Семья и как в ней уцелеть - Робин Скиннер

Джон. Итак, примерно в шесть ребенок, к своему огромному облегчению, узнает, что его битва проиграна!

Робин. А тогда он решит: пускай нельзя «их» разбить, к «ним» можно присоединиться. Мальчик, которому «нельзя» жениться на мамочке, может, по крайней мере, надеяться, что и ему «достанется» мамочкиного восхищения, если он идентифицируется и обретет сходство с отцом. Девочка, подражая матери, может рассчитывать, что привлечет внимание такого же неотразимого мужчины, как папа. И это путь к взрослению, мощный стимул лучше учиться в школе, успешнее находить место в разных группах: на спортивной площадке, в клубе — везде. Иными словами, ребенок способен шагнуть на следующую ступеньку развития.

Джон. Так. Но если ребенок не успокоился от сознания нерушимой крепости брака, то по одной из двух причин. Или крепости в помине нет, или о том, что есть, родители не довели до его сведения… чтобы запомнил.

Робин. Да, и последний родительский промах серьезнее, чем кажется на первый взгляд. У родителей, слишком потворствующих ребенку, у тех, что и мысли не допускают, чтобы ребенок почувствовал себя обделенным, исключенным, которые ни за что не обнаружат недовольства маленьким смутьяном, у таких ребенок в «эдиповой» фазе часто «обзаводится» всевозможными страхами.

Джон. А как они проявляются?

Робин. Обычно в замаскированной форме. Но символика игр, привычных ребенку, а также его фобий, ночных кошмаров сводится к ужасному для ребенка конфликту между любовью и ревностью.

Джон. Значит, если родители боятся исключить ребенка, кончится тем, что ребенок будет неимоверно бояться, будто способен разрушить счастливый союз.

Робин. Если родители чувствуют, что не могут «выразительно» закрыть перед ним дверь в спальню, то есть утаивают от ребенка сексуальную сторону своих отношений, брак может быть прочным, но ребенок подумает, что это не так, и вообразит (о, ужас!), что победил!

Джон. Ясно. Но, предположим, брак непрочен.

Робин. Тогда их всех подстерегает другая опасность: родители будут добиваться любви ребенка, соперничая друг с другом.

Джон. И слишком горячо ответят на его романтические чувства?

Робин. Да. Ребенок будет до крайности растревожен, он будет убежден, что разрушил брак. Он вообразит себя победителем, хотя в действительности совсем не на нем вина за осложнения в супружеских отношениях.

Джон. И что же произойдет с ребенком, который измучился от своей победы?

Робин. Мысль о том, что он разрушил родительский союз — основу собственного благополучия — настолько ужасает, что он будет страшиться пробуждающегося полового влечения, видя в нем причину всех бед в семье. И он может, так сказать, оборвать провода, чтобы больше «не слышать» тревожных звонков: заглушит зов пола, что обернется потом фригидностью или импотенцией… Причем эта мнимая победа поведет не только к половому бессилию, но и к психической «импотенции», к патологической боязни успеха.

Джон. Не в одних любовных битвах?

Робин. Нет. Будет страшить все принимаемое человеком за успех, все, в чем, как он или она думает, видят успех другие люди.

Джон. «Успешно» расстроив родительский брак, он — или она — будет бояться, что любой успех повлечет за собой катастрофу.

Робин. Именно. Можно сказать, что родители «не исключили» их полностью из своих супружеских отношений, и поэтому они зациклились на этой «эдиповой» фазе, то есть будут снова и снова «попадать» в ту же самую ситуацию неразрешимого любовного треугольника.

Джон. Будут соперничать с кем-то одного с ними пола за обладание кем-то другого пола.

Робин. Откуда и мужчины, которых тянет только к замужним женщинам, которые рвут связь, когда заходит речь об узах прочнее…

Джон. Им требуется муж — чтобы оградил их от полноценных отношений?

Робин. Точно так же, как женщинам, постоянно увлекающимся женатыми мужчинами, требуется жена. Тогда у них есть гарантия, что не придется вступать в настоящие супружеские отношения, к каким они не подготовлены. И все потому, что детьми так и не одолели положенную ступеньку, потому что родители позволили им вмешаться в свой тесный союз.

Джон. Или позволили думать, что они вмешались.

