Там, где начинается вселенная - Джей Эм

Но вот он нахмурился, вернулась его сумрачная сосредоточенность… А вместе с ней – и внутренняя сила. Снова прежний Сальваторе.

Медленным, но решительным движением он отстранил руку Миора.

– Нет. Когда-то это было по мне. Но не теперь. Может, я кучу ерунды наговорил. Но заслоняться от жизни мабианским превосходством – не выход… – Он покачал головой. – Миор, сколько ещё, по-твоему, просуществует Пустота? Однажды здесь всё окончательно развалится, и трущобы снесут, расчистят место для новостроек. Здесь будет то же, что и везде.

– Не думаю, что скоро.

– Возможно. Но скрываться тут, критиковать всё на свете, и не делать ничего, чтобы… Намного ли лучше равнодушно смотреть на разрушение, чем разрушать самому?

– Брэтали прав! – неожиданно для себя самой громко сказала Ингрид. – Если каждый, как ты говоришь, будет жить с пользой для себя, то для всех будет польза, это хорошо. Но получается не так! Получается – от чьей-то пользы – кому-то вред… – она уже жалела, что влезла в чужой разговор.

Только после этого «выступления» Миор обратил на неё внимание. И не просто обратил… Резко к ней обернувшись, он крикнул:

– Молчи, человек! Что ты вообще можешь знать о жизни? Конечно, всё получается не так – из-за глупости тебе подобных!

И в этом порыве, как ни странно, он стал понятнее ей, хотя бы немного понятнее. Кажется, его вспышка вызвана не столько злостью на неё, сколько болью… Тёмное пламя в светлых глазах – отблески каких-то воспоминаний из прошлого, не дающих ему покоя.

Но Миор почти сразу отвернулся. Наверное, почувствовал, что Ингрид догадалась о большем, чем ему хотелось бы.

Появилась Корина. Точнее, появилась она раньше, слышала и окончание разговора Брэтали с Миором, и слова Ингрид. Но тогда она, никем не замеченная, стояла на пороге, а теперь принялась расхаживать по комнате, сложив руки на груди.

После этого Ингрид и Брэтали недолго оставались на «террасе». Сальваторе поднялся со словами:

– Мы пойдём.

Миор, не глядя на него, кивнул.

– Уже можно. Патрули убрались в Миддэл. А вы к Эстхелмингу идите. Пересидите до полудня где-нибудь.

Брэтали тоже кивнул им обоим – вместо прощания. Потом зачем-то взял Ингрид за руку, как ребёнка. Так они и спустились до первого этажа, и вышли на улицу. Только там, когда чудом сохранившаяся на положенном месте подъездная дверь захлопнулась за их спинами, Сальваторе выпустил ладонь Ингрид из своей.

Уже совсем рассвело. Ветер, притихший ночью, снова усилился.

Нетрудно было догадаться, о чём сейчас Сальваторе размышляет. Ингрид захотелось как-то отвлечь его от раздумий, но она не знала, чем. Всё это слишком касается его личной жизни, его прошлого…

– Куда мы?

– Подальше от тотала. Вряд ли патрули опять здесь появятся, но осторожность не помешает.

– На самом деле это был Валтасаров пир.

– Что? – не понял он.

– Миор сказал – «пир во время чумы». Но эти огненные буквы, они появлялись во время пира царя Валтасара.

– Ну да… Да не всё равно? – махнул рукой Брэтали.

Какое-то время они шагали молча, потом Ингрид, прикинув в уме, спросила:

– Брэтали, а мы не в сторону неспящих идём?

– Нет, в сторону Эстхелминга. Просто здесь до неспящих близко. Мы в самой северной части Пустоты.

Ингрид подумала о том, насколько надёжную охрану от неспящих обеспечивают редкие правоохранительные посты вокруг их кварталов. На сердце стало тревожно. И, как оказалось, неспроста. Неподалёку послышался топот нескольких пар бегущих ног. Ясное дело, не патрули, но…

Брэтали снова схватил её за руку и потащил за собой. Они свернули в какой-то узенький переулочек между двумя соседними развалинами, продрались сквозь колючие кусты и затаились за ними.

Но укрытие оказалось неудачным. С противоположной стороны вдруг как из-под земли возник задыхающийся от быстрого бега человек. Он явно не ожидал встретить здесь кого-то и остановился, точно натолкнувшись на стеклянную стену. Неспящего в нём можно было угадать без труда. Хилый, худосочного сложения, малорослый. Одежда – наполовину грязные лохмотья, наполовину что-то попугайно-яркое.

Сам по себе этот тип был не так уж страшен. Их всё-таки двое. Но в руке, опущенной вдоль тела, он держал здоровенный пистолет. Пулевой, допотопный, но, видимо, не потерявший от времени своих свойств.

