М.С. - Владимир Чистяков

— Я не знала, что ты можешь плакать.

Лицо Марины склонилось к личику дочери. Очень тихо она ответила Кэрдин.

— Я никогда не знала, что ты можешь любить. Прости меня.

— Единственная, у кого здесь стоит просить прощения, ещё не осознаёт, как ты перед ней виновата.

— Я не ожидала увидеть её здесь.

— Ты вообще её не ожидала больше видеть. Но это в прошлом. И забыто. А теперь запомни: она останется с тобой. И точка. Я сказала. Ты её мать. Такая, какая ты есть. И ты любишь её, всё-таки ты это умеешь. А я только Кэрдин-Бестия, Идущая Через Огонь.

— Нам вместе идти через этот огонь.

— Точно так. Но кто-то этого огня не должен увидеть.

— Мы постараемся…

Они так и стояли втроём. Две женщины, одна из которых годилась в дочери другой. И маленький ребёнок на руках у одной из них. Слишком поздно всколыхнулись в сердце Бестии человеческие чувства. Направлены они были на ту, про которую, так же как и про неё саму, говорили, что у неё нет и в принципе не может быть человеческих чувств. Про обоих говорили, что нет у них сердца. Про Бестию — очень давно, про Марину — только недавно впервые так сказали. Напомнила ли Бестии судьба маленькой Марины судьбу собственного сына, никогда не знавшего материнской любви? Или это было что-то другое? Даже сама она никогда не смогла бы ответить, на вопрос, что это было. Способной оказалась на человеческие чувства младшая дочь императора…

«А могла она быть и моей дочерью» — почему-то подумалось Кэрдин. — «Но никто уже не сможет вернуть прошлого. Никто. И никогда. И не о чем тут жалеть. Было то, что было. Ты всегда была преизрядной эгоисткой и в первую очередь, клинической карьеристкой. И больше не хочешь такой быть. А твоя карьера превратилась просто в тяжеленный груз, который ты до гробовой доски вынуждена будешь тащить на себе. Уже ведь стало так, что если не ты, то больше никто этого и не сделает. А надо! Ибо ты — Бестия! И Кэрдин Ягр уже не станешь, да ты и сама забыла какой ты тогда была. Забыла… И никогда не держала вот так на руках своего сына, как она держит свою дочь. Но именно благодаря тебе она её сейчас так держит. Только вот зачем ты это сделала? Кэрдин Ягр, по прозвищу Бестия. Или Бестия по имени Кэрдин Ягр».

— Кому-то ты крепко напортила своей геройской обороной.

— Напортила здесь?

— Именно. И по-крупному. Губернатор снят. И не только он…

— Давно напрашивался. Такой ротозей, и в таком регионе. В зоологический музей запрос отправь. По-моему, он из их вивария удрал.

— Он вовсе не ротозей. Он до жути хитрая и скрытная тварь. При этом слишком себе на уме. Вопрос. Почему в его аппарате все были уверены в успехе восстания, и слали сюда феноменально панические сообщения, даже не удосужившись перед этим связаться с командиром гарнизона?

— Первым подозрения появились у полковника… Он не мог не выполнять данного постановления.

— О создании сил самообороны?

— Именно.

— А ты в курсе, что губернатор был одним из самых горячих сторонников закона о культурной автономии?

— Голову оторвать надо автору! Там где проблем не было, прикрываясь этим законом их создали.

— Там они имелись и до закона.

— После принятия их меньше не стало.

— Верно. А ты не задумывалась, какие политические последствия могло иметь поражение сорок шестой?

— Я так понимаю — тот, кто готовится к поражению — таких надо гнать из армии.

— Не все рассуждают как ты. И… У политики другие законы. Враг очень легко может стать союзником. И наоборот. Подойдем с другого края. Что-нибудь особенное было в допросах пленных?

— Сама можешь посмотреть. Всё зафиксировано.

— Уже посмотрела. Просто, хочу услышать твое мнение. Что показалось самым странным?

— Странным… В этом заповеднике пятого века чего-чего, а странного выше крыши…. - она на несколько секунд задумалась, — Выделить ничего не могу.

— А я вот выделила… Кого бы на месте повстанцев ты бы нейтрализовала в первую очередь?

— Офицеров, разумеется, с полковника бы и начала. Командиров все трёх полков, бронепоезда и особистов. Командира танкового батальона не пропустила.

— Верно подметила. А они думали не так, вернее не совсем так. Ты об этом знать не могла. Но меньше чем за сутки до начала восстания мои перехватили шифровку с чёрным списком. А в нём далеко не все офицеры. И прямо подчёркнуто — половина успеха — устранение полковника и майора.

— Красота! Я сама популярность!

