Артист (СИ) - Никонов Андрей

Чёрная тень появилась словно из ниоткуда, и бросилась на Травина. Овчарка метилась в шею, она прыгнула, когда до Сергея оставалось метра три, мощное мускулистое тело вытянулось в воздухе, как струна, папы были выдвинуты вперёд. Травин подставил ладонь, почувствовал, как её стискивают зубами, используя инерцию собаки, направил её к земле, свободной рукой нажал на затылок, а укушенной рванул вверх. Позвонки хрустнули, собака захрипела и разжала челюсти. Ладонь ныла, но толстая перчатка спасла от зубов. Сергей перевёл взгляд на домик — с этой стороны появилась собака, на пороге стоял человек.

— Фитц, — позвал он, — ко мне.

Травин сделал шаг в сторону, ближе к деревьям. Охранник пристально вглядывался в темноту, продолжая звать собаку. В одной руке он держал ружьё, в другой — керосиновый фонарь. Сергей продолжал медленно отходить к зарослям, но человек с ружьём пока что его не замечал. Он вертел головой, наконец уткнулся взглядом в ворота и вспомнил, наверное, что у него есть не только собака, но и товарищ. В голове у охранника завертелись шестерёнки, совмещая события — отсутствие животного. открытые ворота, одиночество.

— Бруно, — заорал он по-немецки, — старый дурак, ты зачем ворота открыл? Чтоб тебя там черти сожрали, опять шляешься за оградой. Сам будешь собаку ловить, теперь до утра за ней гоняться.

Он теперь уже уверенно потопал к воротам, распахнул их пошире, чтобы протиснуть свой выпирающий живот. Травин досчитал до десяти, бегом вернулся к воротам, вылез вслед за охранником, тихо подошёл сзади, обхватил рукой за шею и стиснул, одновременно зажимая другой рукой рот. Пузан дёрнулся, палец его нажал на спусковой крючок, ружьё выстрелило.

В комнате на первом этаже, справа от парадного крыльца, трое играли в карты. Всего в сельхозкоммуне «Светлый путь» состояло пятьдесят семь человек, включая Мартина и Генриха Липке, а также самого Ганса. Из них мужчин — девятнадцать, только они здесь и появлялись, женщины и дети жили в Бетании, также в посёлках Визентруд и Блюменфельд, и в бывшую усадьбу и носа не совали. Постоянно охраняли пленных семеро, сменяясь каждую неделю, так что Генрих почти не соврал.

Двое дежурили у ворот, трое сидели в бывшей привратницкой, ещё двое обходили территорию. Восьмой, о котором Генрих ничего не сказал, сидел здесь же, в комнате, и читал книгу. Этот коммунар был настолько массивным, что казалось, на стуле расположился не человек, а оживший тролль из скандинавских легенд. Книга в лапищах охранника казалась маленьким блокнотом, подбородок у него почти отсутствовал, низкий лоб переходил в мощные надбровные дуги, на которых висели крохотные очки. Несмотря на угрожающую внешность, на вид сидящему ещё не было двадцати.

— Эй, Кляйн, — позвал его один из играющих в карты, — вроде у ворот стреляли, будь добр, сходи, посмотри, что там. И дай Бруно затрещину, надоел уже палить по гоблинам или кого он там в темноте видит.

— Мы бы пошли, — сказал второй, — но он спьяну и нас пристрелит.

Кляйн молча отложил книгу, снял очки, поднялся, стул облегчённо скрипнул. Росту в юноше было больше двух метров, а чтобы протиснуться в дверь, он немного свёл плечи. Уже в дверях развернулся. Лоб Кляйна находился выше уровня притолоки, ему пришлось немного наклониться, чтобы видеть комнату.

— Где Генрих? — тихо спросил он.

— Так уехал он меньше часа назад.

— Почему меня не предупредили?

— Ты спал, — с готовностью ответил второй, — Мартин приказал тебя не будить, а ты взял, сам проснулся, и не спросил ничего. Герр Липке тоже уехал, вместе с Генрихом, будут не раньше третьего дня, а Ганс сейчас с артисткой развлекается, велел не беспокоить. И ещё велел сжечь пленников.

— Всех?

— Да. И чтобы мы притворились, что пожар тушим.

Громила покачал головой, и тяжело ступая по половицам, ушел.

— Уф, — признался первый игрок, — я здесь главный в охране, парню-то всего восемнадцать, молокосос, так каждый раз его прошу, не приказываю, как вам, дуракам, а прошу! И одновременно думаю, что будет, если он не согласится. Уж лучше тогда самому бежать и делать. Не заметили, что-то он расстроился?

