Почерк дракона - Александр Золотько

Вернулся Колян, несколькими движениями вытер Шатову лицо, бросил тряпку на пол за диван.

Шатов почти не обратил на это внимание. Странное чувство, будто он одновременно находится в двух разных местах, возникло у Шатова и никак не уходило. Один Шатов полулежал на диване, неловко согнув скованные за спиной руки. Другой…

Другой медленно двигался… По коридору? Какие-то стены… Деревянные стены… Это движение не зависело от желания Шатова. Его словно кто-то передвигал, или нес…

Шатов видел, как Колян, переложив пистолет в левую руку, правой чешет за ухом. Но одновременно с этим Шатов, другой Шатов, приближался к кому-то, к какому-то силуэту. Это было знакомое место, но Шатов не мог вспомнить, где это.

Безумие, подумал Шатов. Его мозг просто не выдержал всего произошедшего. Он просто не вынес ожидания смерти. Или такое видение может посетить каждого приговоренного к смерти?

Колян нервничает. Протер зачем-то пистолет рукавом куртки. Ямпольский вытащил пачку сигарет, поколебался минуту и сигареты спрятал.

Как там, наверху, эти двое? Тоже волнуются… А чего им волноваться? Они уже не в первый раз убивают. Не в первый раз. Кто-то из нихвсего несколько часов назад застрелил двух бомжей. А другой, или тот же самый, воткнул нож в горло Гриши Пащенко.

Чего волноваться?

Вон даже Шатов… Второй, призрачный Шатов поднял руку. В руке что-то есть, Шатов не чувствует тяжести этого предмета, не ощущает его поверхности, но знает, что в руке что-то есть. Своих настоящих рук Шатов тоже не чувствует, но это совсем другое. Совсем…

Силуэт перед призрачным Шатовым неподвижен. Он не замечает Шатова, не замечает, что рука уже поднята, что… И вдруг тот, призрачный Шатов раздвоился. Он продолжал подходить к кому-то и одновременно стал этим кем-то. Этим человеком, не знающим, что к нему приближаются, что…

Ямпольского и Коляна Шатов уже почти не видел. Не чувствовал своего тела. Все больше он перетекал в призрак, в два призрака… Шатов опустил веки и вдруг, словно только открытые глаза и мешали, второе его я, призрачное видение, стало вдруг почти реальным, почти настоящим.

Тот Шатов, который двигался, беспокоился, чтобы идти тихо, чтобы не заскрипели доски, и чтобы не оглянулся тот Шатов, который стоит возле окна, облокотившись о стену. Возле окна, в кабинете. В кабинете, наверху…

В руке у Шатова… Шатова? Нет, не Шатова, Шатов осознал, что он только наблюдает, что это чужое тело. Чужое… И в его руке продолговатый предмет. Металлический. До другого человека – всего полтора метра. Всего…

Шатов видит все с двух точек. С двух точек одновременно. Шатов не может понять, не может вспомнить, кто именно этот первый, подкрадывающийся. А второй… Старший лейтенант Рыков. Это Митяй. И все происходит в кабинете на втором этаже.

Вот Митяй что-то почувствовал… Просто решил оглянуться. Оборачивается. Шатов чувствует, как в голове Рыкова плывут медленно мысли. Очень медленно. Что-то о промокшей обуви, о простуде, о деньгах…

Потом, внезапно, удивление, страх… Он увидел… И Шатов его глазами увидел себя. Его глазами – себя. Свое тело. И одновременно – лицо Рыкова. Лицо Рыкова и лицо… Арсений Ильич.

Шатов-Рыков начинает поднимать пистолет, но Шатов-Арсений уже нажимает на тугой спуск ружья для подводной охоты. Щелкает резина, зазубренная стрела за мгновение преодолевает расстояние от ружья до горла.

Боль пронзает тело Рыкова. Мгновенная, ослепительная боль. И удивление. И растерянность. И… Шатов-Арсений подхватывает падающее тело и осторожно укладывает его возле стола. Бесшумно.

Тело вздрагивает. Чужие руки удерживают его на полу. Тело вздрагивает снова. Нога ударяет по ножке стола, и Шатов успевает ощутить боль. Перед его глазами – глазами Рыкова – проносятся какие-то видения, быстрее, быстрее, сливаются в сплошной поток, превращаются в тоннель… Шатов открыл глаза.

Сердце колотилось, в глазах все двоилось.

Бред? Бред.

Он лежит на диване и больше ничего не происходит. Здесь нет Арсения Ильича, здесь нет Рыкова. Нет Рыкова, отозвалось в мозгу. Нет Рыкова. Его нет среди живых.

Он умер.

– Да где же он? – шепчет Колян.

У него на лице поблескивают то ли капли дождя, то капли пота.

– Жарко, – жалуется Колян. – Жарко.

Ямпольский не ответил, он только провел рукой по лбу. Ему тоже жарко. Они боятся. Они чувствуют страх и смерть, сочащиеся сквозь потолок, но не могут понять этого, подумал Шатов и сам испугался этой мысли. А он понимает?

– Придет твой Арсений Ильич? – вполголоса спросил у Шатова Колян.

