Подразделение 000 - Сергей Костин

Боб и Герасим, слыша в моем голосе желание покомандовать, бросились исполнять приказ. На шестом в первом ряду мониторе показалась обиженная спина пингвина, которого спихнули с эскалатора. Глупая птица, бросив в лицо второму и третьему номеру грязные упреки, развернув коротенькие крылья, засеменила к все еще размахивающему руками Директору. Пусть теперь друг с другом разбираются, да конечностями машут.

– Выполнено, командир, – американец демонстративно обтер руки о заднюю часть парадного комбинезона, что являлось грубейшим святотатством над формой спасателя. Но наказать, словом или делом янкеля не поднялась рука. В чем-то Боб, несомненно, прав. Если всякий, кому не лень, будет стрелять в спасателей подразделения 000, то к концу столетия нас вообще может не остаться.

– Боб. Герасим. У меня не очень хорошие новости, – я дождался, пока второй и третий номер рассядутся на свои места, и включил центральный экран, – Похоже, что Директору, понадобились мальчики для битья.

– А что такое «мальчики для битья»? – поднял руку американец.

– Герасим, объясни, – попросил я, видя, что третий номер готовится уйти в глубокую дрему.

– Мм, – коротко определил значение словосочетания умный Герасим.

– Ясно, – кивнул Боб, – Что-то вроде русских индейцев.

– Вроде того, – согласился я, – Только с большим кругом полномочий. Посмотрите сюда. Видите в углу экрана букву «ны»? Это значит, что дело пахнет керосином.

– А что такое «пахнет керосином»? – непонятливость Боба слегка раздражала, но я, помня, в каких условиях воспитывался американец, не стал злиться.

– Герасим!

– Мм, – встрепенулся Герасим.

– Ясно, – улыбнулся янкель, – Разбавленное виски.

– И если мы не выполним это задание, то нам вкрутят гайки по первое число.

– А…?

– Гера!

– Мм.

– Понятно. Разобрать железнодорожные пути «Нью-Йорк – Чикаго».

– А теперь, друзья, краткое введение в курс задания. Второму номеру прекратить задавать вопросы. У нас, как всегда, мало времени. Милашка, включи дополнительную информацию по вызову.

Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать послушно заполнила пространство мониторов мелкими строчками, столбцами цифр, кривыми и где-то даже прямыми.

– Что мы имеем, – ознакомление с первичными данными о характере вызова может много рассказать о предстоящей работе, – А имеем, мы не слишком приятные вещи. На пересечении одного из центральных проспектов сломалась машина супруги нашего глубокоуважаемого Директора. Прокол всех восьми колес.

Боб раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но я его остановил. Перебивать командира на полуслове может только сам командир.

– Срочно вызванная группа специалистов с завода скорой технической помощи сделать ничего не смогла. Есть жертвы среди группы специалистов.

– Мм? – вопрос третьего номера прозвучал по существу. Мне и самому было интересно, как можно проколоть сразу все восемь колес.

Скупые строчки информации заполнили четвертый и пятый мониторы в шестом ряду. Если верить специалистам завода технической помощи, машина супруги Директора сначала проколола одно колесо. Заменили. Проехала пару метров. Еще прокол. Заменили. Еще три метра. Следующий прокол. Менять не стали. Запаски кончились. Два метра. Сразу три прокола. Подцепили на буксир. При трогании с места взорвались четыре колеса. После чего специалисты завода технической помощи поспешно ретировались, оставив на проспекте нескольких своих сотрудников, с которыми весьма красноречиво поговорила супруга Директора нашей Службы.

– Таким образом, – подвел я черту, – Нам предстоит работать с одной из самых одиозных фигур нашей столицы. Плюс восемь проколотых колес. Командир готов выслушать предложения команды.

Американец, жутко вспотев, вытащил значок спасателя, удостоверение спасателя, корочки спасателя, нашейную табличку спасателя, именной пистолет спасателя и выложил все это нехитрое добро на приборную доску.

– Я ухожу, – сказал он, – Простите меня, командир. Но такая работа не по мне. Я слишком молодой, чтобы рисковать жизнью в таких количествах. Свой запас из личного сейфа я оставляю вам. Пользуйтесь. Хотя нет, заберу. Все равно он вам больше не понадобиться.

– Мм, – это, кто не понял, Герасим решил высказаться. Кстати, мог бы сделать это не зевая, – Мм.

