Ведьма для принца-дракона, или Ошибка на боевом факультете - Алиса Князева

— И я люблю тебя, моя Лиза. Моя истинная. Моя жена. Навсегда.

Я вцепляюсь в его плечи, распахивая глаза от удивления и страха, а потом выдыхаю со стоном, когда нижнюю часть живота едва ли не сводит. Удовольствие или боль? Я не понимаю того, что чувствую, но от этой паузы, почти насильственной все мои нервы звенят от напряжения. Ронан усмехается, а потом вновь прижимает меня к себе, задавая такой ритм, что я забываю дышать.

Наслаждение обрушивается как снежная лавина. Я практически падаю на Ронана, не в силах справиться с собственным телом. По венам растекается горячий мёд, кости будто вынули, а тело такое мягкое, что, кажется, мне как глине можно придать любую форму.

Слышу, как медленно выдыхает Ронан, обнимает меня и плавно откидывается на камни, тоже расслабляясь. С трудом поднимаю голову и тут же получаю нежный успокаивающий поцелуй.

Не знаю, сколько мы так лежим. Мне настолько хорошо, что я готова остаться здесь навсегда. Лежать на плече у Ронана, чувствовать, как он гладит меня по волосам и время от времени целует в макушку или висок. Однозначно, мужчина, которого выбрала мне мама, так со мной не обращался бы.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Ронан. — Что-нибудь болит? Я не сделал тебе больно?

— Сделал, когда попытался умереть, — лениво отзываюсь я.

— Я же обещал, что всё будет хорошо. Слово, данное жене, нерушимо и обязано быть исполненным.

— Но ты мог…

— Так, всё, — он осторожно перехватывает меня и выбирается из воды. — Сейчас найдём, во что тебя переодеть, а потом я принесу нам еды. Ты придумала, чем хочешь поужинать?

— Полетишь до людей? Может, лучше я с тобой?

— Зачем лететь? Есть более быстрые способы, — подмигивает он, не сдерживается и снова отнимает моё дыхание поцелуем.

— Нет, — качаю головой. — Ты предлагал приготовить. Давай вместе?

— Главное, чтобы мы не отвлеклись и ничего не пригорело, — хитро говорит он и выносит меня из ванной.

Дня три мы наслаждаемся друг другом в уединении домика. Ронан показывает мне окрестности, порой я пробую свою магию, которая подчиняется так, как никогда раньше. Кажется, что она стала маленьким ласковым котеночком, который только и хочет, что ластиться к рукам.

А потом как бы между прочим Ронан рассказывает, что в том храме, в котором мы, так сказать, поженились, находится самая древняя драконья стела, и браки, заключенные на ней, нерасторжимы.

— То есть ты вот так вот за меня все решил? — возмущаюсь я и тихонько толкаю Ронана в плечо.

Он морщится, а потом подмигивает:

— А вдруг ты решила бы снова сбежать? Решил не давать тебе лазейки, — он притягивает меня к себе, целуя горячо и жадно, а потом прислоняется своим лбом к моему и заглядывает в глаза. — Нам нужно рассказать родителям.

Ох, Богиня! Почему нельзя все оставить так, как есть? Вот просто заморозиться в этом моменте и все?

— Мама не поймет, — тяжело вздыхаю я и отстраняюсь. — И не простит, что я так своевольно поступила…

— Тогда давай сначала с моими поговорим, а потом уже будем решать проблемы с твоей мамой. В конце концов, результат достигнут: твоя магия полностью под контролем, муж живой и в наличии… Даже деньги в казне, — пожимает плечами Ронан. — Что ее может не устроить?

— Что я сделала не так, как она считала нужным.

— Мы вместе, и мы справимся. Разве я хоть раз обманывал тебя?

Нет. В моем муже всегда можно быть уверенным.

— Тогда к твоим?

Ронан прижимает меня к себе, мне кажется, что я падаю в водоворот, а потом мы оказываемся посреди добротно сделанного кабинета. Солнце заливает почти все помещение через открытые распашные двери на балкон.

За большим деревянным столом сидит король Форресии, отец Ронана, Мирролан Третий. Он поднимает взгляд и его брови взлетают.

— Ронан? Элоиза? — он наклоняет голову. — Полагаю, у тебя есть интересная история для меня?

— Да, пап. Я украл принцессу.

Эпилог

— Колечко-то тебе вернуть? — слышу голос немного позади себя. — А то ты за эти годы про него так ни разу не вспомнила.

Вздрагиваю от неожиданности и хочу обернуться, но не выходит, я будто приморозилась, словно сила внезапно, впервые за пять лет, вышла из-под контроля. Но нет, шевелю пальцами и чувствую послушные ласковые потоки.

А я знаю ведь этот голос… Это Оракул. Снова пытаюсь обернуться, но все так же.

— Не пожалела, что не пришла тогда ко мне? — чувствую ухмылку в его голосе.

Пожалела ли я? Странный вопрос, конечно.

Я окидываю взглядом Главную площадь с фонтаном, в котором пока что нет воды. В самом первом ряду стоит моя мама. Вокруг нее свободный полукруг, потому что никто не рискует приближаться к королеве.

Но маму это совсем не волнует, она, скорее даже никого не видит, потому что на ее руках самая большая ценность ее жизни. Ну, по крайней мере, она сама так говорит. Внучка, моя дочь Милла.

При взгляде на нее на моих губах появляется счастливая улыбка, когда я вижу, как Милла весело хохочет, хлопает в свои маленькие ладошки, и вокруг начинают кружиться ледяные и огненные бабочки. Да, на ней проклятье нашего рода закончилось. Милла свободно управляется и с моей, ледяной стихией, и с огненной стихией своего папочки.

Мама целует Миллу в светло-пшеничную кудрявую макушку, и показывает на фонтан, что-то рассказывая. И тоже улыбается, хотя я вообще не помню, чтобы она улыбалась в моем детстве.

Видимо, всю любовь, которую она хотела, но не могла подарить мне, она теперь щедро отдает Милле. И я очень этому рада.

Кладу руки на свой уже заметный животик. Ронан сказал, что там маленький дракончик, так ему его дракон сказал, а Рум и Тия подтвердили. На душе так тепло, что иногда кажется, что это сам малыш уже начинает делиться со мной своей магией. Дед Мирролан, как отца Ронана называет Милла, уже распорядился сделать в их замке для малыша огромную игровую комнату по соседству с игровой внучки.

Вообще за пять лет я точно поняла, что все, что тогда произошло, стало отправной точкой для счастья многих. Даже Эрик с Миленой, несмотря на то что тогда подставили меня, нашли свой маленький уголок благополучия.

Это потом я уже узнала, что Эрик был приятелем Ронана с самого детства и всегда во всем соревновался с ним, считая, что должен быть лучше. Это, в свою очередь, привело к зависти и… тому, что произошло на