Звездная пыль - Владимир Лещенко

Наверное, они были похожи на Александра…

…Александр смотрел на нее и был не в силах отвести взор.

В ее глазах, в их взгляде и выражении было что-то особенное, какое-то необыкновенное сияние – живое, теплое. И было еще что-то. Глубина? Сила?

Ах, как беден человеческий язык – хоть выдуманный когда-то мертвыми машинами всеобщий, хоть любой из пришедших с древней прародины людей.

– Ты знаешь, если бы мне десять дней назад сказали, что я встречу такую, как ты, я бы не поверил ни за что.

– А ты знаешь, что если бы мне сказали пять дней назад, что я встречу такого, как ты, то я бы не поверила еще больше.

– А вообще, я предлагаю пока оставить воспоминания и заняться другим видом искусства. Скажем, давай споем что-нибудь – сначала ты, потом я. – Он снял гитару со стены.

– Лучше наоборот.

– Нет, сначала ты, Милли! – Он совершенно неожиданно игриво хлопнул ее пониже спины, отчего она вдруг покраснела.

– Нет, всё-таки ты!

– А что – амазонок не учат музыке? Или этим у вас занимаются только жалкие презренные мужчины? – рассмеялся Александр.

– Учат, почему же, но…

Вообще-то она умела играть и на виолане, и на электролле, не говоря уже о киберфлейте. Но вот на простой гитаре… И петь, конечно, тоже умела. Но опять-таки, пожалуй, демонстрировать качество этого умения не стоило. Слишком мало было у нее практики: сидеть и распевать песенки – это как-то не согласуется с честью царствующего дома. Тем более что она не могла, как назло, припомнить ни одной более-менее подходящей мелодии. Не будешь же в такой момент горланить древнюю боевую: «Сотню, сотню, сотню мужиков я убила, тысячу, тысячу, тысячу мужиков взяла в плен…»? Или если и не выходящую за грань благопристойности, то уж точно на ней балансирующую – «Сядь, красавчик, ко мне на колени»?

– Ну, просто мне хотелось бы услышать, как поешь ты, – нашлась Милисента. – Ну, спой мне что-нибудь. – И добавила: – Пожалуйста.

– Ну хорошо, дорогая, – улыбнулся Александр и тронул струны.

А потом запел:

Сквозь какой-то там тыщу лохматый год,Протоптав тропинку в судьбе,Полосатый, как тигр, корабельный котНаучился сниться тебе.И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод,Если в лунный луч выходил корабельный кот.Он входил в твой сон, разгоняя страх,Принося уют и покой,И блестела соль на его усах,и искрился мех под рукой,И небесный вагон разгружал восход и уходил пустым,Начинался день, улыбался кот и таял, как дым.И казалось, вот он в толпе идети на нем в полоску пальто,И о том, что он – корабельный кот.Здесь никто не знает – никто.Не видать лагун в синем блеске его зрачков,Он молчит, потому что в мире расклад таков:Если ты крутой, то полный вперед,В руки флаг и в справку печать!Ну а если ты – корабельный кот,То об этом лучше молчать.Это твой меч, это твой щит и твоя стезя,Оттого-то кот и молчит, что об этом всуе нельзя.А пока над форпостом бузят ветра,выдирая паклю из стен,Минус сорок пять на дворе с утра,флюгерок замерз на шесте.Ну а кот возвращается на корабль,провиант от крыс охранять,Чтоб, когда настанет пора,присниться тебе опять…[Стихи Олега Медведева].

– Какая необычная песня, – чуть погодя произнесла Милисента. – Я никогда ничего подобного не слышала.

– Да, это очень старая песня. Ей неизвестно сколько лет. Она еще о тех временах, когда корабли были только те, что плавали по воде. На космических кораблях кошек держат редко.

– А, кстати, почему?

– Я как-то задал этот вопрос одному старому адмиралу. Он ответил, что у кошки почти не будет шансов спастись при катастрофе. Ведь скафандров для них еще не делают…

– А вот у меня не было ни кота, ни кошки, – сообщила вдруг принцесса. – Матушка не разрешала. Говорила, что это не согласуется с честью… семьи. – В последний момент Милисента успела проглотить слово «царствующей». – А мне в детстве очень хотелось завести котенка.

– Ну, ничего. У нас дома ты сможешь держать хоть десяток кошек, – произнес Александр.

– Как ты сказал?! У нас дома?! – Милисента даже подскочила от удивления.

– Ну да, – произнес капитан, и в глазах его отобразилась неподдельная тревога. – Или… я сказал что-то не так?

Вот уже пятьдесят с лишним часов полыхала битва между флотами Темной Лиги и Амазонии.

