Дню Победы! Крылья в небе - Леонид Крупатин

   А ещё, ко мне в отсутствие Татьяны, вдруг исподволь, не нагло, о всё настойчивее стала уделять внимание Леночка дочка хозяев, где снимала квартиру Татьяна.. Однажды даже сказала:

 -И надолго тебя хватит с этой старухой?

   В общем-то, она меня оскорбила и Татьяну,… Но я сдержался, хотя хотелось ей сказать, что,  несмотря на то, что Татьяна старше её на восемь лет, но есть на что посмотреть, в отличие от тебя, у которой, кроме молодости ничего нет! Ко мне и сестрёнка её Катерина, пятнадцати лет всё время приставала, но по-детски, рассказывая мне стишки, упражняясь, так сказать в сценическом искусстве, хотя я сам в этом был «дуб, дубом». Но после того, как она меня увидела на сцене, я для неё стал непререкаемым авторитетом. А вот Леночке эти приставания сестрёнки не нравились и она её даже прогоняла на правах старшей. Мать у них была довольно больная, полная женщина и Леночка чувствовала себя ответственной за всё семейное хозяйство и командовала Катериной вместо матери, а та, проявляя подростковую независимость, отвечала ей грубо и они из-за меня ругались. Но это было в отсутствие Татьяны и я старался без Татьяны у неё на квартире не бывать.

    Меня  как-то тоже подзадоривало, то, что я пользуюсь таким успехом, но голову не терял, хотя элемент тщеславия присутствовал. Но за всё надо платить…

      Беда караулила зарвавшегося птенца в том месте, где её не должно быть! И беда была страшная!

          В декабре мы были во второй смене и меня перед обедом увезла скорая помощь, так как я  совершил аварию и был сильно обожжён вольтовой дугой… Это было в декабре 1964 года в шесть часов  вечера перед обедом который во второй смене бывает с семи до восьми часов вечера. Там сгорели  мои брови и ресницы, но не любовь Татьяны.

       Это случилось в первый год моей самостоятельной работы  электромонтёром автоматических линий в цехе Сварных Рам Волгоградского Тракторного Завода. Я закончил училище с присвоением третьего разряда. Быстро освоился на работе, показал себя и меня перевели на работу особой сложности - по обслуживанию трёх автоматических линий с присвоением 4-го разряда-несколько дней назад. Ну, конечно в таком возрасте элемент самоуверенности вплоть до зазнайства присутствовал. Работая во второй смене( а меня до 18 лет не имели права ставить во вторую смену, да ещё и без надзора старших), вечером перед обедом, где-то в 18.30 часов я сделал по неосторожности  «короткое замыкание» на линии 380 вольт, в том месте, где нагрузка была очень большая и замыкание перехлестнуло на три фазы, так что выбило защиту на подстанции не только нашего цеха, но и соседних: цеха Шасси, Трансмиссии -1, Трансмиссии-2, которые находились с нашим цехом под одной очень длинной крышей. Помню невероятную тишину от того, что остановилось оборудование,  из- за грохота которого в рабочее время не было слышно собственного голоса. Полная темнота и в глазах стоит вспышка. Вспышка  «вольтовой дуги» фактически длится доли секунды, но температура её тысячи градусов – металл горит брызгая в стороны  раскалённой слюной!.. Сразу я забеспокоился о глазах. Схватился за глаза… Их нету! Ресниц, бровей, самих глаз я не ощутил, только впалые глазницы и всё это очень, очень сухое… Мелькнула жуткая мысль, что это мои глаза стали такими!   Я рванул ногтями по щекам, что-то треснуло и один глаз открылся, я рванул сильнее по второй щеке и так же треснув, открылся второй глаз. То есть, веки были спёкшимися от температуры. В центре продолжала стоять вспышка, а боковым зрением  я видел, что валяется на полу и горит трёхфазный аппарат, который  сорвало со стены страшным взрывом от короткого замыкания, благодаря «моим стараниям». Ко мне бежали люди со спичками,  с зажигалками. Подбежал энергетик:

 -Ты как!? Глаза целые?

 -Целые… - и я почувствовал, что у меня начинают гореть болью мои губы и  кожа на поверхности кистей стала сокращаться и  кисти стали пытаться загибаться в обратную сторону. Воздух был наполнен каким-то палёно-сладковатым запахом и я сообразил, что  это «моё жареное мясо» так воняет…

 -Сам дойдёшь до медпункта?- спросил энергетик.

