Избранное - Уильям Фолкнер

Добравшись до задней комнаты банка, он закатал штанину, снял повязку и промыл рану в уборной. Рана все еще кровоточила, от вида собственной крови ему стало дурно, и он, шатаясь, прислонился к стене. Потом снял рубашку и плотно перетянул ногу. Его все еще тошнило, и он долго пил тепловатую воду из крана. К горлу тотчас подступил соленый комок, он схватился за раковину и, обливаясь потом, старался подавить тошноту. Наконец приступ прошел, но нога онемела, его охватила слабость, и ему захотелось лечь, но лечь он не смел.

Он пошел за барьер, оставляя на полу кровавые пятна. Дверь сейфа беззвучно открылась; не зажигая света, он нашарил ключ от кассы и отпер ее. Он брал только банкноты, но взял все, что нашел. Потом закрыл и запер сейф, вернулся в уборную, намочил полотенце и стер с линолеума следы своей крови. Потом вышел через черный ход и захлопнул за собою дверь. Часы на башне суда пробили полночь.

В проезде между двумя негритянскими лавками дожидался в потрепанном «форде» негр. Сноупс дал негру банкноту, и тот, заведя мотор, подошел к нему и с любопытством глянул на кровавую тряпку под разорванной штаниной.

— Что случилось, босс? Вас ранило?

— Наткнулся на проволоку, — коротко ответил Сноупс. — Бензина хватит?

Негр сказал, что хватит, и Сноупс сел за руль. Проезжая через площадь, он увидел, что ночной полицейский Бак стоит под фонарем возле почты, презрительно выругал его про себя, поехал дальше, скрылся в боковой улице, и вскоре шум его мотора затих вдали.

Часть четвертая

Был воскресный октябрьский день. Вскоре после обеда Нарцисса с Баярдом уехали на автомобиле, а мисс Дженни и старый Баярд сидели на освещенной солнцем веранде, когда, обогнув дом со стороны черного хода, к ним торжественно приблизилась предшествуемая Саймоном депутация. Она состояла из шестерых негров, облаченных в католическую разновидность воскресного платья, а во главе ее, сверкая грозным взглядом, важно шагал огромный негр в длинном двубортном сюртуке, с воротником задом наперед на бычьей шее, — Вот они, полковник, — объявил Саймон, тотчас же поднялся по ступенькам и повернулся спиной к посетителям, не оставив ни в ком ни тени сомнения касательно того, чью именно сторону он представляет. Депутация остановилась и принялась степенно и учтиво топтаться на месте.

— Это еще что такое? — спросила мисс Дженни. — Это ты, дядюшка Бирд?

— Да, нам, мисс Дженни. — Один из членов комитета обнажил свою седую шерстистую голову и поклонился. — Здравствуйте.

Остальные, переминаясь с ноги на ногу, начали один за другим снимать шляпы. Предводитель прижал свою шляпу к груди, словно член конгресса перед фотографическим аппаратом.

— Послушай, Саймон, что все это значит? — спросил старый Баярд. — Зачем ты привел сюда этих черномазых?

— Они пришли за своими деньгами, — пояснял Саймон.

— Что?!

— За деньгами? — с интересом повторила мисс Дженни. — За какими деньгами, Саймон?

— Они пришли за теми деньгами, которые вы им обещали, — прокричал Саймон.

— Я же говорил тебе, что не собираюсь платить эти деньги. Разве Саймон сказал вам, что я собираюсь их платить? — обратился старый Баярд к депутации.

— Какие деньги? О чем ты, Саймон? — снова спросила мисс Дженни.

Глава комитета открыл было рот, чтобы ответить, но Саймон его опередил:

— Да как же, полковник, вы же сами велели мне сказать этим черномазым, что вы им заплатите.

— Ничего подобного я не говорил, — свирепо возразил старый Баярд. — Я сказал, что если они хотят посадить тебя в тюрьму, пускай на здоровье сажают. Вот что я тебе сказал.

— Да что вы, полковник. Вы же мне ясно сказали. Вы просто про это забыли. Вот и мисс Дженни может подтвердить, что вы мне говорили…

— Ничего я не могу подтвердить, — перебила его мисс Дженни. — Первый раз все это слышу. Чьи это деньги, Саймон?

Саймон бросил на нее полный укоризны взгляд.

— Он велел мне сказать им, что заплатит.

— Будь я проклят, если я это говорил! — прокричал старый Баярд. — Я сказал тебе, что не заплачу ни единого цента. И еще я тебе сказал, что если ты позволишь им меня беспокоить, я с тебя живьем шкуру спущу, да, сэр.

