байкало-Амурской магистрали. Точно такие как в Москве, но с тройными стеклами от сорокаградусных морозов. После путешествия по тайге, где из-под колес выпрыгивали непуганые зайцы, земляки-строители привели безденежных московских журналистов в большой сарай, игравший роль универмага, заваленного дубленками и прочими супердефицитными товарами. Увидеть их в свободной продаже в другом месте на одной шестой части суши было тогда невозможно).

В старой Москве под № 1 по Космодамианскому переулку значилась Тверская полицейская часть. Ее разрушили в 1925 году, чтобы построить Институт Ленина. Это был краеугольный камень пирамиды, которую начали спешно возводить соратники Ильича, превращая покойного вождя в бого-человека. Основателем и первым директором Института стал известный нам ближайший соратник и друг вождя Лев Каменев, перед расстрелом издававший Пушкина. Тогда, в 25-м, он совмещал должность директора Института Ленина с должностями главы Московского Совета, председателя Совета Труда и Обороны, членством в Политбюро ЦК и т. д. Всемогущий был человек в СССР и партии. Именно ему перед смертью вождь передал личный архив, на основе которого вырос государственный, щедро финансируемый Институт Ленина. В его стенах не только собиралось и изучалось наследство основателя ленинизма, но и надежно прятались многие документы, представляющие вождя не в роли "доброго дедушки", а в образе тирана, узаконившего массовый террор, институт заложников, расстрелы без суда, убийство священников, зажиточных крестьян, офицеров. В стенах Института скрывались факты биографии Владимира Ильича, как, например, сведения о еврейском происхождении отца матери, Израиля Бланка, при крещении поменявшего имя. Институт издавал собрание сочинений Ильича под редакцией Л. Б. Каменева.

Строительство Института считалось делом особой государственной важности. В конкурсе из 16 предложений выбрали проект архитектора Сергея Чернышева, до революции строившего доходные дома и особняки. Один из них мы видели в конце Остоженки, 51. Он выглядит так, словно появиля после пожара 1812 года, типичный ампирный домик с портиком, а время его постройки 1914-й.

Спустя десять лет, когда умер Ленин, господствовал в мире конструктивизм, которому советская власть не препятствовала тогда. Лев Каменев одобрил выбор архитектурного жюри. Таким образом напротив резиденции главы Московского Совета, бывшего дворца генерал-губернатора, в 1926 году ударными большевистскими темпами возведена была крупная бетонная коробка с прямоугольными окнами. Над четырьмя этажами Института возвышался корпус книгохранилища. В глубине бетонной твердыни поместили заказанные в дружественной тогда Германии стальные сейфы фирмы Круппа. Сюда поступили все рукописи Ленина, все бумаги, к которым прикасалась его рука. В этих стенах начали концентрировать рукописи Маркса, Энгельса, Сталина, документы Центрального Комитета партии...

Перед войной у входа в Институт разбили сквер и установили скульптуру Ленина Сергея Меркурова. Этот монументалист снимал посмертные маски Льва Толстого и Ленина, вождей партии. По ним изваял надгробные бюсты у стен Кремля. Меркуров - автор памятника Тимирязеву у Никитских ворот. Десятки лет специализировался на образах Ленина и Сталина. Его статуи Иосифа Сталина установили перед главным входом Выставки и перед Третьяковской галереей. Гигантская статуя Сталина возвышалась над каналом Москва-Волга. А самая грандиозная - горой поднялась над Волго-Донским каналом. Все они демонтированы. Красного гранита Иосиф Виссарионович с отбитым носом нашел успокоение в парке у нового здания Третьяковской галлереи на Крымской набережной, Меркуровский Ленин украшал Зал заседаний Верховного Совета СССР в Кремле. И его больше нет, как нет зала, где гремели овации в честь великого вождя....

Повезло маленькой статуе из красного камня перед входом в бывший Институт Ленина, бывший Партархив, ныне Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории.

В дверь архива я робко постучал в "оттепель", попросив личные дела соратников и сотрудников Ленина, чьи имена выписал из его телефонной книжки в кремлевском кабинете, никем не изученной. Почти все абоненты кремлевской станции были расстреляны. И в "оттепель" имена многих из них произносить не рекомендовалось, называть в газете - тем более. Мне выдали папки, на обложке которых значились имена реабилитированных к тому времени партийцев. Но папки были либо пустые, либо хранили листочки с анкетными данными. Такая то была партия, поубивавшая лучших своих сынов.

