Бесконечное лето: Город в заливе - Александр Руджа

Все мимо.

Это походило на черную магию, на старый фильм, на то, что само мироздание безбожно подыгрывало одной из сторон... На то, что чья-то заботливая рука отводила десятки кусочков свинца и меди, направляя их в разбитый, в трещинах, асфальт или черное глубокое небо. Но автоматы продолжали палить, а долговязый парень в дурацкой футболке все еще стоял, растопырив руки, и не собирался ни падать, ни умирать. Да человеком ли он был вообще?

- Нет препятствий патриотам! - заорал Ружичка и сделал шаг вперед, а потом еще один. Темные глаза светились мрачным весельем, по подбородку тонкой струйкой текла слюна. Щуплых бойцов тяжелым саваном окутало беспокойство. Это не было страхом как таковым - пока еще не было. Но этот человек говорил безумные вещи и стоял под железным ливнем пуль, словно под простым дождем - наверное, он знал особые слова, и пули не могли причинить ему вреда. А знали ли такие слова они?

Они принялись медленно отступать. Парень ухмыльнулся еще шире и бросился к ним бегом, растопырив руки с оружием, словно любящий человеческое мясо демон-ракшас. Главарь-коротышка, поймав его взгляд, почему-то взвизгнул, отбросил оружие и мелькнул в кабину. За ним бросились остальные, беспорядочно опорожняя магазины на ходу. Фургон взревел двигателем, оставил на асфальте черные метки и рванул прочь, в сторону города.

Ружичка остановился, медленно засунул пистолеты за пояс. Поднес руку к голове, словно задумавшись, развернулся и побрел обратно. Его пошатывало. Алиса бросилась вперед - только бы не снова приступ, сколько же можно, тут и здоровый человек не перенесет, что уж говорить о...

Парень остановился у приземистого капота автомобиля, навалившись на него, словно пытаясь обнять. Или не упасть.

- Скальп захотели с меня снять, черти, - сказал он бессвязно, отнимая руку от головы. На руке осталась кровь. Много, вся ладонь была в ней, красные струйки весело катились вниз по предплечью. - Ирокезы хреновы.

И упал, как раз когда черный фургон скрылся из виду и не мог больше его видеть. Славя и Алиса подбежали к нему одновременно.

- О, девчонки... - сказал Ружичка, с живым интересом разглядывая их снизу. - А вы красивые... оставьте телефончик, а? После войны созвонимся, часа в три?

- Поверни ему голову, я посмотрю...

- За что ж мне наказание такое, опять двадцать пять...

- Тут кругом кровь, я ничего не вижу, дайте воды кто-нибудь!

- Какого черта ты полез вперед один, как чертов герой...

- Мало славы в том, чтобы, зная о бессмертии, идти под пули, - прошептал Ружичка, то ли цитируя кого-то, то ли просто следуя странным извивам своего бедного издерганного мозга. - Вызвать огонь на себя, сомневаясь - вот истинно достойный поступок.

Отходняк у него был тяжелый.

Кровь заливала шею и капала за горловину футболки, напитывая хлопчатобумажную ткань тяжелым вязким запахом. Шальной рикошет прошел по касательной, оторвав кусок кожи с головы и, возможно, вызвав легкое сотрясение - это выглядело скверно, но особой опасности не представляло, тем более, что над раной уже пошептали, в меру своих сил, и Алиса, и Славя, и остальные девушки.

- Салют, - бледная Реви, лежавшая на импровизированных носилках в микроавтобусе рядом, подняла покрытую татуировками руку. - Обратить в бегство толпу вооруженных ублюдков, не сделав при этом ни выстрела - это круто. Даже я бы не смогла. Зато теперь вместе будем лежать здесь - вместе веселее, точно?

- Ах, оставьте, графиня, у нас все равно ничего бы не вышло, - пробормотал парень, то ли дурачась, то ли на самом деле впадая в забытье. Датч озабоченно поглядел на часы и скомандовал стартовать.

***

Хосе Абрего боялся. Главе колумбийского картеля в Роанапуре было вообще-то не очень прилично испытывать такие низменные чувства - особенно учитывая, что для страха не было видимых причин. Дела у роанапурского картеля шли не слишком хорошо, но это было привычным и понятным - удаленность от родины, мировой кризис, да, в общем, все "семьи" в этом треклятом городе сейчас испытывали трудности, возможно, кроме русских, эта сучья дочь Балалайка умудрялась без потерь выходить даже из самых отчаянных передряг...

Но Хосе Абрего боялся. В городе творилось что-то неладное.

Несколько дней назад умер глава китайских "триад", мистер Ченг. Какой-то ублюдок просто выбил дверь в тайном домике, куда китаец приходил раз в несколько недель расслабиться, пристрелил двух девушек-служанок и влепил пулю ему прямо в сердце. Убийцу никто не видел.