 -Дойду! – ответил я и пошёл, натыкаясь в темноте на людей, потом  адская боль стала «накрывать» меня, как будто меня опускали в кипяток, а я ничего не мог сделать и я бежал, сшибая в темноте людей.  Не помню, как я поднялся на второй этаж  длиннющего коридора, где примерно в середине его был медпункт. Помню, что у меня по  пути разгорелись тлевшие рукава и я их тушил разминая руками с потрескивающей от сухости кожей.  Пролетев этот коридор весь я  упёрся в его конец и заорал:

 -Где медпункт!?

 Мне сказали, что я его проскочил и я рванулся  назад и наверное опять бы проскочил мимо, но открылась дверь сбоку и вышла бабулька  в белом халате с керосиновой лампой.  Я подбежал к ней и засунул её назад в кабинет, а она увидев мою страшную рожу, чуть не упала вместе с лампой.  Она пыталась меня усадить на стул, но я лез к зеркалу. На моей черной роже были белые  царапины от моих ногтей, когда я открывал запёкшиеся глаза и содранная чёрная шкура  бескровно висела лентами у меня на щеках.  От бровей и ресниц не было даже намёка. Меня колотила какая-то беспокойная мысль, что я должен что-то быстро делать, чтобы уйти от этой жуткой боли! Бежать!!! Но куда? Я же прибежал! И я заорал на бабку:

 -Ну, делай же что-нибудь !

 -Сейчас, сейчас… трясущимися руками она поднесла ко мне ванночку с розовой марганцовкой и стала протирать мне лицо. От тёплой воды мне стало ещё больнее! Я заорал:

 -Спирт есть?

 -Есть только для инъекций, для ожогов нельзя…

 -Можно, вовнутрь!!!,- орал я.

 Бабка взяла со стола флакончик со стеклянной пробкой, но я выхватил его, вытряхнул в стакан, выпил и  кажется запил из под крана, а потом стал мочить лицо из под крана, потом руки  по самые локти, потому что  злое пламя  «вольтовой дуги»   залезло и в рукава. Горело лицо, шея, руки, сильнее всего горели губы… И я полоскал и полоскал холодной водой сгоревшие места, а бабка за моей спиной лепетала, что нужно марганцем обеззаразить. Послышался за окном вой скорой помощи и в кабинет зашёл врач с медсестрой. Они пытались у меня выяснить,  где моя раздевалка и где мой пропуск. Я орал на них, что там света нет, а без света там делать нечего.

 Они возражали, говорили, что в рабочей одежде и без пропуска меня нельзя везти в больницу. Я сказал:

 -Давайте  подъедем к цеху на вашей машине, потому что по коридору полкилометра в темноте это невозможно!!!-это я всё орал, потому что объяснять им эти глупости было выше моих сил…

 Меня повели на улицу… У меня колотились друг о друга колени ног, сводило от боли судорогой, мы вышли на улицу и….Что это!!!??? Что случилось??? Боль …. Пропала!!! Её нет вообще!!! Какое это СЧАСТЬЕ!!! Вам простым смертным такое счастье испытать не дано! Мороз на улице забрал всю боль!!! Это было шестое декабря 1964 года. Я испытал НАИВЫСШЕЕ СЧАСТЬЕ КАКОЕ ТОЛЬКО ВОЗМОЖНО ИСПЫТАТЬ ЧЕЛОВЕКУ! У меня были ожоги всех степеней. От моей отвёртки, которой я сделал короткое замыкание нашли только ручку. Отцовские часы «Победа» на моей руке тоже пострадали – стекло сплавилось со стрелками. Но я их до сих пор ношу после замены стекла и стрелок. А в больнице меня звали Поль Робсон. Был такой американский певец – негр  с круглым широким  очень чёрным лицом и очень пухлыми губами. Таким был и я в течение полутора месяцев. Но это всё мелочи по сравнению с тем Счастьем , которое мне пришлось испытать  6-го декабря 1964 г. в 19 часов вечера на Волгоградском Тракторном заводе.(На фотографии опубликованной перед прозаической миниатюрой "Мой первый полёт" я поднял в самолёте руку и на ней видно то место, где сгорели часы).Когда меня посадили в Скорую помощь, у меня опять стала подниматься волной адская боль, а к машине снаружи  кто-то подбежал и стал стучать в дверцу. Врач выглянула и увидев за окном Татьяну, спросила у меня: