Две воительницы - Личия Троиси

— Вперед, вперед! — приказывает он Везе, но это бесполезно.

У дракона больше нет сил. Он пытается уловить здоровым крылом попутное воздушное течение, но тщетно. Тогда он вытягивает раненое крыло, чтобы замедлить падение. Его рев переходит в глухой стон боли. Идо чувствует себя так, словно что-то постороннее попало в его внутренности и мешает ему видеть.

Он поворачивается и видит, что всадник мчится к нему. Дракон у противника молодой и такой же — если не более — неопытный, как его хозяин. Всадник держит копье прямо перед собой, и Идо прекрасно угадывает, что он собирается сделать. На лице всадника уже видна улыбка победителя; совершенно ясно, что враг думает о том, как вернется на свою базу с его головой в руках — с головой ужасного Идо.

Гном вскакивает на ноги, удерживая равновесие на крупе Везы. Мальчишка поднимает руку и наносит удар, в точности как показано в учебнике.

Идо достаточно нагнуться, а потом он просто хватается здоровой рукой за сбрую вражеского дракона, когда тот пролетает рядом. Мальчик только смотрит на врага, бледный от ужаса, а Идо, ловкий как хорек, подтягивается вверх на руке и оказывается в седле у него за спиной.

— Нет! — только и успевает тот пробормотать.

Идо проводит лезвием по его горлу, враг бьется в предсмертных судорогах, а потом затихает в его руках мертвый. Идо ударом ноги сбрасывает его вниз и остается один на драконе, а тот уже вцепился в хвост Везы и сильно дергает его. Идо кричит от ярости и вонзает ему меч в бок по самую рукоять, вложив в удар все свои силы. Дракон ревет и выпускает добычу, но при этом мечет в Везу язык пламени.

— Проклятый!

Идо в бешенстве. Борясь с тошнотой, он хватается за шею дракона, который от боли крутится и мечется из стороны в сторону. Потом он соскальзывает вниз — туда, где меч легче пробьет себе путь, и с криком наносит удар — раз, два, и потом еще. Он держится только на раненой руке, и порез вызывает у него приступы пронзительной боли. Но это не важно: зверь, который ранил Везу, должен за это заплатить.

Почти потерявший сознание Идо вдруг чувствует, что стремительно падает вниз: дракон, должно быть, был убит. Он ждет: больше ничего нельзя сделать. Может быть, он тоже умрет, но умрет сражаясь, и этого достаточно. И к тому же умрет, мстя за Везу. Он улыбается, падая в пустоту.

Потом — рывок, и падение прекращается. Куртка затягивается у него на горле так, что начинает его душить. Его окутывает что-то вроде горячего дыхания. Идо сразу понимает, что это значит.

— Веза… — бормочет он.

Веза поймал его зубами и спас — не дал разбиться.

Дракон бережно кладет его на землю. Потом Идо слышит глухой удар, поворачивается и видит, что его дракон лежит на скалах, прислонив голову к поверхности камня. Веза дышит с трудом, его живот поднимается и опускается неравномерно. Красный цвет его крови смешивается с красным цветом его чешуйчатой кожи.

Идо не хочет верить, не может поверить. Он вскакивает на ноги, не обращая внимания на боль в ранах, обходит вокруг своего дракона, осматривает его.

Правое крыло изувечено, и перепонка между костями разорвана в клочья. Хвост изранен, от обожженного живота пахнет горелым мясом.

Идо понимает все. Он уже понял, но не может это принять. Он гладит Везу по голове, наклоняясь вперед.

— Все хорошо, Веза, все хорошо. Конечно, тебе пришлось плохо, но мы справимся с этим, верно? Справимся, как всегда. Ты видел, как я отомстил за тебя?

Он лихорадочно гладит маленький гребень на морде Везы и чувствует, как ладони наполняются кровью.

— Все хорошо. Мы немного отдохнем, а потом отправимся дальше, верно?

А слезы уже подступают к его глазам.

Веза смотрит на него тусклым взглядом. В первый раз Идо видит в его глазах что-то похожее на страх и покорность. Веза прекращает борьбу.

— Нет, Веза, нет, будь оно все проклято! Ты мне нужен, понимаешь? Ты не должен сдаваться!

Но эти глаза не отвечают ему быстрым движением, как бывало всегда, когда он окликал Везу по имени. Веза бывал ранен и прежде, и каждый раз, каждый проклятый раз, когда Идо говорил ему, что все идет хорошо, Веза словно отвечал ему глазами, успокаивая его. Да, все пройдет гладко, потому что они принадлежат друг другу целую вечность, потому что они все повидали, потому что они — это они.

Идо наклоняется над головой Везы. У него кружится голова и сердце бешено колотится в груди. Он стоит совсем рядом с глазами Везы и поэтому может видеть каждую чешую на великолепной красной коже дракона.

— Веза, умоляю тебя, сопротивляйся. Я не остановился, мне пришлось плохо, но сегодня ночью я сражался хорошо, как и ты. Ты — все, что у меня осталось, не покидай меня…

Дракон пристально смотрит ему в глаза. Идо кажется, что перед ним человек, а не животное, и что Веза говорит ему:

— Я должен уйти.

— Ты не можешь меня бросить! — кричит Идо с такой силой, что чувствует жжение в горле. — Не делай со мной это!

— Для всего есть свое время. И мое время наступило сегодня.

— Это неправда, я не согласен! Помнишь, как после каждой схватки я приходил к тебе и говорил, что повешу меч на стену, помнишь? Я же этого не сделал! И ты тоже не можешь, не можешь покинуть меня!

Глаза Везы становятся спокойными. Его дыхание, когда-то такое могучее, делается слабым, как у ребенка. Его грудь поднимается едва заметно и рывками.

— Дай мне уйти.

И тогда Идо заплакал как мальчик.

Величавое дыхание Везы всегда отсчитывало для него время боя. Идо вслушивался в него перед боем, чтобы успокоиться, а потом с тревогой прислушивался к нему, когда борьба кончалась, и это был звук победы. Когда они перелетали из одного военного лагеря в другой, Идо засыпал под этот шум. И вот теперь дыхание его друга стало едва слышным и скоро затихнет навсегда.

Это больше, чем он может выдержать. Всадник без дракона не существует, всадник без дракона должен умереть, чтобы сохранить свою честь.

Идо поднимает голову и впивается взглядом в глаза Везы. Он видит, как они медленно гаснут и как в конце концов веки дракона окончательно перестают вздрагивать и его дыхание останавливается. Идо еще пытается звать его, трясет, ударяет, но прекрасно знает, что это конец. Сжав кулаки так, что пальцы сводит судорога, Идо безудержно плачет, проливая последние слезы воина, которые у него оставались.