Лезвие бритвы (илл.: Н. Гришин) - Иван Ефремов

«В повторном интервью Чезаре Пирелли категорически отрицает это, высказав предположение, что корона была каким-то образом отравленной и вызвала таинственное заболевание его бесстрашной жены. Он обязательно достал бы корону, хотя, как честно признался художник, ему претило бы отдавать находку бесцеремонной полиции нашей страны. Из авторитетных источников стало известно, что правительство собирается само организовать специально экспедицию к затонувшим судам, но не давать лицензий частным лицам…»

Чезаре бросил газету и рассмеялся.

— Я так и знал. Впрочем, ты, Флайяно, можешь потребовать свою треть, когда будут найдены еще какие-либо ценности.

— Узнаешь про это, как бы не так,— Флайяно скептически хмыкнул.

— Следите за печатными трудами археологов. Через несколько лет, пока извлекут, изучат, напечатают…— Сандра умолкла, не закончив фразы.

Из каюты капитана появился Каллегари под руку с лейтенантом.

У сходней оба моряка обнялись, и Андреа легко поднял свой серый военный чемодан.

— Прощайте, господа, еще раз,— Андреа церемонно поклонился, устремляя на Сандру долгий и печальный взгляд.

Та протянула обе руки, которые он по очереди поцеловал.

— Мы увидимся в городе? — спросил Чезаре.

— Конечно, я буду здесь еще целую неделю. Пока я снял комнату лишь в Гранд-отеле… дорого! Звоните 615. А вы?

— Мы с Леа к вечеру переберемся, освободится недорогой номер в гостинице на Викториа-стрит. Может быть, заказать и для вас?

— Превосходно. Я без претензий. А поближе к вам с Леа — чего же лучше?

Моряк размашисто зашагал по большим плитам набережной.

После его ухода на палубе воцарилось тягостное молчание, точно все оставшиеся уличили друг друга в нехорошем поступке. Так, в сущности, и было…

Сандра не пыталась скрыть своего угнетения, упорно глядя в сторону моря и отрывисто попыхивая сигаретой. Флайяно следил за ней, чуть прищурившись.

— Тебе надо отдохнуть,— повелительно сказал он ей,— вечером мы приглашены на благотворительный бал, наверху, в парке.— Сандра не ответила. Чезаре и Леа покинули корабль. В низковатой просторной комнате старомодного отеля Леа вздохнула с облегчением.

— Здесь похоже на дом. Не знаю почему, но тесная каюта последнее время давила меня. Хотелось снова очутиться на земле, идти куда хочу, думать о цветах и музыке. Не стараться мучительно что-то вспоминать. Мне снились какие-то черные пропасти с горящими огнем цветами на дне…— Чезаре ласково привлек ее к себе.

— Все теперь скоро пройдет. Завтра отправимся к доктору Сандресу, а через него нас примет профессор Ван-Хепен. И скоро поедем домой!

— Мне совсем не хочется домой. Я вернусь туда, где все знакомо, а черная пропасть останется. Мне кажется, надо побыть здесь или еще куда-нибудь поехать,— виновато сказала Леа.

— Что ж, посмотрим, что скажут врачи. Тогда останемся или поедем, куда захочешь, в заповедник к африканским зверям или поплывем в Индию…

— В Индию! В Индию!

Вдруг жестокая тревога омрачила лицо Леа.

— Только, Чезаре, что бы ни сказали врачи, не отдавай меня им. Я не могу быть в больнице. Ты знаешь меня. Я погибну!

— Клянусь тебе!

— А Сандра, она поплывет дальше? Мы расстанемся с ней? И с капитаном Аглауко?

— Да, дорогая. Они хотят отплыть послезавтра. Увидимся в Риме через полгода. Они еще навестят нас, не беспокойся. Давай пока разбираться, ты умеешь быстро устраивать уют.

Сандра лежала без сна на широкой постели в отделенной тяжелыми занавесками спальне каюты. Стена пирса прикрывала яхту от ветра, и, несмотря на открытые иллюминаторы и большую крыльчатку, медленно вращавшуюся в потолке, в темных полированных стенах, в толстых коврах сгущалась духота. Возвращение с блестящего, полного молодежи бала сюда, на темную и молчаливую яхту, показалось Сандре возвратом в тюрьму. Не было больше ее хороших друзей — Чезаре и Леа, не стало и ясноглазого рыцаря — лейтенанта. Капитан давно спал в своей маленькой каюте, тесно примыкавшей к рубке. Бодрствовал только дежурный, угрюмый Пьетро. На сонной пристани стало тихо, гул ночной работы доносился откуда-то издалека. Впервые Сандра поняла, что долгое плавание, пережитые впечатления и страхи, задумчивые беседы и размышления вслух — все, что сблизило ее с молодыми спутниками, полными жизни и стремления к чему-то иному, лучшему, сильно отразилось на ней.

