У старых окопов - Борис Васильевич Бедный

— Ладно, пускай Полозов на нашей глупости премии себе зарабатывает! — в сердцах сказал Илюшка Мурманец. — Он-то небось такого случая не упустил бы!

Илюшка швырнул кулечек с голубикой в воду, беспечно запел: «А счастье было так возможно…» — и принялся выгружать из лодки проволоку. Нюре бы уйти сейчас подальше, но она прикованно стояла рядом и пристально смотрела на мельтешенье Илюшкиных загорелых рук, будто никогда не видала, как разгружают лодку. У нее было такое чувство, что разговор их еще не окончен. И похоже, пронырливый Илюшка догадался-таки, что держит бригадиршу возле него, и, когда последний круг проволоки увесисто плюхнулся на бон, снова подступил к Нюре.

— Да не цацкайся ты с Полозовым, этот всегда извернется. Вот увидишь, нам завтра старой проволокой пучки вязать, а твой Полозов новую раздобудет, и мы же еще в дураках и останемся! Вспомни прошлый месяц. Так что не честность это с нашей стороны, а самая настоящая дурость!.. Ну, решай: везти, что ли? В последний раз спрашиваю.

И тут Нюра взорвалась:

— Чего пристал?! Ты такелажник — ты и снабжай бригаду проволокой. А как и откуда, меня вовсе не касается. Каждый должен делать свое дело и отвечать за него, а не канючить. Я же у тебя не спрашиваю, как мне бригадой руководить? А туда же, раскудахтался на берегу: я такой-сякой, лучше меня такелажников и не бывает… Вот и докажи теперь, а я и знать ничего не знаю, понял?!

Не глядя себе под ноги, она быстро перебежала по тонкой распорке на соседний бон, что запрещалось правилами техники безопасности и за что сама Нюра всегда ругала сортировщиц.

А Илюшка прыгнул в свою лодчонку и погнал ее к такелажному сараю. Он так спешил, точно каждую секунду боялся передумать. На складе делать ему было нечего, всю проволоку для нынешней смены он уже привез. Значит…

Нюра изо всех сил старалась не смотреть на Илюшку, но все равно видела, как, согнувшись в три погибели, тот рьяно греб веслом-коротышкой. У нее вдруг ни с того ни с сего зачастило сердце, будто его подстегнули. А кто-то зоркий и неуступчивый, кто притаился в ней и никак не хотел примириться с тем, что она свернула-таки на кривую дорожку, подсказал: пока Илюшка не доплыл до такелажного сарая, его можно еще окликнуть и вернуть.

Теперь она, уже не таясь, следила за Илюшкой. А быстро он наловчился грести обломком весла: еще секунда, и завернет за угол сарая. Если кричать ему — так сейчас, потом уже поздно будет…

Она и сама толком не знала, окликнет Илюшку Мурманца или нет. Но тут ее позвала маленькая Ксюша, спросила тоненьким голоском, можно ли бревно с дуплом считать пиловочником. Нюра и разозлилась на девчушку, и обрадовалась, что та избавила ее от трудного выбора. Она помогла Ксюше разобраться с сомнительным пиловочником, а когда глянула потом в сторону такелажного сарая, Илюшки уже не было видно.

И сейчас та же прежняя несговорчивая Нюра вылезла с непрошеным советом: еще не все потеряно, и если немедля побежать к сараю, то еще можно остановить ретивого Мурманца. Но ради чего она станет бегать? Тоже мне чемпионка по бегу выискалась! В конце концов, она ничего Илюшке не приказывала, вольно же ему… А ее дело сторона.

И вдруг Нюра вспомнила о мастере. Если тот углядит, как их бригада прячет проволоку на завтрашний день, то наверняка поднимет крик и вся Илюшкина затея лопнет. Нет, как ни крути, а в стороне остаться ей никак не удастся, и без ее прямого вмешательства Илюшке ни за что не провернуть это нечистое дело… А, чтоб тебя!

Она отыскала мастера и озабоченно пожаловалась ему на заломщиков, которые после сытного обеда что-то обленились и не успевают разбирать залом бревен в молехранилище.

— Вы бы их поторопили, — посоветовала она. — А тут я и одна справлюсь.

— Лады, Анюта, — согласился мастер и ушел к заломщикам.

А Нюра стала на вязку пучков, подменив на этот раз Пашку Туркина. Но совсем не о юном Пашке была ее забота: ей просто позарез надо было сейчас дать себе хоть какое-нибудь занятие, чтобы не видеть Илюшкиных махинаций. Но уголком глаза она видела все же, как Илюшка дважды пригнал свою перегруженную лодчонку и потом прятал сизые круги новой проволоки в глубине понтона.

И сразу же эта просмоленная добродушная посудина обрела какой-то виноватый, даже нестерпимо нашкодивший вид. Нюре не шутя чудилось: каждый, кто хоть ненароком глянет на понтон, сразу же догадается, что в трюме спрятана полозовская проволока. Умом она понимала, что это все — самая настоящая мнительность, но никак не могла разубедить себя.

Пока Илюшка прятал проволоку, Нюра нет-нет да и косилась украдкой на берег. Мастера теперь можно было не опасаться, но Илюшкины художества мог заметить начальник запани, а то и сам Полозов: непоседливый бригадир частенько торчал на берегу задолго до своей смены, загодя прикидывая, как лучше построить работу. Нюра глянула на берег разок-другой и разозлилась на себя за вороватое это подглядывание. Было даже какое-то блатное слово, которое обозначало такое вот ее соучастие в Илюшкиных темных делах. Она припомнила и с отвращением прошептала:

— Стрема. Стою на стреме… Тьфу! Дожила — дальше некуда!

Но тут же Нюра поймала себя на том, что, после того как она спровадила мастера, охранять Илюшку не так уж и трудно. «Втягиваюсь… — боязливо подумала она и попробовала оправдать себя: — Но я же не ради шкурных интересов стараюсь. И даже не ради почета самого по себе. Все из-за Миши…» Но теперь и это безотказное утешение помогало слабо.

Раньше Нюра была убеждена, что любовь вызывает к жизни все самое лучшее и чистое в человеке, а тут выходило что-то вовсе не то… И черт дернул эту Дашку так напугать ее корявым почерком! Нюра рассердилась наново и сильней прежнего на Дашу, на маленькую Ксюшу с ее дуплистым пиловочником, а заодно уж и на Полозова и больше всех, как водится, на Илюшку Мурманца, который именно сегодня вылез с подлой своей рационализацией. Она так горячо честила их всех, что сама все ясней видела: они тут совсем ни при чем, а все упирается в нее…

Илюшка Мурманец тем временем покончил со всеми своими потаенными делами и подошел к Нюре. У него был вид вволю потрудившегося, малость уставшего и шибко довольного собой человека. Лихим щелчком он взбил козырек невесомой кепочки, подмигнул и весело гаркнул:

— Порядок на Балтике!

Судя по всему, угрызения