— Я вовсе не позволяю им вас беспокоить, — примирительно отвечал Саймон. — К тому-то я и веду. Вы только дайте им деньги, а мы с вами уж как-нибудь после разберемся.

— Будь я навеки проклят, если я это сделаю, если я позволю черномазому дармоеду…

— Но ведь должен же кто-то им заплатить, — терпеливо разъяснил Саймон.

— Верно, мисс Дженни?

— Верно, — согласилась мисс Дженни. — Но только не я.

— Да, сэр, у них нет никакого доказательства, что кто-то должен им заплатить. Если их никто не утихомирит, они посадят меня в тюрьму. А что вы тогда станете делать — кто будет чистить и кормить лошадей, убирать дом и подавать вам на стол? Конечно, я могу пойти в тюрьму, хотя навряд ли каменные полы будут полезны для моего здоровья.

И он нарисовал трогательный образ кристально чистого, исполненного высочайших принципов человека, смиренно приносящего себя в жертву.

Старый Баярд топнул ногой.

— Сколько там денег?

Предводитель весь раздулся в своем сюртуке.

— Брат Мур, — произнес он, — благоволите перечислить все суммы, которые задолжал имеющей быть построенной второй баптистской церкви бывший дьякон Строзер в бытность свою казначеем церковного совета.

Брат Мур вызвал некоторое смятение в арьергарде депутации и наконец с помощью нескольких услужливых рук возник впереди — маленький, застенчивый, черный как смоль негр в мрачном, слишком большом для пего одеянии, — и проповедник величественно уступил ему место, ухитрившись каким-то неведомым способом сделать его центром внимания. Брат Мур положил шляпу на землю у своих ног и последовательно извлек из правого кармана красный носовой платок, рожок для обуви, плитку жевательного табаку и, держа их в одной руке, с несколько смущенным и растерянным видом продолжал производить раскопки другой. Затем он положил все эти предметы па прежнее место и извлек из левого кармана перочинный нож, палку, на которой была намотана грядная бечевка, коротенький кожаный ремешок с ржавой и явно негодной пряжкой и, наконец, засаленную записную книжку с загнутыми углами. Укладывая все остальное обратно в карман, он уронил ремешок, нагнулся, поднял его, после чего быстрым шепотом обменялся несколькими словами с проповедником. Затем раскрыл записную книжку, принялся ее листать и листал до тех пор, покуда проповедник, нагнувшись и заглянув ему через плечо, не нашел нужную страницу и не ткнул в нее пальцем.

— Сколько там всего, преподобный? — нетерпеливо осведомился старый Баярд.

— Брат Мур сейчас назовет вам итог, — произнес проповедник нараспев.

Брат Мур остолбенелым взглядом уставился в страницу и пробормотал нечто совершенно невнятное.

— Что?! — вскричал старый Баярд, приложив к уху ладонь.

— Заставьте его говорить, — сказал Саймон. — Никто не может разобрать, что он там болтает.

— Громче! — проревел проповедник, начинающий терять терпение.

— Шестьдесят семь долларов и сорок центов, — объявил, наконец, брат Мур.

Старый Баярд с грохотом отъехал назад на стуле и целую минуту не переставая изрыгал страшные ругательства, а Саймон тем временем исподтишка встревожено на него поглядывал. Потом старый Баярд встал, протопал по веранде и, все еще не переставая ругаться, скрылся в доме. Саймон облегченно вздохнул. Депутация снова зашевелилась, а брат Мур проворно ретировался в задние ряды. Проповедник между тем по-прежнему сохранял напыщенный и глубокомысленный вид.

— Куда девались эти деньги? — полюбопытствовала мисс Дженни. — Они и в самом деле у тебя были?

— Это они так говорят, — отвечал Саймон.

— Что ты с ними сделал?

— Не беспокойтесь, — успокоил Саймон. — Я как бы отдал их взаймы.

— Держу пари, что так оно и есть, — сухо сказала мисс Дженни. — Держу пари, что они у тебя долго не задержались. Эти люди заслуживают того, чтобы навсегда лишиться своих денег, раз они дали их тебе на сохранение. Кому ты дал их взаймы?

— О, мы с полковником это давным-давно уладили, — небрежно отвечал Саймон.

Старый Баярд снова протопал по прихожей и появился на веранде, размахивая чеком.

— Берите! — скомандовал он. Проповедник подошел к перилам, взял чек, сложил его и сунул к себе в карман. — И если у вас хватит ума еще раз дать ему деньги, не вздумайте снова являться ко мне, слышите? — Он бросил яростный взгляд на депутацию, потом на Саймона. — В следующий раз, когда ты украдешь деньги и придешь просить, чтоб я их заплатил, я велю тебя арестовать и самолично отдам тебя под суд. Выведи отсюда этих черномазых!