– А кровать с собой черта с два я тебе отдам, – вскипел я, – Вы что, сговорились? Кого испугались? Подумаешь, жена Директора. Да мы этих жен! Но дело не в этом. Там, на дороге, терпит бедствие человек. Человек! Хоть и женщина. И мы обязаны! Мы должны! У нас, в конце концов, нет другого выхода. Боб, ты думаешь, Директор позволит тебе свалить из столицы просто так?

– Что такое свалить? – когда американец сильно волнуется, то совершенно забывает некоторые русские слова.

– Скальп отрежет, – опередил я Герасима, – По самые американские уши. А ты, Гера! Забыл, как на День Независимости пил с Директором на брудершафт и клялся ему в дружбе? Утопиться обещал, если клятву не выполнишь.

Второй и третий номера пристыженною молчали. Зря я на них кричу. И зря носы ребятам разбил. Кровищи-то на пол накапало. Но по другому в данной ситуации поступить не могу. Честь мундира и все такое.

– Считаю ваше молчание согласием оказать немедленную помощь пострадавшей. Да?!

Команда вздрогнула и торопливо закивала. Согласны, еще как согласны.

– Милашка! Командир на связи! Ты чего плетешься, словно инвалидная ядерокаляска. Или с тобой тоже проф беседу провести. Про свалки и автогены.

Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать, изрыгнув из ядерных топок изрядное количество нейтрино и выбросив в окружающий воздух недопустимое количество сжиженной переработки, рванула по проспекту на всех порах. Даже не забыла дежурный оповеститель включить. Это штука такая интересная, мы ее обменяли у археологов на списанный грейдер. Двухметровый домик, из которого выползает железный человечек и колотит кувалдой по шестиметровой рельсе. Я и говорю, практически даром старинный экспонат достался.

– Командир, – Боб, виновато опустив голову, топтался рядом, – Извини, командир. Не повторится такого больше. Смалодушничал. Струсил. Запаниковал.

– Ничего, второй номер. В нашей трудной работе паника иногда тоже случается. Я ж тебя понимаю. И не осуждаю.

Американца, действительно, понять было можно. На его исторической родине пару сотен лет назад был принят единый закон, запрещающий лицам женского пола управлять любым наземным, подводным, воздушным и космическим транспортом.

– Как там… Женщина за штурвалом, потенциальная угроза обществу?

– Так точно, командор. За нарушение пожизненная ссылка на подземные фабрики шампиньонов.

– В этом отношении вы, американцы, молодцы, – похвалил я далекую Америку, – Эмансипейшен нужно душить в самом зародыше. Вот мы, русские, в свое время не придушили, как завещал древний мудрец по имени Отелло, и что в итоге? Дороги загружены, аварийность повышена. Была б моя воля, я бы этих за эти ни на одну эту не подпустил.

– Мм, – совершенно не к разговору влез Герасим, который от сильной тряски никак не мог впасть в рабочее состояние.

– Да! – радостно заулыбался янкель, – Лошади у нас, действительно, самые лучшие в мире. Вы знаете, командир, что порода чистокровных скакунов, выпускаемая конезаводом «Мерседес» постоянно берет все призы на всех скачках?

– Твоя Америка только и может, что кобыл на конезаводах разводить, – обгоняя скоростную модель «Большая – Ока-Вишня», заметил я, – Кобыл, да еще этих, которых вы в баскетбол заставляете играть. И вообще, второй номер, мне надоели ваши вечные разговоры о политике. Займите свое место.

Боб, слегка обиженный за историческую родину, занял свое место. Минуты две наблюдал за дорогой, потом от скуки вытащил из личного сейфа старинный лазер-граммофон, вставил поцарапанный тусклый блин и накрутил динамо. Кабину заполнил шуршащий звук, как от несмазанных задних ворот Милашки. И, из растрескавшейся квадро-трубы, вырвался на волю голос в сопровождении одного ансамбля. Краткое содержание.

«Один, весьма умный и талантливый товарищ в минуты творческой активности чесал голову. Он, товарищ, думал, что в голове у него, кроме посторонних дерево стружечных предметов, есть масса всяческих новаторских идей. И это, действительно, было так. Потому, что в конце первого куплета умному и талантливому человеку даже присудили пулецеровскую премию за гениальную поэму. Во втором куплете шел разговор о не складывающихся рифмах. Заканчивалось повествование тем, что умный и талантливый человек вывел закон, согласно которому творческая продуктивность напрямую зависит от качества и количества потребляемых калорий».

Что было дальше, послушать мы не успели. Лазер-граммофон заскрипел и остановился. Американец вытащил из его нутра синюю батарейку величиной с шестнадцатикилограммовую гирю: