Война 2020 года - Ральф Питерс

«Нет, – подумал Нобуру, – уж лучше газы».

– Мой друг, – произнес он вслух, – вы должны поподробнее объяснить мне, что именно вас беспокоит. О каком таком оружии вы говорите? Боюсь, я недостаточно хорошо информирован.

Танжани пристально посмотрел на него:

– А что находится на базе в Бухаре? Что там такого сверхсекретного? Почему моим людям не доверяют охранять их японских братьев?

«Он не знает, – с облегчением решил Нобуру, – он только догадывается. Он о чем-то пронюхал, но детали ему не известны».

– База в Бухаре, – начал Нобуру, вновь обретя уверенность в себе, – представляет собой очень высокотехнологичный пункт обеспечения. Вы знаете условия нашего соглашения. Существуют некоторые электронные приборы… промышленные секреты… произведенные ценой очень больших затрат японского народа. Сегодня в мире продолжается нефтяной голод. Ирану он не грозит – вы очень богаты нефтью, по милости Аллаха. Но технические изобретения – это японская «нефть», наша сила и богатство. В Бухаре нет ничего, кроме электроники, которая в случае необходимости будет использована в вашу пользу. – «Что соответствует истине», – подумал про себя Нобуру. Если правда выплывет наружу, он почти и не соврал. В Бухаре действительно нет ничего, кроме электроники. «Скрэмблеры», по существу, не более чем еще один сложный набор полупроводников.

Нобуру оглядел остальных присутствовавших. Танжани разыграл свою карту в одиночку – ни Шемин, ни Бирьян ничего не знали. Но они проявляли живой и быстрорастущий интерес к теме разговора.

Нобуру нарочно не мог бы придумать худших союзников. Что они могли предложить Японии, кроме проблем, угроз, жалоб и бесконечных раздоров? Ему пришло в голову, что Япония, похоже, незаметно для себя занимает место США и в этой области политики.

– Мой дорогой генерал Танжани, – сказал Нобуру, – могу ли я предложить вам поездку на бухарскую базу? Проведите инспекцию лично. Увидите все своими глазами: в Бухаре только самолеты, ремонтные мастерские и электроника. Генерал Ямешима может организовать визит немедленно.

Теперь пришла очередь Танжани выглядеть растерянным. Нобуру знал, что иранец может обойти всю базу и даже посидеть за рычагами самолета, так и не поняв его предназначения.

– Может быть… – промямлил Танжани, – когда у меня выдастся больше свободного времени. Да. Пожалуй, это хорошая мысль. Но Бухара слишком далеко от фронта. Место командира – со своими солдатами.

Нобуру знал, что Танжани не собирается немедленно возвращаться на фронт из объединенного штаба в Баку. Сперва иранец отправится в Мешед, где в безопасности проведет ночь в обществе женщины, бесспорно не являющейся его женой. Но война не остановится в его отсутствие.

– Да, – вставая, сказал Шемин, – нам всем следует находиться в войсках. И путь туда неблизок. – Он улыбнулся. – Даже когда путешествуешь в замечательных самолетах, предоставленных нам нашими японскими братьями.

Нобуру встал и вежливо поклонился. Танжани долго и усердно обнимал и целовал сдержанного японца, помяв ему всю форму. Шемин, вслед за ним, ограничился символическим объятием, проявив больше уважения к обычаям Страны восходящего солнца, а Бирьян, повстанец, пожал ему руку, как европеец.

«Странный у нас мир», – подумал Нобуру.

Во время прощания Нобуру предупредил Клоета, что южноафриканским пилотам вскоре предстоит боевое задание, так что ему следует ждать дальнейших указаний. Высокий блондин коротко и не слишком вежливо кивнул.

«Среди них нет никого, кому я могу доверять», – подумал Нобуру.

Наконец они ушли. Акиро не стал спешить сообщать начальнику последние новости, чувствуя, что тому требуется немного передохнуть после трудного совещания.

Нобуру решил выпить еще виски. Но уже взявшись за бутылку, он остановил себя. Зачем ему это? Даже питье в таких дозах вдруг показалось ему немужественным поступком, учитывая все обстоятельства. Уж, конечно, он сильнее своих эмоций.

Он наказал себя, отказавшись от маленького удовольствия. По крайней мере, на некоторое время. Но совещание, как всегда, вымотало его.

Все равно что вести войну во главе армии, сплошь состоящей из злобных придурковатых детей.