— Хватит ёрничать. Дело слишком серьёзно. Что в этой провинции водится кроме бандитов. Не забыла?

— Бандитов там уже не водится… Нефти нет. Золотишка тоже, — с усмешкой начала перечислять Марина и помрачнев закончила, — крупнейшие алюминиевые заводы… Но они же далеко.

— Да всё одно — в этом регионе. И охраняют их территориальные части. А сорок шестая — единственная регулярная часть в этих краях. Допустим, она разбита. Сразу же поднимется жуткий вой как о вспышке народного гнева против произвола военных, так и о неспособности центра обеспечить безопасность мирных граждан. Послать регулярные части мы сейчас не в состоянии. Начинается вербовка в территориальные. И народу набирается много. Служить возле дома, а не кормить вшей в окопах. Восстание подавят. А мы получим фактически неподконтрольного центру лидера с карманной армией, перекрывающего одну из важнейших железных дорог, и сидящего на жизненно необходимом нам сырье. Как тебе подобная перспективка.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Про меня, к примеру.

— Слушай, скромная ты наша. У нас в стране не один такой губернатор. Да и этот не в одиночку действовал. Они использовали повстанцев. Я, если на то пошло, использовала тебя, зная твою большую любовь к сепаратистам. Зачем вылавливать по лесам этих паразитов? Лучше сделать так, что бы они сами собрались в одном месте. Позарившись на лакомый кусок. А потом и перебить их всех оптом.

— Так я и не в обиде. Как там говорят в другом мире: пусть век солдата быстротечен, но вечен Рим.

— Нет ничего вечного. Всё течёт, всё изменяется. Да и наш Рим уже давным-давно миновал времена Цезаря и Августа. Сейчас у нас в лучшем случае кризис третьего века.

— Если смотреть на столичные нравы, то точно… Слушай, у меня уже который месяц вопрос один вертится. Разрешите обратится, госпожа генерал-лейтенант!

— Обращайтесь.

— Так вот. На досуге я посчитала, сколько примерно у повстанцев нашлось мирренского оружия. Грубо-приблизительно, винтовок- около ста тысяч, автоматов- тысяч десять, пулеметов- тысячи полторы, минометов- около тысячи, правда в основном лопатные пятьдесят миллиметров, даже противотанковых пушек с десяток нашлось, ещё с полторы тысячи противотанковых ружей да огнеметов. Да БК ко всему этому.

Но это ещё не вопрос. Потом я посчитала приблизительную вместимость СТ-12 (уж извини, забыла мирренскую аббревиатуру), да вспомнила их дальность полета. Сочла-сложила — и ничего не получилось. Как это все привезли? Такой воздушный мост получается! Да ещё с промежуточными посадками! И никто об этом ни сном, ни духом. Повстанцы даже ни одной полосы не оборудовали. И подумалось мне, Кэрдин, совсем нехорошее. Кто же это нас так подставил? Оружием мирренским повстанцев снабдил, комендатуры да дивизии вывел и местную полицию сформировал. Поняла я одну простую и грязную вещь: даже стрелянной гильзы миррены в Церент этот не отправили. Бумагу только марали обильно. А оружие им отсюда кто-то слал. Но кто? И зачем? И что ты про все про это думаешь? И это уже вопрос!

— Пару лет назад были сильные пожары на одном из складов трофейного вооружения. Подозревались большие хищения. Я готовила проверку. И тут случайно разразился пожар. Расследование вела безопасность МО. Как мне докладывали, не слишком усердно. Имущества было утрачено… Набавь процентов двадцать пять к приведенным тобой числам.

— Я всё правильно поняла, уши этого дерьма не из губернаторского дворца растут? Тогда… что же тут затевают?

— Ничего хорошего!

— Почему-то я о том же думаю! Только скажи мне пожалуйста, как это ты просмотрела, когда оружие эшелонами возили? Я ведь не маленькая, знаю, кто железные дороги охраняет.

Кэрдин вздохнула:

— Если не маленькая, то и сама бы должна знать, что охрана всех трансконтинентальных дорог с ответвлениями осуществляется армейской безопасностью.

— Извини, позабыла!

— По-моему, ты мне не веришь.

— Я никому больше не верю. И даже не очень хотела разбираться сначала, что за отрава в столичном котле вываривается. Теперь же… Не поверишь, но страну мне всё-таки жалко. Как-то грустно без неё будет.

— Мне тоже.

— Не забудь, у нас в столице всегда хватало умельцев читать между строк. Фамилию И. О. командира сорок шестой называли неоднократно. И всему парламенту известно, кто это такой. И заметь, достаточно раздастся рыку из императорского дворца — все мгновенно замолчат. Но рыка не происходит. И они по-прежнему требуют суда над тобой.