К этому времени, наверное, у сатанистов не осталось корабля, на котором бы командир не вырвал из дисковода и не растоптал бы с яростной бранью дискету с записью диспозиции и последовательности тактических маневров.

Всё полетело кувырком.

Амазонки вовсе не пожелали изображать из себя девочек для битья и, видимо, не имели представления, что по этим диспозициям их флоту уже несколько часов надлежало быть разбитым наголову.

Наоборот, их основные силы были собраны вовсе не так, как это ожидалось «темными».

В результате дредноуты Темной Лиги вступили в бой с авианосцами практически без прикрытия, не имея возможности атаковать их всей мощью и неся потери от ударов тысяч «Анаконд» и «Пустельг». В то же время дестроеры и эсминцы Великого Гроссмейстера были буквально избиваемы линкорами и крейсерами, гоняющимися за ними по космосу и расстреливающими их десятками и сотнями.

В суматохе сдвоенная эскадра легких крейсеров вышла в тыл основным силам Лиги и произвела жуткий погром среди транспортов и танкеров.

Венцом этой лихой операции был момент, когда крейсер «Акула» расстрелял почти на глазах у мчащихся на выручку дестроеров один за другим пятнадцать транспортов с десантом, безнаказанно уйдя да еще при этом распылив подвернувшийся танкер с десятью тысячами тонн энергана.

Командир дивизии прикрытия, боевой архижрец Понтий Елкин, видя закрывшую внешние экраны серебристую тучу разлетающегося в вакууме драгоценного топлива, в бессильной ярости вспорол себе брюхо прямо в боевой рубке.

Большая скорость тяжелых кораблей Амазонии стала еще одним очень неприятным сюрпризом для противника. Ох, не зря на реакторах и «двигунах» флота воительниц ограничители стояли на таких низких режимах! Ох, вовсе не глупостью или трусостью были определены эти цифры!

Пусть стандартная мощность была и ниже. Но зато в боевом режиме реакторы, несравненно менее изношенные, не страдающие от аварий, выдавали заметно большую мощность, нежели у врага, их можно было форсировать почти без опасения аварии и взрыва. А любовно «вылизанные» и настроенные ловкими женскими руками, двигатели превышали расчетные показатели иногда в полтора-два раза.

Выяснилось еще кое-что: пушки и торпеды, сконструированные и изготовленные женщинами, были даже лучше, чем те, которыми обладали корабли Лиги. Операторы амазонийских радаров и сканеров, хотя и носили длинные волосы и имели другую анатомию, но зато были усидчивее и внимательнее, а кроме того, не имели дурной привычки курить «травку» на боевом посту или украдкой тянуть кустарно сваренную брагу. (А также играть в карты, используя оперативный вычислитель.)

Женщины проявляли себя ловкими, хладнокровными, изобретательными и умелыми воинами. Там, где Лига атаковала классическими «стаями» и ордером – боевая коробка – «комбат бокс», амазонки вовсе не пытались швырять навстречу извергающим огонь скопищам такие же точно массы металла.

Они расступались, после чего начинали жалить со всех сторон, как пчелы – разъяренного медведя, вынуждая противника не сосредоточивать огонь, а наоборот – его рассеивать. Или же пропускали через свои порядки первый эшелон противника, после чего обрушивались на более слабый второй эшелон и затем зажимали основные силы врага, словно между молотом и наковальней. Когда в дело вступали истребители, то ситуация тоже складывалась не в пользу сатанистов. Искусно действуя мелкими группами, но в то же время не теряя способность работать сообща, амазонки вклинивались в слабые места атакующих волн, раздирали бой на тысячу мелких схваток, ухитрялись завертеть врага в карусели боев один на один и тоже выходили победителями. Будь среди бесопоклонников знатоки психологии, они наверняка бы сказали, что женщины ведут рисунок боя так же тщательно и прихотливо, как издревле вышивали узоры на платках и гобеленах. Но таковых среди «черных» не оказалось. Психология сразу же после победы Черной церкви была объявлена еретической наукой, ибо известно, что название его происходит от древнейшего слова «психо», что означает – душа. А у истинного слуги Люцифера никакой души нет и быть не может, а есть сома, его жизненная сущность, которая после смерти индивида вливается в сонм слуг Великого Господина Диавола или идет ему в пищу. В очередной раз Лига споткнулась на своей косности и шовинизме. В эти часы сатанисты платили полной мерой за их презрение к противнику, презрение к «человеческому фактору» и ко всему прочему, что поклонники Милостивого Дьявола считали всего лишь мусором и выдумкой жалких слабых людишек, не знающих истинной веры.