Дом с белыми клибисами (СИ) - Бунькова Екатерина

Она встала и пошла наверх.

— Миледи, — окликнул ее Кан, уже прекративший свое кривляние.

— Мм? — она повернула голову. Мастер открыл было рот, но, немного подумав, смущенно покрутил головой.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Сладких вам снов.

И все стихло. Авис сидел на кровати, уткнув лицо в ладони, и прислушивался. Вот миледи прошла к себе в комнату. Минутой позже в коридоре послышались тихие шаги мастера. Он чуть задержался у двери напротив. Раздался тяжелый вздох и шаги прошелестели дальше.

Авис встал с кровати, подошел к двери и прислушался. В доме все затихло. Но это была лживая тишина — та же, что царила в его комнате и убеждала хозяев в том, что мальчик спит. На самом деле Авис не только глаз не мог сомкнуть, он даже с трудом мог усидеть на месте. В душе его бурлили противоречивые эмоции. Хотелось то забиться в угол и хныкать от страха, то куда-то бежать и бить кому-то морды. А сейчас вот вдруг захотелось, чтобы мастер не прошел мимо комнаты миледи, а зашел, наконец, внутрь и остался там до утра. Эта мысль жгла Ависа, заставляя краснеть, смущаться и… думать о Сайке.

Как она там? Цела ли? Не обижает ли ее кто? Может быть, она сейчас тоже сидит одна и ждет неизвестно чего, не имея возможности заснуть. Ничего. Завтра все решится. Завтра он увезет ее прочь от этого странного места. И даже слушать не будет всякие пустые разговоры про свой дом и свое место под солнцем. Что вообще за странная привычка у этих женщин придумывать гору всяких объяснений своим глупым желаниям? Вот если бы она…

Авис тряхнул головой, прогоняя дурные мысли. Нет, Сайка ни в чем не виновата. Просто оказалась не в том месте не в то время. Но ничего. Завтра миледи и мастер вытащат ее. Не могут не вытащить. Они же тут самые почитаемые, самые честные и справедливые. Сайка же в них так верит. И ему, Авису, тоже нужно верить.

Глава 15. Весенний бал

«Весенний бал» назывался «весенним» весьма условно: герцог организовывал его каждый год в последнюю ночь весны, и гораздо правильнее было бы называть его «летним». Но так уж повелось, и по давней традиции дом Санвай был украшен цветами, яркими флагами и зелеными полотнами того самого сочного цвета, который имеет весенняя трава. Задолго до того, как раздался звон первого вечернего колокола, по городу уже проехали дорогие кареты: вычурные, выкрашенные в белый цвет и отделанные золотом, с гордо задравшими носы лакеями, которые то и дело нелепо хватались за приделанные позади ручки, когда их подбрасывало на границах Слияний. Одна за другой, кареты въезжали в открытые настежь кованые ворота дома Санвай. Любопытные местные выстроились вдоль дороги, но близко не подходили: тут и там в толпе мелькали городские стражники. А ну как подумают, что горожане задумали навредить гостям?

Детишек подобные глупости не занимали. Они мчались за каретами шумной толпой. Иногда окна экипажей открывались, и оттуда вылетали горки сладостей, а порой и мелких монет, вызывая взрыв радости и мелкие драки. Девицы на выданье заполонили все балконы на центральной улице: одни хотели подглядеть, что нынче в моде у аристократов, другие тайно надеялись, что их заметит какой-нибудь заграничный принц. О том, что заграничные принцы в лучшем случае приезжали в столицу, а то и вовсе не покидали своих расчудесных земель, где молочные реки и кисельные берега, они старались не думать.

К вечернему колоколу толпа горожан, вышедших поглазеть, стала такой большой, что лоточники не упустили свой шанс и, бросив опустевшую торговую площадь, переместились к главной дороге. Туда же подались и бродячие артисты, и обычный вечер превратился в массовое гуляние. Развеселившаяся толпа даже стала радостно приветствовать кареты и бросать цветы под копыта лошадей. Нет, никакого особого почтения к проезжавшим мимо аристократам они не испытывали, просто людям хотелось праздника.

