Измена в подарок - Ася Исай

За стройными рядами бесконечно долгих гудков механический голос неожиданно сообщает, что абонент не отвечает. Еще один маячок того, что все изменилось, острым осколком впивается в сердце. Обычно Костя брал трубку просто чтобы сказать, что занят и спросить все ли в порядке даже во время самых важных совещаний. Даже если он был на судебных заседаниях после гудка сразу приходило сообщение, что он скоро освободится.

Кажется, не должно это уже задевать, но никак не удается отделаться от ощущения разъедающей горечи. Не могу остановиться и звоню еще и еще. Напряжение постепенно сменяется раздражением и я уже решительнее набираю номер. С каждым гудком все сильнее сжимаю розовенький мячик — антистресс, который случайно сгребла в одну из коробок с рабочими мелочами, когда собирала вещи. Он очень вовремя мне попался. Это гораздо лучше, чем грызть обветренные губы, бить посуду или придушить того же Костю, пусть он и заслуживает.

Останавливаюсь только когда случайно замечаю счетчик исходящих. Я так увлеклась, что позвонила двадцать два раза. За это время отчаянная тревога сменилась решительной злостью. Пока не потеряла настрой, пытаюсь собраться с мыслями и собрать себя, чтобы добраться, наконец, до города. Нервными пальцами застегнуть молнию на джинсах получается не с первого раза. Царапаю кожу, ломаю ногти. Пробегая мимо зеркала, останавливаюсь чтобы оценить масштабы своего безумия.

Растрепанные волосы неровными заломами обрамляют лицо сероватого оттенка. Что-то между мхом и зеленым чаем. Веснушки, рассыпанные солнцем по носу и щекам, делают кожу еще темнее и хочется тщательно умыться. Единственный яркий свет - в глазах. Там из последних сил тлеет яростный огонечек.

Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. Очень, очень близко. Но Маргарита была невероятно красивой, а тут готовый образ зомби к хеллоуинской вечеринке.

Шорох около входной двери отрывает меня от созерцания “прекрасного”. Кто-то шуршит на крыльце и тихонечко ругается матом, когда с глухим звоном что-то ударяется о ступеньки. Кажется, у меня сейчас появится возможность поймать моего утреннего волшебника. Тихонечко крадусь на цыпочках в коридор, прислушиваюсь к возне снаружи и резко тяну дверь на себя.

- Доброе утро, Марк, - заявляю и нагло выхватываю у него из рук коробочку с голубикой, которую он еще не успел пристроить в корзину. Интересно, это тоже своя?

Марк в шоке не только от моего появления, но и внешнего вида. Кроме классических проявлений зомби, на мне футболка надета швами наружу. Только джинсы сидят как надо. Пока еще. Но его взгляд привлекает что-то значительно ниже.