Бетонный куб архива десятилетиями пополнялся потоком бумаг, исходящих со Старой площади. Поэтому рядом с домом Чернышева построили новое здание, протянувшееся вдоль Столешникова переулка. Вход в него с Большой Дмитровке, где на фасаде отчеканены барельефы Маркса, Энгельса, Ленина.

Новый корпус цветом, фактурой и формой стен - подстать зданию Сергея Чернышева. Оно однажды попало на глаза Сталина и Кагановича, правившего Москвой в 1930-1935 годах, когда они занялись вплотную "реконструкцией". Стиль постройки вызвал бурную реакцию отторжения у вождей, конструктивизму в пролетарской Москве был поставлен непреодолимый заслон. При встрече с архитекторами Каганович здание Института Ленина отругал. После чего охотников творить в стиле конструктивизма в Москве не осталось.

Чтобы построить новое здание архива, сломали, как мы знаем, здание бывшей типографии и дома С. И. Селивановского. Кроме этого здания ничего нового в Столешниках за годы советской власти не появилось, что позволило переулку сохранить образ, сформировавшийся к началу первой мировой войны.

В 1914 году по проекту архитектора Н. А. Эйхенвальда начали сооружать доходный дом на углу с Большой Дмитровкой. Заселили его после окончания войн, при нэпе. Тогда по инициативе ведущего советского журналиста Михаила Кольцова, работавшего в "Правде", образовали жилищный кооператив "Правдист". Его усилиями завершено было строительство дома. Жильцами новостройки стали журналисты и писатели, сам Михаил Кольцов. Здесь он жил до переезда в дом на набережной, где оказался соседом первых лиц СССР, разделив с ними печальную участь в годы "большого террора". Михаил Кольцов писал не только очерки и репортажи, фельетоны. Он автор "Испанского дневника", книги о гражданской войне в Испании, участником которой был. На той войне заслужил орден боевого Красного Знамени не только как журналист, но и политический советник испанского правительства. Эта деятельность его погубила. После отчета на Политбюро Сталин, шутя, играя со своей жертвой, как кошка с мышкой, назвал Кольцова доном Мигелем, и, прощаясь, любезно спросил:

- У вас есть револьвер, товарищ Кольцов?

- Есть, товарищ Сталин.

- Но вы не собираетесь из него застрелиться?

- Конечно нет, и в мыслях не имею.

- Отлично! Еще раз спасибо, товарищ Кольцов. До свидания, дон Мигель!

Не пощадил товарищ Сталин дона Мигеля, лучшего журналиста "Правды". Ему было тесно в стенах редакции, даже такой влиятельной газеты, органа ЦК. Кольцов основал журналы "Огонек" и "Крокодил", возобновил в новом укрупненном масштабе биографическую серию "Жизнь замечательных людей", основанную русским издателем Флорентием Павленковым, а не Максимом Горьким, как пишут. Он воплощал в себе лучшее, что было в советской журналистике, не только отражал, но и воздействовал на жизнь, играл в ней активную роль. Он испытал на себе "мертвую петлю", сев в самолет, совершал небезопасные тогда дальние перелеты над Черным морем, Гиндукушем, странами Европы. Был командиром созданной по его идее агитационной авиаэскадрильи. Ее флагманом летал созданный конструкторским бюро Андрея Туполева самый большой в мире восьмимоторный самолет "Максим Горький". Этот гигант, крылья которого простирались на 63 метра, поднимал 72 пассажира и 8 членов экипажа. На его борту были кресла со столиками, за которыми можно было писать, телефонная станция и типография, радиорубка для связи с газетами. Великан поднимал в небо "ударников труда", они удостаивались чести вместе с семьей совершить облет Москвы. В один из таких рейсов "Максим Горький" 18 мая 1935 года, к ужасу всей страны, рухнул на землю, столкнувшись в воздухе с истребителем, летчик которого пытался сделать вокруг самолета фигуру высшего пилотажа...

Через несколько лет рухнул на землю расстрелянный командир авиаэскадрильи Михаил Кольцов, депутат Верховного Совета СССР, член-корреспондент Академии наук СССР...

Сосед его, писатель Константин Паустовский, написал в Столешниках известные в свое время книги "Блистающие облака", "Колхиду", "Кара-Бугаз", знаменитые "Мещерские рассказы". А писатель Рувим Фраерман сочинил любимую детьми нескольких поколений "Дикую собаку Динго, или Первую любовь". (В этом доме в Столешниках сын Бориса Пастернака сообщил мне адрес дома в Москве, где родился его отец, о чем впервые я написал в "Московской правде".)