Радуясь наступившей передышке, Нобуру пересек просторную комнату и раздвинул занавески, щурясь от яркого солнечного света. Он чувствовал на себе взгляд адъютанта. До недавнего времени здесь жил высокопоставленный советский офицер. Теперь последние остатки Советской Армии вытеснены из Азербайджана, и только отдельные очаги партизанского сопротивления тлели в Грузии и Армении, в то время как мятежники и войска Исламского Союза дошли на севере уже до калмыкских степей. На востоке русских выбили из Таджикистана, Киргизии, Узбекистана и Туркмении, их уже практически не оставалось на бескрайних просторах Казахстана. Куда ни глянь, Советы бежали без оглядки. Нобуру полагал, что больше всего они, наверное, жалеют о своей слишком успешной кампании за запрет ядерного оружия. Они переоценили свою способность поддерживать гегемонию на огромной евразийской территории при помощи обычных видов вооружений и теперь их рвали на куски.

Конечно, существовала технологическая возможность заново создать ядерное оружие, но у Советов не было времени. «Все, что им осталось делать, – с издевкой подумал Нобуру, – это бежать за помощью к бедным американцам».

Что ж, все кончится хорошо. Несмотря на союзников, которых выбрала себе Япония.

Все будет прекрасно. Наступил великий день для Японии.

За огромным окном холмистая местность переходила в тесное нагромождение крыш Баку, а дальше лежало золотистое и голубое море.

«Как далеко отсюда до дома», – подумалось ему. Осенний день по-прежнему дарил тепло, так приятно гревшее спину старого солдата. Город замер в полуденной дреме. Красивый мирный пейзаж, где еще совсем недавно все не мусульмане были вырезаны на улицах озверевшими азербайджанцами.

Почему русские были так слепы, и так долго? Или это просто упрямство? Неужели они видели неизбежное, но не желали его замечать, закрывали на него глаза, погрузившись в летаргический сон последних лет обреченной империи?

Кошмарный сон. Просыпаешься, а над тобой с ножом в руке склонился твой родной брат.

– Скажите, Акиро, – вдруг спросил Нобуру, повернувшись спиной к царству зеленых, белых, коричневых, голубых и золотых цветов, – что вы думаете о контактах между Советами и американцами? – Он хотел услышать голос Токио, своего народа, хотел, чтобы ему еще раз все объяснили.

Адъютант отдал команду, и поток информации застыл на мониторе компьютера.

– Американцами? – переспросил он удивленным тоном. Ясно, что он только что думал о чем-то другом.

– Да, американцами, – повторил Нобуру. – Что они могут предложить Советам?

– Сочувствие? – предположил Акиро со злорадной и пренебрежительной улыбкой. – Американцы вышли из игры. Они хотят одного – чтобы их оставили в покое на их прогнившем полушарии. И еще – продать то тут, то там что-нибудь из своих третьесортных товаров. Тем, кто не может себе позволить покупать наши.

– Общеизвестно, что американцы очень старались догнать нас в военном отношении. И их система стратегической обороны очень неплоха.

– Они никогда нас не догонят, – отрезал Акиро тоном настолько решительным, что он звучал почти грубо. – Как нация они деградировали. Американцы – не более чем стая бродячих собак.

Нобуру улыбнулся, слыша в словах адъютанта мнение и Генштаба, и человека с токийской улицы.

– Но, Акиро, бродячие собаки иногда бывают очень умными. И сильными.

– Америка – мусорная свалка всего мира, – ответил адъютант, цитируя десятки японских бестселлеров. – Их национальные меньшинства тянут их на дно. В годы эпидемии им даже пришлось вводить войска в собственные города, и военные только с огромным трудом справились с задачей. Как бы они ни старались догнать нас, они по-прежнему не могут контролировать положение в Латинской Америке. Только в одной Мексике они завязли на многие десятилетия. С американцами покончено. – Акиро сделал суровое лицо, став похожим на воина с классических японских гравюр. – Возможно, они могут принять какую-то часть русских беженцев, как раньше они приютили израильтян.

Нобуру, офицер, знаменитый своим самоконтролем, перешел через всю комнату и, нарушив данное себе слово, налил щедрую порцию виски.

– Мне просто иногда кажется, – тихо произнес он, – что однажды японцы уже недооценили американцев. – И глотнул обжигающей жидкости.

12

Омск 2 ноября 2020 года

Тейлор вглядывался в лицо на большом экране монитора, выискивая хотя бы малейшие признаки возможной слабости. «Знаки бессилия, знаки беды», – слова на мгновение всплыли в его памяти. Он научился читать лица людей и не сомневался, что по внешности врага можно много о нем узнать. Примитивные культуры, в которых существовало поверье, будто при фотографировании человека покидает душа, находились, по мнению Тейлора, гораздо ближе к истине, чем считали представители западной цивилизации. Перед ним скованный рамками экрана находился враг, бессильный против его молчаливого допроса. И Тейлор уже почувствовал какую-то слабинку в его чертах, хотя еще не сформулировал ее для себя. Рот тонкий и решительный, кожа гладкая. Чужеземный разрез глаз мешал Тейлору поглубже заглянуть в них. Волосы темные, без седины. Нет, он не мог указать на слабое место, как на точку на карте.