Решаю проверить, не выросла ли у меня третья нога, вдруг у зомби так бывает, но нахожу всего лишь носки. Разные. Один - серый в желтеньких уточках, второй - белый с гордой кошечкой, которая держит в лапке бокал красного и надписью “сильная и независимая”. Последние Машка недавно притащила в попытке в очередной раз согреть и подбодрить. Не обращая внимания на удивление в глазах Марка, открываю коробочку с голубикой. Сквозь отверстия на дне капает вода. Помыл, значит. Подхватываю несколько ягод. Тонкая кожица лопается под давлением зубов, и кисло-сладкий сок разливается во рту. Вкусно так, что хочется мурчать от удовольствия, но у нас тут вроде как разговор намечается, а я все еще приличная женщина. Кажется. Хотя сумасшедшим, наверное, можно и помурчать… Никто не решается заговорить первым после такого вступления. Так и стоим. Он пялится на мои носки, я - жую голубику. И тоже пялюсь, да. На то, как рассветное солнце играет в его волосах. Темные кудри, подсвеченные золотом, кажутся почти прозрачными и невесомыми. Прохладный ветер путает их и мне приходится бросить все силы на то, чтобы удержать руки на месте. На то, как теплая улыбка расползается лицу, когда я, переминаясь с ноги на ногу, открываю ему вид на надпись, вышитую под котиком. На то, как разгорается огонь в глазах, когда он поднимает взгляд выше. Холодный воздух еще не успел согреться нежным весенним солнцем. Он нес свежесть и прохладу ночного дождя, а я все еще одета только в тоненькую футболку и стало слишком очевидно, что замерзла. Хочу исправить ситуацию, скрестив руки на груди, но коробочка мешается, движения получаются ломаные и нелепые, чуть было не рассыпаю ягоды, но во время беру себя в руки. Во всех смыслах. - Так вот кто каждое утро завтрак доставляет, - пытаюсь переключить внимание на разговоры со своей бесконечной неловкости, - Зачем, Марк? Я же просила больше не приходить. - А это и не я. Ты меня не видела, - говорит низким голосом и добавляет жест убеждения Силы. Вот же гад. Пытается выехать за счет джедайских техник! - Не сработало. Я все еще тебя вижу. - Ладно. Тогда козырь. Сейчас вернусь, - уходит к машине и возвращается, скрывая что-то за пазухой. - У кого-то хозяин - снова идиот? Что на этот раз прячешь? Он улыбается так открыто, что я не могу не повторить за ним. Тяжелые гири на сердце никуда не исчезают, но мне достается немного света в этой бесконечной темноте. Марк удивляет и в этот раз. Он протягивает мне букет тюльпанов пыльно-аметистового цвета с желтой сердцевиной. Они немного похожи на пионы количеством лепестков, и нежностью. Свежий аромат весны ласково обнимает меня и заставляет улыбнуться еще шире. - Что у нас сегодня еще в меню? - спрашиваю, прижимая к себе, пытаясь не выронить из рук, коробочку ягод, букет и заглядывая в корзину у ног. - Творог, масло, хлеб еще теплый. И клубника. - Идеальный набор для завтрака. Только сгущенки не хватает, - говорю и тут же жалею, потому что Марк сначала теряется, а потом, кажется, собирается идти в магазин, - Постой. У меня есть. Это было такое нелепое приглашение. Позавтракаешь со мной? Невыносимо захотелось перед погружением в бездну провести обычное, спокойное утро. Без потрясений и внезапных гостей. Чтобы из неожиданных поворотов сюжета остался только вернувшийся ночной дождь. В комнате снова станет темно и вместо холодных ламп, зажгутся свечи. Да, в шесть утра, к кому какое дело, если хочется уюта и тепла? Тяжелый запах серы от спичек растворится в воздухе, оставляя сладковатый шлейф, а по стенам запляшут живые тени. Марку я поручила самую нелюбимую часть приготовления - протереть творог. Мне осталось самое простое - смешать все ингредиенты и пожарить сырники, пока он заваривал чай. Звон посуды, тихий смех, беседа ни о чем и километры одиночества и боли остаются позади. Хотя бы ненадолго. Даже не заметила, как мы начали говорить о первой любви. - Это было на первом курсе универа. Я долго не осознавал, что мы можем быть парой, начать встречаться. Дружили. На одну из вечеринок пришли в разных компаниях, встретились в баре и заболтались, затанцевались. Денег было немного и мы заказывали две водки и один сок на двоих, - разливая чай по кружкам, рассказывал Марк. За окном ливень совсем разошелся, бросая крупные капли в стекло. Ветки груши стучали в окно, напрашиваясь в укрытие. Но здесь было место только для двоих. - Утро наступило слишком быстро, расставаться уже не хотелось. Мы поехали к кому-то в квартиру. Кроме нас двоих была еще одна пара и черт его знает почему, но по комнатам решили разойтись по принципу мальчики налево, девочки направо, а меня, как понимаешь, это не устраивало, - он хрипло смеется и заглядывает мне в глаза, будто проверяя внимательно я слушаю, - С тем парнем мы были не знакомы, договориться не получилось, нужно было его как-то отвадить и я не нашел ничего остроумнее, чем спросить у него, как мы собираемся спать вместе, если я в стрингах. - Что, прости? - выдавливаю из себя после того, как откашливаюсь, подавившись чаем.