Я помню...(Автобиографические записки и воспоминания) - Фигуровский Николай Александрович

Я уже не помню сейчас ни большинства преподавателей, ни даже самих предметов преподавания. Лишь отдельные отрывочные впечатления еще уцелели как-то в памяти. Нам преподавали физику, но не курс средней школы, а, так сказать, отрывки из такого курса. Помню, что основное внимание на уроках уделялось законам газового состояния применительно к метеорологии и физике атмосферы. Такой уклон диктовался задачами специальной подготовки. Приобретаемые знания были полезны, однако почти полностью отсутствовали в программе такие важные разделы физики, как электричество и магнетизм. Это создавало пробелы в наших познаниях. С математикой было несколько лучше, но, конечно, речь шла лишь о самых элементарных сведениях. Учителя были хорошие, но общения с ними было мало, оно было к тому же непродолжительным, и я о всех их забыл все. Лично я, однако, с благодарностью вспоминаю общеобразовательную часть подготовки на Военно-химических курсах. Мои знания (т. е., в сущности, полное отсутствие знаний, оставшееся после семинарии) были значительно расширены благодаря урокам хороших московских преподавателей на Курсах.

Новым для нас явились занятия по военно-химическому делу. Они включали довольно различные сведения из области химии, физики сжатых и сжиженных газов, техники сжатых газов, физической химии (адсорбция) и других областей. Однако в то время состояние военно-химического дела было еще очень примитивным. Прошло всего лишь около 5 лет со времени первой газовой атаки, и лишь техника этой атаки и техника защиты, наскоро разработанная в различных странах, и составляли основы военно-химического дела. Занятий по военно-химическому делу, естественно, у нас было больше всего, как теоретических, так и практических. Весьма полезными оказались сведения по метеорологии, которые нам добросовестно преподавал опытный преподаватель (фамилию его давно забыл).

Чисто военный предмет — тактику газовой борьбы — нам преподавал сам начальник Военно-химических курсов М.М.Смысловский8. Он был военным инженером-артиллеристом, окончившим, кажется, Михайловскую артиллерийскую академию. Это был средних лет подтянутый мужчина не очень высокого роста с большой черной бородой. Где-то у меня сохранились литографированные записки по его курсу «Тактика газовой борьбы». Предмет этот был скучным, по необходимости и из-за отсутствия военного опыта малосодержательным. Однако Смысловский очень добросовестно и обстоятельно излагал нам скудные данные на опыте последней (I Мировой) войны. Мы вежливо его слушали. Как истый военный, Смысловский пытался действовать на нас своим личным примером.

Зимой у нас стало очень холодно. Классы не отапливались, и мы слушали лекции и вели упражнения одетыми в шинели. Смысловский же героически приходил к нам в пиджаке с жилетом, в галстукхе и целых два часа терпел стужу, не показывая даже признаков, что ему холодно. Кроме того, помнится, он пропагандировал нам рецепты бодрости и здоровья. По этим его рецептам выходило, что нормальному человеку, например, вполне достаточно спать лишь 4 часа в сутки. За это время будто бы восстанавливаются все важнейшие функции организма. Говорили, что сам Смысловский именно так и поступает — спит 4 часа в сутки. Несмотря на это, он всегда казался нам бодрым и вполне здоровым. Однако, по-видимому, именно эта его доктрина и ее реализация в течение нескольких лет и привела Смысловского к концу. Уже в 1922 г. он умер в возрасте, вероятно, не старше 45–50 лет.

Помимо классных занятий, конечно, немало времени уделялось и строевым занятиям. Больше всего их вел командир взвода, унтер-офицер старой царской армии Дмитрий Михайлович Скворчевский. Он до сих пор жив (конец августа 1972 г.), хотя и глубокий старик, судя по письмам ко мне, уже тяжело пораженный склерозом. В то время он был стройным, небольшого роста, всегда очень аккуратно одетым командиром, в общем хорошим товарищем, хотя, как известно, дружба и товарищество командиров и солдат, в общем, не особенно надежное дело. В последние годы мы с ним как очень немногие оставшиеся от Военно-химических курсов дружили, встречались и вспоминали прошлое.

