Тюремные дневники - Сергей Мавроди

Входят следователи. Нагулявшийся вдоволь по коридору Александр

Викторович и руководитель следственной группы. Обычные приветствия и затем: "Мы хотим предъявить Вам сегодня обвинение…" Начинается долгая, нудная и, главное, совершенно бессмысленная, формальная процедура предъявления обвинения ("объебона" на тюремном жаргоне).

Зачитывается текст постановления, задаются мне какие-то вопросы и т.д., и т.п.

"Бессмысленная" - поскольку с текстом я уже предварительно ознакомился (мне дали его прочитать), а на все вопросы я отвечаю совершенно одинаково. Механически твержу, как старая заезженная пластинка, или, блядь, как какой-то огромный попугай: "51-ая…

51-ая… 51-ая…" (51-ая статья Конституции, гарантирующая право на отказ от дачи показаний). Чувствуя себя с каждым ответом все более и более глупо.

- Будут у вас какие-либо замечания?

- Конечно будут! - вскидывается адвокат.

- Хорошо, пишите вот здесь. Замечания защитника.

Адвокат долго что-то пишет, старательно перечисляя разные статьи и пункты УК и УПК, но следователю, похоже, все это, как мертвому припарки. Спокойствие олимпийское. А что, в самом деле, волноваться, если… "наверху все решено"?

Наконец, все заканчивается. Адвокат с Александром Викторовичем уходят улаживать какие-то формальности с пропуском, а я остаюсь наедине с начальником следственной группы. Чтобы скоротать время, развлекаю почтенного кандидата юридических наук байками о тюремном быте. Он слушает и удивляется.

- А вы тут, оказывается, весело живете!..

(Да, блядь, охуительно весело! Может, вместе повеселимся?.. Не желаете присоединиться?)

…А что касается бардака, то я лично был свидетелем, как у одного следователя по всей тюрьме искали его подследственного и найти не могли. Не знаем, говорят, где он, и все!

(Подумаешь, удивил! Ебаный в рот! Да нам каждый день на протяжении, наверное, уже целого месяца стучат с утра, ни свет ни заря, ключом в дверь и спрашивают: "Кравченко есть?" - "Да нет здесь никакого Кравченко!" - "А где он?" - "А мы откуда знаем?!" И так каждый день. Как "с добрым утром". Мне, блядь, этот Кравченко теперь, наверное, до конца моих дней сниться будет!)

Наконец адвокат возвращается. Следователи вежливо прощаются с нами и уходят, мы же еще на некоторое время остаемся, обсуждаем кое-какие детали и нюансы, после чего я возвращаюсь в камеру.

Открывая дверь, коридорный почему-то спрашивает:

- Мавроди Сергей Пантелеевич?

- Да - несколько удивленно отвечаю я.

(Чего это он? Он же меня прекрасно знает?)

- Собирайтесь с вещами!

- Когда?

- Минут через сорок.

Вхожу в камеру.

- Меня с вещами только что заказали!

Сокамерники ошеломлены.

- Как с вещами? Что, правда? Куда?

- Куда… А я откуда знаю? Наверное, на 4-ый спец.

- Да-а… Вот это пиздец! Нам теперь сегодня же всю хату забьют.

Или вообще нас раскидают.

На Цыгане так прямо лица нет!

- Знаешь, Сергей, я честно, по-настоящему расстроился!

- Да я, по правде сказать, и сам не рад!..

("Не рад"!.. Пиздец! Кирдык! Могила! 4-ый спец. "Оставь надежду, сюда входящий". "Не рад!")

Начинаются сборы. Примерно через час я со всеми своими вещами уже иду по тюремным коридорам. Свернутый матрац под мышкой. Сначала на склад - сдаем казенные вещи: матрас, подушка, наволочка, одеяло

(пизды! а мое, блядь, где?), две простыни, полотенце, кружка, миска, ложка. Потом на сборку. На сборке, традиционно-грязной, пустой заплеванной камере, я просидел всего-то около часу. Это еще очень даже по-божески. За это время мне принесли туда мои книги (те самые два тома Щедрина - наконец-то!) и куртку. Одеяло, разумеется, с концами. Квитанции же нет!

Наконец дверь сборки распахивается. "На выход!" Выхожу. Человека четыре местных, по-моему полупьяных, затрапезного вида расхлюстанных охранников и еще один. В сером камуфляже с иголочки, высоких шнурованных ботинках и огромной металлической бляхой на груди. Весь такой подтянутый и молчаливый. Ага! Это, наверное, и есть мой угрюмый перевозчик. Мой Харон. Жаль вот только, расплатиться с ним будет нечем. Медяка с собой нет. При последнем шмоне отмели. Ну, да ничего. Как-нибудь. Я думаю, что он меня и задаром перевезет. В виде исключения. Раз… "того хотят - там, где исполнить властны / То, что хотят…" Только вот "челнок полегче должен ты найти". Я ведь еще живой.

Челнок, впрочем, оказался очень даже неплох. Роскошное красное новехонькое "Шевролле" (микроавтобус такой, со скошенной мордой; как они там называются?). Куда это они меня везти-то на нем собрались?

Уж не в Лефортово ли? 4-ый спец рядом же совсем? Я думал, вообще пешком пойдем…

Тем не менее, садимся. Трогаемся, едем. Буквально через минуту останавливаемся. "Выходите!" Что, все уже? Приехали? Или меня везти передумали? (А действительно, на хуй я им нужен?) Да, как же…

"Передумали"!.. Приехали! Это, блядь, они крутые такие, оказывается.

На сто метров на шевролях возят. Только вот я что-то места не узнаю.

Впрочем, а когда я тут был-то? Аж в 94-ом году! Да за это время все сто раз измениться могло.

Входим. Ничего не понимаю!! Или они тут все перестроили, или ни хуя я здесь не был! Никакой это не 4-ый спец! А что это? Санаторий, что ль, какой-то? Евроремонт, коридоры светлые, широкие, чистота кругом стерильная. Да куда я, блядь, попал? Эй, наверху! Вы там, часом, не ошиблись? Мне ведь только в седьмой круг надо (насильники над ближним и его достоянием), а это, похоже, уже девятый! "Voxilla regis prodeunt Iberni" (лат.) "Близятся знамена царя ада".

- Проходите, пожалуйста, к столу и выкладывайте из сумок все вещи.

- Слышь, старшой? А где это я? Что это такое?

- Специальный следственный изолятор N 1 при Главном Управлении исполнения наказаний Российской Федерации, - предельно вежливо и корректно отвечает мне охранник.

("Чем вежливей персонал - тем ближе к смерти", - некстати вспоминается мне строчка из дневника какого-то хрущевско-брежневского диссидента. По-моему, Лидии Гинзбург.)

- Так, - продолжает между тем охранник, - вещи мы у Вас сейчас заберем и отнесем на склад. Вам разрешено оставить при себе только два комплекта белья, две рубашки и тапочки. Если Вам что-то потребуется, пишете заявление и отдаете на утренней проверке. Ну, сокамерники Вам все объяснят.

Час от часу не легче! Это еще что за новости? Заявления какие-то им писать! Чтобы лишние трусы получить. Что за бред! Охранник тем временем начинает изучать мои бумаги.

- Эй-эй! Что это вы делаете! Это мои личные записи. По уголовному делу. Вы не имеете права их читать!

Охранник спокойно откладывает записи в сторону.