Дважды пережившая крушение мечты и надежд на независимость, на право своего пути — первый раз при попытке сделаться университетским работником-исследовательницей и второй — в роли неудавшейся кинозвезды, Сандра приобрела горький опыт с изрядной долей цинизма. Там все, что относилось к любви, обозначалось лишь грязными словами, а самым распространенным чувством была завистливая ненависть, двигавшая всех и вся внутри этого обманного мирка. Но природная романтичность, свойственная здоровой душе и сильному телу, всегда брала верх, порождая предчувствие утешения, нового поворота жизни, на сей раз не обманчивого, а настоящего. Такое ощущение хорошего будущего стало уже привычным во время путешествия и вдруг оборвалось!

Рассыпалась компания хороших людей, и предстоящее плавание с Флайяно уже ничего не обещало. В довершение всего Флайяно, чувствовавший отдаление Сандры, стал донимать ее ревнивой страстью. Сандра понимала желание своего возлюбленного утвердить свое мужское право, подчеркнуть ее безраздельную принадлежность себе — обладателю многих красивых вещей. Желание, вызванное только ревностью. В Древней Элладе половую любовь считали даром богов, в Индии — вознесли до молитвенного служения. А мы, европейцы, унизили ее до похабного дела, о котором слюнявые юнцы пишут на стенах общественных уборных, а импотенты стараются представить ее простым инстинктом воспроизведения, равным любому скоту.

И сегодня восторженным чутьем собственника Флайяно угадал тоску Сандры, как только они вернулись с бала. Последовала сцена с угрозами и упреками.

Сандра лежала не шевелясь, снедаемая стыдом и тоской, презирая себя за свойственную ей медлительность в решениях, а может быть, и просто неумение бороться. Пылкая и резкая Леа на ее месте уже повернула бы всю свою жизнь, а она…

На яхте не отбивали склянок, но Сандра услышала их бой с соседнего судна. Уже два часа ночи, а сон не приходит, наоборот, нервы напряжены, как перед каким-то испытанием.

Флайяно подошел, бесшумно ступая по ковру, отодвинул край портьеры, стараясь разглядеть, спит ли она, в тусклом розовом свете ночника… Сандра замерла, не дрогнув ресницами. Иво снова задернул портьеру, открыл дверь в коридор и свистнул особым, приглушенным свистом ночного вора.

В каюту вошел Пьетро. Щелкнул замок каютной двери. Сандра услыхала быстрый шепот Флайяно:

— Теперь можно!.. Ты достань и принеси мне, только незаметно. Выбери время…

— Да я могу хоть сейчас!.. Я спрятал их удобно — рассыпал под изоляцией трубки кабеля в рулевой колонке. Никакой черт…

— Ш-ш! Тогда неси сейчас.

— Одна минута! А синьора? Она спит?

— Конечно же, дурень!

Снова тихонько щелкнул замок. Сандра, подумавшая, что речь идет об алмазах доли Флайяно, вся превратилась в слух при последних словах Иво.

Осторожно открылась дверь. Оба зашептались.

— Проверьте, хозяин.

— Полно, Пьетро. Сколько было, помнишь?

— Сто пятьдесят восемь штук. Посчитайте, я принес кучей, без счета. Узелок порядочный…

— Ладно, не болтай лишнего! Сандра проснется!

— А вдруг она узнает, хозяин? Конечно, узнает, не теперь, так после.

— У меня есть чем припугнуть девчонку. Мы ее скрутим!

Пушок на высокой шее Сандры зашевелился. С бесконечной осторожностью она встала и через щелку между занавесью и стенкой заглянула в освещенную каюту.

Иво сидел перед письменным столом, наполовину прикрывая собой рассыпанное множество алмазов самой разной величины, с азартом пересчитывая драгоценные камни. Сандра отступила назад и легла в постель, чутко прислушиваясь. Чиркнула спичка, лязгнул замок сейфа.

— А если вдруг придут с обыском, хозяин? — недоверчиво спросил Пьетро.

— Не придут — отплываем послезавтра. А придут, ты только не отлучайся никуда, пока я тут — успеем перепрятать.

Проснувшийся поздно, Флайяно потянулся к Сандре, лежавшей, заложив руки за голову. Ее холодный взгляд не обескуражил Флайяно. Тогда она резко вскочила и распахнула портьеру.

Усевшись на край письменного стола, Сандра сказала, задыхаясь от волнения:

— Пора объясниться, Иво. Ночью я все слышала! Ты обокрал товарищей!

Одним прыжком Флайяно оказался перед Сандрой, оскалив зубы и меряя ее безжалостным и опасливым взглядом гангстера.

— Ты слышала, может быть, подсматривала. Тогда узнаешь, что я приготовил для таких, как ты, для тебя. Молчи, забудь, и все останется по-прежнему. Иначе… я запру тебя и…— Флайяно стал медленно приближаться.