– А он уже здесь, – вырвалось помимо воли у Шатова.

– Где – здесь? – Колян недоуменно смотрит на Шатова, потом переводит взгляд на Ямпольского. – Где?

– Наверху, – прошептали губы Шатова. – Он наверху. В кабинете.

Ямпольский вздрогнул.

– Нет там никого, – сказал Колян, не отрывая взгляда от Шатова, – я сам проверял. Чисто.

– Он там. Он только что был там, – сказал автоматически Шатов, – сейчас он в спальне. Он…

– Что?

По телу Шатова пробежала дрожь, Шатов задохнулся, перевел дыхание:

– Он только что убил вашего Диму.

– Как у-убил? – Колян медленно встал и направил пистолет на лестницу.

– В сердце. Стрелой из подводного ружья. Вы разве не слышали? – Шатов удивился, что эти двое не слышали, как сталь впивается в плоть, и как дыхание устремляется куда-то вверх. – А Митяй умер три минуты назад. Тоже от стрелы, только ему она попала в горло.

– Что он говорит? – Колян держал пистолет двумя руками. – Что он несет?

– Умом он тронулся, вот что! – Ямпольский тоже встал.

– Может быть, – ровным голосом сказал Шатов, – может быть. Но у меня хватает ума понять – только что умерли два подонка.

– Врешь, – бросил Колян, пот струился по его щекам, но руки были заняты оружием, – скажи, майор!

– Врет! – сказал майор.

– Я же говорю – врет! – Колян попытался улыбнуться, не сводя взгляда с лестницы.

– Пойди, посмотри, – приказал Ямпольский.

– Что?

– Сходи, посмотри.

– Я? – Колян помотал головой.

– Сдрейфил? – брезгливая гримаса появилась на лице Ямпольского.

– Нет… А если и сдрейфил? Что? – Колян затравленно оглянулся на по сторонам. – Сам иди. Сам!

– Хорошо. Пойду я. А ты смотри за дверью, – Ямпольский поднял пистолет, – я сам.

Шатов улыбнулся. Они спорят. Они боятся. Это – не убивать людей. Это – бояться собственной смерти. Что-то странное произошло с Шатовым, что-то необъяснимое, но он знал, что это произошло. Знал, что произошло уже, и что произойдет сейчас…

Ямпольский и Колян не отрываясь смотрели на лестницу, поэтому они не увидели, как медленно отошла в сторону доска под самым потолком комнаты, над камином. Это видел только Шатов, потому что… Потому что просто посмотрел в ту сторону… потому что почувствовал, что нужно посмотреть в ту сторону.

– Майор! – окликнул Шатов.

– Что? – Ямпольский остановился на секунду.

Шатов и сам не знал, зачем позвал его. Просто позвал.

На лице Ямпольского, просто между глаз, вдруг появилось аккуратное темное пятнышко. Почти черное. Майор вздрогнул всем телом. Стена за его головой оказалась покрытой каплями чего-то красного. Кроваво-красного.

Колян крикнул что-то нечленораздельно. Не слова, а какой-то животный выкрик. Страх? Злость?

Он не видел, откуда стреляли. Он видел, как пуля ударила в лоб Ямпольского и выплеснула на стену кровь и мозг. Колян выстрелил наугад.

Зазвенело, разлетаясь, стекло в буфете. Еще выстрел. Еще. Гильза отлетела к Шатову, упала на колени, и Шатов почувствовал, как она горяча. Обжигающе горяча.

– Где ты, где ты, сука? – Колян выстрелил снова, пуля выбила осколки кирпича из камина и с визгом ударилась в стену.

– Где? – Колян переломился в поясе и отлетел к стене. Его глаза оказались на одном уровне с глазами лежащего на диване Шатова.

– Ты? – пробормотал Колян, поднимая пистолет.

Изо рта у него пошла кровь. Темная, густая. Пистолет медленно поднимался, и Шатов ждал, когда дуло окажется напротив его лица, и когда…

Рука Коляна словно сломалась у запястья, разлетаясь ошметками плоти и осколками кости. Пистолет упал на пол.

Колян закричал, кровь изо рта пошла толчками, заливая низ лица и грудь.

Распахнулась со стуком дверь, и в комнату вбежал человек. Водитель, узнал Шатов, тот, что напоминал Митяю и Коляну, что нельзя бить Шатову по лицу.

Водитель замер на секунду на пороге, и этого хватило, чтобы на груди у него появились три пулевых отверстия. Как троеточие – раз, два, три…

Тело упало навзничь, зацепив что-то жестяное в сенях. В сенях всегда стоит что-то жестяное.

Грохот выстрелов из пистолета Коляна оглушил Шатова, и он не расслышал, что именно говорит Колян. Просто шевелились губы. Просто текла кровь. Все очень просто.

Шатов попытался сесть на диване, у него не получилось, он неловко дернулся и упал на пол, вскрикнув от острой боли. Все равно нужно встать, приказал себе Шатов. Нужно встать. Несмотря на боль и на головокружение. Нужно встать, не смотря на то, что ужас захлестывает его мозг и сжимает сердце.