Чуть позже было совершено покушение на Балалайку из "Отеля Москва" - хорошо спланированное, точное и смертельное. Убийца знал, куда она приедет и оборудовал грамотную снайперскую позицию. "Копченую" спасло только то, что именно в этот день она решила послать вместо себя заместителя, и покушение сорвалось. Внешность снайпера установить не удалось, быстро опрошенные местные глухо упоминали, что вроде бы видели "какого-то парня", хромающего с той стороны, где доносилась стрельба. "Какой-то парень", а! Наверное, следует назначить награду за голову "какого-то парня"!

Назавтра неизвестный вошел в итальянский ресторан, где имел обыкновение отдыхать дон Ронни из Каморры, застрелил шестерых охранников и убил дона выстрелом в голову. Личность нападавшего снова осталась неизвестной.

Из четырех неформальных глав преступного мира Роанапура убить пытались троих, и двое уже были мертвы. Оставался он один, колумбиец с мексиканским именем, в неизменных черных очках и безупречном белом костюме поверх цветастой рубашки с широким вырезом косого воротника. Интуиция и логика шептали ему на ухо нехорошие предсказания.

Хосе Абрего боялся и имел на то некоторые основания.

- Все вон! - рявкнул он неожиданно, и его телохранители - четверо здесь, еще двое за дверью, четное количество приносит удачу - скрипя кобурами, покинули комнату. Абрего схватил телефонную трубку.

- Алло! Балалайка! Мне нужно срочно встретиться с тобой, дело важное!

- А что случилось с "Копченой", Хосе? - насмешливо поинтересовалась с той стороны хозяйка "Отеля Москва". - Помнится раньше ты меня только так и называл, что изменилось?

- Неважно! - Абрего выругался в сторону. Проклятая "комми", она еще издевается! - Я же говорю, важное дело, нужно сговориться!

- Уже вечер, Хосе, - с такой искренней печалью, что из нее буквально сочилась фальшь, проворковала Балалайка. - Я уже закончила все свои дела и, к огромному сожалению, не смогу встретиться с тобой именно сегодня. Как насчет завтра после двух? Хм... Или, еще лучше, где-нибудь через недельку? А, вот я нашла полностью идеальное время: тридцать второе никогдабря, двадцать пять часов, шестьдесят минут ровно. Договорились? Вот и славно, не опаздывай. Пока!

- Да ты что, женщина, что ты себе... - начал было Абрега, но в телефоне уже пищали короткие гудки. Колумбиец в ярости швырнул трубку на стол. Не стоило ей этого делать, ох, не стоило - теперь он все равно с ней встретится, но только разговаривать будет в куда менее любезных выражениях.

- Эй, бездельники! - прорычал он. - Собирайтесь, мы едем в гости к русским! Берите побольше магазинов, встреча может быть жаркой!

***

В полупустой комнатке раздался звонок. Высокий человек снял трубку.

- "Черная лагуна" пришвартовалась, экипаж направляется в город, с ними люди из "Отеля Москва", - сообщил ему подрагивающий - что-то случилось? - голос толстяка Поу.

- Понятно, - вежливо сказал высокий человек Хайнрих Вайтхенер. - Ничего не предпринимать, препятствий не чинить, вы выполнили наш уговор полностью.

- Конечно, нет! - визгливо выплюнула трубка. - Еще чего придумали - связываться с этими... Проследить и подать сигнал - и все, точно как договаривались!

Вайтхенер положил трубку и некоторое время сидел в задумчивости. Тхирасак Поу был явно напуган - почему? Имелась опасность? Маловероятно, скорее всего снова обожрался наркотиками - эти азиаты ведь все равно, что животные, им все трын-трава - жена, семья, они и себя-то не уважают. Вот и пусть травят себе душу дурманом... Сейчас куда важнее пункт назначения, названный Поу - "Отель Москва". С одной стороны, заказ на Балалайку вроде бы отложен, сейчас следует уделить внимание четвертому, последнему объекту. С другой стороны, окончательно контракт никто не отменял, а значит, можно подстраховаться и попробовать убить двух птичек одним камнем.

Высокий человек был уверен в своих силах и навыках. Кроме того, в здании напротив штаб-квартиры "Отеля Москва" им давно была оборудована снайперская лежка - для одного из вариантов устранения. Возможно, следовало использовать его с самого начала, это могло бы уберечь его от ранения и временной недееспособности.

Хайнрих Вайтхенер поморщился. Неприятная тогда вышла операция, конечно, но сейчас дела снова входят в нужную колею. Решено - и Балалайка, и парни с "Черной лагуны" умрут вместе, и умрут сегодня. Пускай даже за эту часть контракта ему не заплатят. Есть такое слово - честь.