— А то, — согласился третий. — Говорят, герр Липке ему новенькую обещал. Последнюю-то он пополам разорвал, изверг, так что, считай, бедняжка ещё легко отделается.

— Тихо, — шикнул первый, — услышит еще. Помнишь, что с тем торговцем из Карраса случилось, когда он над Кляйном посмеяться решил? А ты мне ещё сорок червонцев должен. Раздавай.

Глава 25

Глава 25.

Кляйн не торопясь шёл по дорожке к воротам, держа в руках свёрток. Бруно, пожилой охранник, был известен своими выходками — иногда посреди ночи он выходил наружу и палил по теням, утверждая, что явились демоны и они виноваты в том, что у него пропадают вещи. По мнению Кляйна, виноват был яблочный шнапс. Сам Кляйн никогда не пил спиртное и не курил, хотя не был ни лютеранином, ни вообще немцем. К Липке во двор он зашёл случайно пятнадцать лет назад — просить милостыню, и так и остался. До одиннадцати лет Кляйн был страшненьким, маленьким и тощим, его били и называли карликом. В двенадцать он начал расти, к четырнадцати перегнал ростом большую часть взрослых, а в пятнадцать Ганса Липке. Одновременно Кляйн раздался в плечах, его больше не дразнили карликом, никто над ним не смеялся и не пытался ударить, даже не смотря на все странности и то, что обаяния в нем не прибавилось. В детстве, когда его все шпыняли, мальчик полюбил чтение, и до сих пор предпочитал проводить время с книгой в руках. А ещё ему нравилось убивать. И не просто убивать, а так, чтобы жертва испытала как можно больше боли.

Он не дошёл до ворот метров десять, когда почувствовал, что что-то не так. Дверь в бывшую дворницкую была закрыта, а ворота заперты. Их мог запереть напарник Бруно, но тот никогда так не делал — старик обычно не задерживался снаружи, ему хватало пяти, максимум десяти минут, чтобы повоевать с тенями и вернуться. И где собака? Дверца клетки едва слышно била по прутьям под порывами ветра.

У Кляйна хищно раздулись ноздри, глаза сверкнули, похоже, кто-то решил с ними поиграть.

Играть юноша тоже любил.

Травин закрыл ворота машинально. Так он хотел сделать перед тем, как придушил пузана. Но тот выстрелил, и логичнее было бы оставить ворота нараспашку, чтобы те, кто придёт их искать, увидели, что ушли оба. Он понял это, когда отбежал метров на пятьдесят вглубь территории, но возвращаться уже не стал. Оставалось ещё сорок пять минут, с учётом вот-вот поднявшейся тревоги в три раза меньше. Убегать всегда проще, чем проникать внутрь. То, что кроме Зои, придётся и других пленников спасать, немного усложняло задачу.

Вдоль забора он дошёл до запертого склада, а от него под укрытием деревьев к дому. В окне на первом этаже он увидел троих мужчин, играющих в карты. И это было странно — звук выстрела точно должен был их потревожить. Разгадка пришла почти сразу — на крыльцо вышел массивный, крупнее самого Травина громила, и не торопясь зашагал к воротам. Сергей в свете фонаря хорошо его рассмотрел — молодой парень внешностью напоминал неандертальца. Двигался парень, несмотря на свои габариты, легко, чуть не дойдя до ворот, остановился, зачем-то принюхался, развернул свёрток, и достал лук со стрелами. А потом скользнул в заросли.

— Пижон, — хмыкнул Сергей.

Лук, по его мнению, был неприятным оружием в умелых руках — откуда сделали выстрел, пойди определи, оперённый снаряд прилетает почти бесшумно и за секунду преодолевает семьдесят, а то и сто метров. Однако у него и недостатков хватало, к примеру, звук распространяется в воздухе в три-четыре раза быстрее стрелы, и щелчок тетивы, если к этому готов, можно услышать заранее. Травин мог пойти вслед за парнем, но лучник наверняка знал территорию куда лучше, и находился в знакомом для него окружении.

С этого момента Сергей считал, что его обнаружили, и с ножами лезть против скрывающегося непонятно где верзилы он не собирался. Можно было вернуться и забрать двустволку второго привратника — её Травин не стал далеко выкидывать, прислонил к ограде с внешней стороны. Но если на двоих охранников приходилось два ружья, наверняка они держали ещё одно или два про запас.