Робин. Верно. Пускай даже родительский союз достаточно прочен, у детей будут те же, хотя и не с такой крайностью выраженные осложнения, если родители прячут сексуальную сторону своих отношений от детей, как мы уже говорили, или родителей самих смущает секс. В любом случае у детей сложится впечатление, что их допустили в супружеский союз, и кончится тем, что дети отчасти «обзаведутся» родительской проблемой.

Джон. Как минимум дети решат, что в сексе «ничего хорошего».

Робин. Да. Но на этой ступеньке ребенок, помимо прочего, как раз должен с радостью переживать романтическое, сексуально окрашенное чувство, захватившее его, — наука ступеньки. Ребенок должен привыкнуть к чувству, не тревожиться и знать, что для родительского брака оно неопасно. Но если оно тревожит родителей, ребенок может «отключиться» от секса. Тогда, повзрослев, полюбив, он, вероятно, «не восстановит связь». Отец, отвечающий на кокетство маленькой дочери, не забывая о «границах», делает девочку увереннее в ее сексуальных возможностях, то же самое относится к матери и сыновьям.

Джон. Флирт не опасен, ведь ясно, что «настоящим» сексом занимаются за дверью спальни. А насколько детям положено знать, что делают за этой дверью?

Робин. Подробности родительского «дела» детей не касаются. Но детям полезно знать, что родители действительно занимаются любовью — с радостью и ко взаимному удовольствию.

Джон. Тогда ребенок затвердит две вещи. Первое: секс — это хорошо. Второе: от мамы и папы «сексуальненького» не получить.

Робин. Да, секс для ребенка должен быть все равно что морковка для ослика — должен вести во взрослую жизнь, где найдется партнер, с которым можно, наконец, «вкусить» удовольствие.

Джон. А «пуризм» в сексуальном воспитании оборачивается изъятием морковки — значит, ослику не за чем тянуться вперед…

Робин. В случае же с инцестом — реальным или, в миллион раз чаще, в ситуации, когда кто-то из родителей предлагает ребенку большую эмоциональную близость, чем та, что предназначена партнеру, — морковка осликом съедена. Опять же, меньше причин двигаться вперед… расти.

Джон. Значит, и пуританство, и инцест задержат рост ребенка. Возможно, в обеих ситуациях у нас родители, которые сами не хотят взрослеть. Хотят, чтобы все остались как есть, всё осталось как есть.

Робин. Да. Я думаю, к этому, в действительности, и сводится инцест. Еще раз замечу, не о «технической» стороне речь. Речь о ситуации, когда у родителей не налажены сексуальные отношения, партнеры не удовлетворяют друг друга и переносят на детей свое сексуальное влечение, впрочем, принимающее крайне замаскированные — и не осознаваемые ими — формы.

Джон. О'кей. Значит, мягко, но решительно остановив ребенка, пробующего нарушить их союз, дав ему понять, что они счастливы вдвоем за дверью спальни, родители позволяют ребенку успешно преодолеть «эдипову» ступеньку к шести годам. И тогда он перешагивает на следующую — третью из четырех — ступень сексуального развития. Пришла «латентная» пора.

Робин. Фрейд назвал эту ступеньку «латентной», подразумевая, что сексуальное влечение и интерес к сексу скрываются «в подполье». Но тщательное изучение поведения и разговоров детей в этом возрасте показывает: на самом деле их интерес остается очень большим.

Джон. Вы, кажется, говорили, что секс для них перестает быть главным вопросом и теперь занимает место в ряду других важных предметов.

Робин. Исчезает романтическое чувство к одному из родителей — «привлеченные» эмоции уже не так подчиняют себе детей, к тому же они заучили правила, они держат свой сексуальный интерес про себя, как и ждут от них родители. Но любопытство не утолено, они проводят эксперименты. Неопасные и, вероятно, очень полезные.

Джон. Что за эксперименты? И все поголовно экспериментируют?

Робин. Здесь большие расхождения, имеет значение, к какому социальному классу принадлежат их семьи, где проживают — в городе или в сельской местности, ну, и так далее. Например, исследование, проведенное в одном из пригородов на американском Среднем западе — в довольно консервативной по устоям среде — показывает, что больше половины мальчиков в одиннадцатилетнем возрасте занимаются мастурбацией и столько же играют в эротические игры вместе с девочками. Больше четверти участвовали в гомосексуальной игре, столько же пробовали вступить в половые сношения.