Затерянные - Алексей Пешков

Идея повернуть назад всерьез не рассматривалась – слишком уж много страха пришлось нам с Профом натерпеться, шатаясь по самой настоящей кровавой бойне, разыгравшейся на верхних уровнях «Наутилуса». Народная поговорка «Война в Крыму – все в дыму» оправдывалась там на все сто процентов. Да и не только там.

Операция по проникновению на станцию с самого начала пошла с непредвиденными осложнениями. Заподозрившие неладное конфедераты, то ли в целях профилактики, то ли ради перестраховки, вслепую торпедировали квадрат подскока, где меня согласно первоначальному плану высадила подошедшая почти впритык к «Наутилусу» подлодка. Вряд ли нашу субмарину непосредственно засекли радары. Однако случайно или нет, после высадки я оказался почти в самом эпицентре совместного удара двух сверхскоростных торпед, наподобие нашего «Шквала-Е», который в разных экспортных модификациях благодаря своей простоте и эффективности до сих пор состоит на вооружении по всему миру.

Все бы хорошо, но отклонить с курса эти восьмиметровые столбы на реактивной тяге, несущиеся со скоростью свыше ста метров в секунду на механическом автопилоте, невозможно в принципе. Боеголовки у обеих торпед тоже оказались с крайне неприятным сюрпризом. Два мощных электромагнитных импульса – это как раз то, что нашему брату псионику особенно противопоказано.

Тогда нас первый раз спасло изобретение Профа. Своевременно откатившись назад во времени, я смог убедить командира подлодки выбрать другой квадрат высадки, вне эпицентра удара теперь уже ожидаемой торпедной атаки конфедератов.

Но сюрпризы на этом не закончились. После высадки «Симбиот» помог в считаные минуты преодолеть пять морских миль до «Наутилуса». До появления на Третьей Балтийской эскадре я даже и не знал, что в родном отечестве уже давно и довольно успешно балуются скрещиванием самых передовых достижений псионики, биоинженерии и нанотехнологии. Дорогое удовольствие для одной супердержавы, но и эффект впечатляющий. С помощью биокостюма я оказался в окрестностях «Наутилуса» незамеченным и полным сил. Но вместо картины полного разгрома и опустошения перед взором предстал самый разгар схватки.

Сначала я подумал, что мой голографический сонар совсем съехал с катушек. Прибор показывал, как тысячи звуковых источников, преобразованных на экране в разноцветные точки, сумбурно передвигались прямо над станцией, напоминая броуновское движение молекул. И только частые отблески лазерных залпов, стрекотание разнокалиберного оружия и глухое уханье подводных взрывов мало походили на праздничные салюты и недвусмысленно напоминали о том, что тут идут боевые действия, а не красочные феерии подводного маскарада.

В принципе то обстоятельство, что бой на подступах к станции еще не закончился, в какой-то степени даже облегчало выполнение задачи по скрытному проникновению на объект. В суматохе сражения мне не составило особого труда незаметно влиться в ряды атакующих. На этот случай поверх «Симбиота» на меня был предусмотрительно надет камуфляж, а точнее говоря, имитация облачения подводника-ассасина.

На первых порах после присоединения к ассасинам проблем действительно не было. Я старался лишний раз не рисковать и не лез на рожон. В рядах второго эшелона наступающих мне удалось попасть в расположение станции.

Мы всплыли в бассейне одного из приемных доков, когда там уже все было кончено. Захват плацдарма на первом уровне «Наутилуса» дорого стоил арабам. Я успел насчитать не менее пары сотен бородатых трупов только в зале приемных доков.

Конфедераты же потеряли не более дюжины человек – всего лишь группу прикрытия, оставленную здесь, чтобы в очередной раз выиграть время. Значит, местные отчаянно надеются на скорый приход подкрепления, и основная схватка в самое ближайшее время должна состояться где-то на нижних уровнях.

После захвата плацдарма на самой станции арабы начали проводить новую перегруппировку сил, восстанавливая заметно потрепанную структуру управления. В результате первоначальный план действий, который предусматривал мое проникновение на станцию, а затем и постепенное продвижение к цели под личиной одного из бойцов арабского спецназа, полетел к чертовой матери.

Оставаться в рядах ассасинов, прикинувшись одним из них, становилось все сложнее и сложнее. Отчаянное сопротивление конфедератов, основательно окопавшихся в центральных отсеках второго уровня, отнюдь не повлияло на четкость и слаженность действий аравийских штурмовых подразделений, а только лишь усилило эффективность работы полевой контрразведки. Через каждые три-четыре минуты офицеры проводили визуальную идентификацию имеющегося боеспособного состава вверенных им подразделений.