Неспящий с трудом соображал, как ему поступить. Долго. Слишком долго. Это похоже на какой-то идиотский сон – не может наяву эта трясущаяся рука подниматься так медленно, медленно…

«Вот сейчас ещё чуть-чуть вверх – и…»

Ингрид ждала, заворожённо глядя на тускло поблёскивающий ствол, как ждут неотвратимого. Но мистическая предопределённость исчезла в один миг, когда Сальваторе боковым ударом по уху свалил неспящего с ног.

– Давай сматываться, пока этот не очухался, и другие не подоспели.

Но было поздно. Те, кто гнались за парнем, заметили чужаков и с криками бросились к ним.

– Живей! – заорал Брэтали, и они помчались, не разбирая дороги.

Наверное, не так-то трудно будет оторваться от преследователей среди трущоб, затеряться… А если нет?

Защёлкали выстрелы. И у этих – пулевое оружие. Ингрид боялась, что или она сама, или Сальваторе в любую секунду свалятся, как подкошенные. Но нет. Оторваться действительно удалось. Звуки погони стихли вдали. Тяжело дыша, двое беглецов остановились около глухой бетонной ограды.

«Пронесло…» – хотела было с облегчением выдохнуть Ингрид. Но слово застряло в горле. Она увидела, как по асфальту расплывается густо-красная лужица. Стоило взглянуть на неё, и ощущение нереальности происходящего тут же вернулось. Одна за другой тяжёлые алые капли падали, лужа расползалась…

«Неужели так бывает? – мелькнуло в голове. – Тебя подстрелят, а ты и не заметишь…»

Только когда до неё дошла вся глупость такого предположения, Ингрид сообразила, что лужа не у неё под ногами.

– Брэтали, ты ранен?

– Да зацепило…

Пока они бежали, Ингрид не слышала ни крика, ни даже стона.

– Куда? Ой-й…

Со стороны большого и указательного пальцев правая ладонь Сальваторе была в крови. Пуля действительно, только «зацепила», но выглядела рука ужасно.

– Тебе в больницу надо! Как же мы…

– Тише ты… Никуда мне не надо, – сквозь зубы отозвался Сальваторе. – Спокойно отлежаться, и всё.

– Перевязка нужна, ты кровь теряешь…

– Всё будет нормально. Просто какую-нибудь тряпку побольше, замотать. У меня ничего подходящего…

Подходящего у Ингрид тоже не было. Она сняла с шеи шарф и протянула его Брэтали, сильно сомневаясь, что это чем-то поможет.

– Пойдёт.

Он обернул шарфом раненую руку и прижал её к груди.

Минут пять Сальваторе и Ингрид петляли по трущобам, пока не отыскали пригодное укрытие в одном из зданий. В холле с полукруглым потолком Брэтали опустился на пол возле лестницы, ведущей на верхние этажи.

– Давай, я помогу получше завязать рану, – предложила Ингрид.

– Не нужно. Ты только оставайся здесь, не уходи никуда.

Он закрыл глаза, посидел так немного. А потом лёг на бок, подложив под голову рюкзак, и подтянул колени к подбородку. Искалеченную руку по-прежнему прятал на груди.

Ингрид не понимала происходящего, но догадывалась, что беспокоить Брэтали не надо. Долго сидела рядом с ним, пока совсем не замёрзла. Чтобы согреться, стала ходить туда-сюда по залу. Как медленно тянется время… До полудня ещё несколько часов. Что, если появятся патрули, или опять неспящие?.. Но вокруг было пусто и тихо.

Устав ходить, Ингрид села на ступеньку, прислонилась к перилам и задремала. Ночное бодрствование дало о себе знать.

Когда она проснулась, Брэтали так же неподвижно лежал на полу. Удивительно, какой маленькой кажется сжавшаяся в комок человеческая фигура в этом громадном пустом зале…

А если он… Нет, глупости. Он же был ранен в руку. Всего лишь в руку.

Как раз в тот момент, когда в голову Ингрид начали лезть особенно тревожные мысли на его счёт, Сальваторе впервые за долгое время пошевелился. А спустя минуту встал на ноги.

– Мне… нужно поесть. Поскорее бы, – сказал он и принялся разматывать шарф, которым закрыл рану.

Не задавая вопросов, Ингрид сошла с лестницы. От её внимания не ускользнуло, что Брэтали выглядит осунувшимся, и бледнее обычного.

– Наверное, шарф теперь испорчен…

– Да брось его здесь! Нашёл, о чём беспокоиться.

Сальваторе стёр с ладони запёкшуюся кровь. Раны не было. Только кожа на её месте была тонкой, розоватой, как на недавно зарубцевавшемся шраме.

Ингрид знала, что с дурацким видом пялится на его руку, но ничего не могла с собой поделать.

– Как ты это…

– Ну, ты совсем невнимательно читала Мартинсена.

Сальваторе принялся тщательно отряхивать от налипшей пыли пальто.

– Я и представить не могла, что это вот так… Читать – это одно, а… Ты потерял много сил, да? А у нас никакой еды не осталось!