Чего хотят вампиры - Елена Никитина

— Ну да, конечно! Побегаю еще какое-то время от смерти на радость местным богам, а то им стало скучно наблюдать из тысячелетия в тысячелетие одну и ту же картину развития мира, а тут такое развлечение появилось. Какая забавная игрушка. Смесь энергий таких разных миров. Два в одном. Кто окажется сильнее и выносливее, человек или вампир? Вы ставки с Иинсой еще, случаем, не делаете? И сколько сейчас на кону?

— На кону стоит твоя жизнь, — прервал поток моих яростных излияний Свиярс. — Она может действительно оказаться никчемной и бесполезной, если ты решишься прыгнуть вниз. А может и стать наполненной глубоким смыслом, если ты не станешь этого делать. Хотя во втором случае она тоже может оказаться бесполезной и бессмысленной.

— Это ты мне как божество говоришь? — не удержалась я от язвительности. А что он мне тут нотации читает? Лучше бы чем дельным помог, если уж такой весь из себя могущественный.

— Я, так же, как и Иинса, не имею божественной природы, просто мы — существа несколько иного порядка.

— Умнее и круче?

— Мудрее и сдержаннее. Мы умеем пользоваться энергией информации. Только Иинса разрушает ее, а я вновь собираю воедино по крупицам. Иинса любит покрасоваться и быть все время на виду, я предпочитаю оставаться в тени.

О да, от скромности кое-кто точно не умрет. Даже хвосты не отвалятся. Тьфу, и дались мне эти аномальные отростки.

— Почему ты меня не боишься? — вдруг неожиданно сменил тему Свиярс.

— А надо? — удивленно вскинула брови я. Это он что же, на комплимент напрашивается?

— Обычно реакция на мои прикосновения бывает несколько иная. Простые смертные ищут Хранителя Тайн, но боятся приблизиться к их раскрытию. Иногда это действительно вселяет ужас, и лучше не приподнимать завесу того, с чем впоследствии не сможешь справиться. Подчас сердца хранят поистине чудовищные тайны, скрывая их даже от самих себя.

— Но мне нечего скрывать ни от себя, ни от других.

— Просто ты еще не понимаешь, что именно надо скрывать.

Я честно задумалась над поставленной задачей. И в самом деле, не поняла ничего, кроме того, что ничего не понимаю, и запуталась окончательно. Моя жизнь всегда была довольно простой и незамысловатой. Если оставить в стороне все последние события, то и вообще говорить не о чем. Детский сад, школа, институт, работа, замужество, проблемы с работой. Я даже детьми не успела обзавестись. Каких-то извращений и темных делишек никогда не имела, наркотиками не баловалась (курение травки по молодости за тайну можно и не считать, у нас половина человечества, не скрываясь, на ней сидит), государственные перевороты не планировала, мир завоевывать не собиралась. М-да… уныленькая биография получается. И ведь совсем недавно я безумно радовалась такому тихому безоблачному счастью, где все четко, понятно и по большей части распланировано на много лет вперед. А сейчас… Сейчас я не уверена, что у меня есть хотя бы призрак пресловутого завтра. Все изменилось так резко и настолько непредсказуемо, что смотреть в будущее не просто страшно — жутко. Я всего лишь жалкая пешка в чужой игре, которую лишают малейшего шанса стать ферзем. Нет, надо срочно придумать себе хотя бы парочку каких-нибудь оригинальных извращений, чтобы и самой не так грустно умирать было, и другие надолго запомнили.

— Не стоит сочинять себе на ходу новый образ, ты все равно не сумеешь ему соответствовать, — безошибочно уловил суть моих душевных терзаний Свиярс.

Точно, мысли читает, прохвост!

— Это почему же?

— Проведешь со мной ночь — скажу, — и улыбка такая загадочная-загадочная своей кривизной.

Какой оригинальный поворот событий получается. Нет, отвращения у меня этот странный изуродованный мужчина не вызывал, неприязни и страха — тоже. Скорее любопытство и легкую симпатию. Было в нем что-то завораживающее и невольно влекущее. Харизма, наверное. Но для меня этого мало, чтобы вот так сразу… Или он имел в виду что-то совсем иное?

Я внимательнее всмотрелась в такое близкое и одновременно такое далекое лицо, выискивая малейшие признаки тестостероновой заинтересованности, но пока безрезультатно. Зато заметила, как татуировка, закорючка очень похожая на какой-то японский иероглиф, с виска переползла на скулу… Ого! Так они еще и живые!

— И как ее надо с тобой провести? — осторожно уточнила я, завороженно глядя на шустро юркнувшую с шеи под балдахин еще одну самостоятельную татушку, только эта была в виде примитивно нарисованного слоника. Жутко захотелось узнать, куда она направилась дальше, но спрашивать и тем более проверять я не рискнула. И так ситуация довольно двусмысленная, не стоит обострять ее еще больше.

— А как ты хочешь? — последовал незамысловатый вопрос.

— Максимально информативно, — на «автомате» ответила я. Мои мысли бессовестно пытались следовать за коварной татуировкой. — И желательно с не меньшим комфортом, — добавила на всякий случай.

— Да будет так!

«Да будет свет!» — отчетливо услышала я в помпезно произнесенной фразе и в общем-то угадала — в глубине грота, где мы вдруг оказались, внезапно загорелся костер. Вокруг него — мягкий ковер из серебристых звериных шкур, небрежно раскиданных по всему полу. Равнодушно потрескивающее пламя создавало вполне уютную и несколько интимную обстановку.

— Прошу, — крепко ухватил меня под локоток Свиярс и настойчиво подтолкнул к очагу. — Президентским номером обеспечить, к сожалению, не могу, не в моей компетенции, но, поверь, здесь тебе будет не менее удобно. Шкуры единорогов способны заменить даже самое мягкое ложе.

— Единорогов?! — невольно удивилась я. — А разве они существуют?

— Конечно, существуют. — На меня посмотрели с долей снисходительности. — Довольно глупые и бесполезные животные, кстати. Вся их прелесть — именно в шкурах, которые могут создавать ощущение и вид любого материала, какого только пожелает прикасающийся к ним.

— Представляю, какая охота ведется на бедных зверюшек. — Во мне невольно проснулись чувства истинного гринписовца. Придушить злостного браконьера захотелось со страшной силой.

— Ничего подобного, — смешно фыркнул Свиярс. — Шкуры обладают таким удивительным свойством только при условии, если единорог умер своей смертью. А так как живут эти тварюшки довольно долго и умирать уходят высоко в горы к истокам рек…

— Понятно. — У меня прямо отлегло от сердца. — Значит, ты, можно сказать, монополист в области раритетного шкуровладения.

— Наслаждайся, Светлана. — Мне учтиво поклонились и предоставили право выбора наиболее понравившегося волшебного половичка.