Целью подобных мероприятий было наладить постоянно действующий тактический мониторинг сложившейся на поле боя ситуации и предотвращение возможных диверсий с тыла. И если конфедераты для таких дел обычно использовали электронику, то арабы полагались исключительно на человеческую память и, судя по всему, давно и основательно отработанную тактику. Поэтому незаметно затесаться в их ряды с помощью технических штучек было совершенно невозможно даже во время интенсивных боевых действий в тесноте станционных помещений.

Каждый боец бригады был обязан следить за действиями воюющих по соседству собратьев. Каждому отводилось строго определенное место в боевом построении. В зависимости от ситуации, ставилась индивидуальная боевая задача, выполнение которой периодически отслеживалось вышестоящим командиром. Погибших сразу же заменяли бойцы из тылового резерва.

Благодаря такой четкой организации боевого взаимодействия общее наступление продолжалось, ни на мгновение не снижая своего напора. Появление постороннего лица на любом горячем участке контакта с противником или в тылу бригады фиксировалось моментально. И если это лицо не знало текущего пароля, который менялся чуть не ежеминутно, то оно подлежало немедленному уничтожению без лишних разбирательств.

Судя по всему, к смерти заранее было приговорено все живое, замеченное на станции с оружием в руках. Иногда под горячую руку попадали свои же контуженные или просто зазевавшиеся бойцы – их ждала та же печальная участь.

Командиры боевиков не обременяли себя долговременной процедурой установления личности прибившихся к ним по тем или иным причинам бойцов соседних подразделений. Знаешь пароль – вставай в строй, не знаешь – пускаем в расход. Поэтому тугодумы подлежали ликвидации, так же, как и местный персонал. И надо отдать должное ассасинам, в их рядах тугодумов я что-то не заметил. Медленно соображающие бойцы умирали самыми первыми, стимулируя при этом бдительность и наблюдательность у остальных боевиков.

Поначалу я держался за счет навыков псионика. Брал под мнемоконтроль ближайших офицеров, копировал внешность погибших прямо на моих глазах боевиков, пытаясь хоть на время занять их место. Но мое появление рано или поздно обязательно привлекало слишком много внимания.

Как я уже говорил, полевая контрразведка в рядах аравийцев была на высоте. Приходилось постоянно применять мимикрию и использовать групповой гипноз. На более действенные фокусы я не решался, боясь ненароком раньше времени раскрыть инкогнито. Хотя и эти незамысловатые трюки вкупе с необходимостью правдоподобно действовать в рядах наступающих под постоянным встречным кинжальным огнем отнимали очень много сил и энергии.

Да и запасы амуниции таяли прямо на глазах. Казалось, что стреляют со всех сторон. Лабиринты коридоров, переходов, отсеков основательно дезориентировали. Приходилось быть начеку не только в направлении движения, но и присматривать за флангами и тылом. Конфедераты все-таки успели основательно подготовиться к обороне и теперь с успехом пожинали плоды своих усилий, забирая не менее дюжины жизней за каждый пройденный ассасинами метр ниже уровня моря.

Дважды я попадал в безвыходную ситуацию и спасался, обманывая время. И дважды мне приходилось заново проходить через изматывающий душу кровавый ад.

Их так ничто и не смогло остановить. Ни вооруженные до зубов и закованные в титановую броню солдаты германской береговой охраны. Ни партизанящие из всех щелей остатки станционного персонала. Ни сотни хитроумных ловушек, поджидающих свои жертвы за каждым углом.

Господи, каких же только смертей я там не насмотрелся! Единственным видом оружия, в применении которого ограничивали себя конфедераты, была взрывчатка. Судя по всему, местный персонал не терял надежды отстоять станцию и старался по возможности избегать массовых разрушений. Остальных смертоносных сюрпризов было в избытке.

Установленные на потолках огнеметы и кислотные распылители за считаные секунды превращали кожу и гидрокостюм человека в единый хрустящий сплав. Невидимые глазу нанокристаллические сети резали плоть зазевавшихся торопыг не хуже армейских лазеров. Пружинящие прямо из пола ядовитые штыри насквозь пробивали ноги до самого коленного сустава. Про замурованные в стены самострельные лазерные и огнестрельные точки я уже и не говорю. Казалось, что этим добром нашпиговано все вокруг.