День медленно угасал, но веселье только нарастало: всем хотелось отпраздновать первую летнюю ночь. Подвыпивший народ уже затеял развеселую пляску посреди дороги, когда на главной улице показался последний экипаж.

Он был неказистым: выкрашенный черной масляной краской, он совсем не походил на те белые сказочные кареты, что совсем недавно стягивали на себя все внимание окружающих. Четыре невозмутимые лошадки-работяги уверенно прокладывали себе путь сквозь расступающуюся толпу. Небритый наемный кучер сгорбился на обшарпанном облучке и ежился, то и дело оглядываясь назад: а там было на что посмотреть.

Экипаж был открытым. На обитой потертым бархатом низкой скамеечке сидели двое. Их белые одежды были так чисты, что просто сияли на фоне черных досок. Красиво убранные волосы и дорогие украшения контрастировали с окружающей нищетой. Парочка выглядела так, словно два бога решили сойти с небес и поглядеть, как живут смертные. Смех и веселые окрики гуляющих сменились любопытными шепотками и тихим женским аханьем.

— Миледи, улыбнитесь, — сказал Кан, подмигивая стайке симпатичных девушек. Те тут же взорвались радостными смешками и зашушукались.

— Я не обещала тебе изображать легкомысленную любительницу балов, — отрезала леди Ветта, поправляя золоченую полумаску. Руки ее были затянуты в белые атласные перчатки, волосы впервые за десять лет собраны в высокую прическу и украшены драгоценностями.

— Сделайте это для вашего народа, — сказал Кан, любуясь ее новым образом. — Люди ошарашены. Прямо сейчас рождается новая легенда.

— Моего народа? — миледи презрительно скривилась. — Ты меня с Сельвией не перепутал?

— Миледи, — мягко сказал Кан, тронув ее за руку, так что леди Ветта вздрогнула. — Вы — единственная из дома Санвай, кто достоин уважения. Помните об этом. Каждое мгновение сегодняшнего вечера помните об этом. Пусть эта мысль будет вашим щитом. Ни один косой взгляд, ни одна фраза не смогут пробиться сквозь него. А для остального есть я.

Он сжал ее ладонь. По толпе прошлась волна взволнованных шепотков, гуляющие непроизвольно потянулись следом за экипажем, стремясь разглядеть происходящее получше, но парочка уже миновала центральную часть города, и лошади повернули на извилистую дорогу, что вела в дом герцога.

Внутренний двор был заполнен каретами, как площадь в ярмарку — лавками приезжих купцов. Их было так много, что конюхи не справились со своей работой, и скромный экипаж, въехавший в ворота последним, вынужден был остановиться у выхода, а не на кольце перед центральной лестницей, как полагается. Мужчина в белых одеждах ловко соскочил на землю, бросив кучеру крупную монету, и осторожно снял свою спутницу. Поставив ее на землю и привычно увернувшись от размашистого удара, который должен был показать ему недовольство женщины столь вольным с ней обращением, мужчина усмехнулся и выполнил шутовской поклон, пропустив ее вперед. Леди хмыкнула и быстро пошла вперед, к видневшейся за каретами мраморной лестнице.

— Пригласительный, пожалуйста, — потребовал седой мужчина с пышными бакенбардами, уткнувшись в список: судя по отметкам, все гости уже прибыли, и парочка в белых нарядах, пришедшая пешком, явно надеялась, что он, уставший и задерганный, пропустит их, не проверяя.

— С каких это пор для того, чтобы попасть домой, требуется пригласительный? — холодно спросила женщина, сверкнув на него глазами. Мужчина поднял лицо и побледнел, а его щеки покрылись темными пятнами.