Д.М.Скворчевский проводил с нами, как в те времена полагалось, упражнения с винтовками. Помимо обычных «На плечо! К ноге!» и прочее, много внимания уделялось штыковому бою: «Вперед коли, назад коли, от кавалерии закройсь!» и т. д.

Обучали нас, естественно, искусству командовать. Самое главное в этом искусстве — командовать очень громко (желательно с некоторым форсом). Для того, чтобы мы выучились громко подавать команду (вспомним Косьму Пруткова: «Что нельзя командовать шепотом, это доказано опытом!»), нам выделяли «взвод» наших же товарищей из 3-х человек. Взвод этот ставили на одном конце обширного двора Курсов, командира на другом концерна расстоянии метров 100. Командир, и я в том числе, должен был орать во все горло, подавая команды «Направо! Кругом!» и т. д. Одновременно таким образом на дворе упражнялись несколько командиров с условными взводами. Поэтому крик раздавался невероятный.

Ночью, как и на всех командных курсах, да и во всех частях, нас нередко поднимали по тревоге, мы вскакивали, быстро одевались, хватались за винтовки и выстраивались. Изредка нас выводили на улицу, доходили мы до Храма Христа-Спасителя и шли обратно.

Так и шли день за днем занятия на курсах. Наш комиссар Яков Лазаревич Авиновицкий, считавший себя образцовым педагогом и впоследствии даже получивший без защиты ученую степень «доктора педагогических наук», заботился, чтобы мы поменьше вечерами гуляли вне курсов и побольше участвовали в «культурно-просветительных мероприятиях». Таких мероприятий устраивалось немало, и они, надо сказать, нередко были занимательными. То устраивался небольшой скрипичный концерт с выступлением опытного скрипача, то приезжал хор Пятницкого, кстати сказать, совсем не такой, как современный хор, и, я думаю, гораздо более музыкальный, чем сейчас. То приезжали декламаторы (Смирнов-Сокольский и др.).

Кроме этого, на курсах существовали кружки. Один из них — литературный — мне особенно запомнился. Руководил им у нас Илья Оренбург, тогда еще молодой, способный, но малоизвестный «поэт».

Он подарил нам с подписями тоненькую брошюру своих стихов, помню, под заглавием «Звезды»9. На некоторые литературные занятия приезжал к нам критик Эфрос, тот самый, который перевел с древнееврейского на русский язык «Песнь песней Соломона»10. Он читал нам очень интересные лекции о современной литературе, о футуристах, имажинистах, о Бальмонте, о Блоке и о многом другом, что волновало в те годы знатоков и любителей русской поэзии и литературы.

С осени 1920 г. и в течение зимы и весны 1921 г. в Политехническом музее в Москве (на Б.Лубянской площади) часто устраивались вечера поэзии и литературы. Это были не просто вечера демонстративных чтений новых произведений поэтов того времени. Скорее это были дискуссионные вечера, на которых выступали представители различных новейших (тогда) направлений поэзии. Главными и, конечно, наиболее популярными из числа выступавших были В.Маяковский и С.Есенин. Но на сцене Политехнического музея, помимо них, можно было видеть и А.В.Луначарского и М.Горького и многих поэтов: В.Брюсова, В.Каменского, Мариенгофа и многих-многих других.

Посещать эти вечера в Политехническом музее нам рекомендовали наши руководители литературных кружков. Да и комиссар Командных курсов Я.Л.Авиновицкий также рекомендовал нам эти вечера. Впервые я попал на такой вечер осенью 1920 г. Зал Музея был полон. Мы устроились на дальних верхних скамьях. Помню, с каким любопытством я разглядывал А.В.Луначарского (правда, я видел его и раньше в Костроме, на одном из митингов в 1918 г.), А.М.Горького, В.Маяковского и многих других известных людей. Помню и любопытное внимание, с которым я впервые слушал многих из общественных деятелей и поэтов. Их выступления, совершенно новые идеи и точки зрения, совершенно непривычные для моих, в значительной еще степени «семинарских» понятий о поэзии и литературе, привлекали своей необычностью и нередко парадоксальностью. Это первое посещение Политехнического музея так заинтересовало меня и моих друзей-курсантов, что мы стали постоянными посетителями таких вечеров.