Кокетка - Вера Чиркова

— До ужина не беспокоить! — отчеканила повелительно и закрыла створку ногой.

А потом поставила поднос на ближайший комод и торопливо помчалась в спальню, снимая на ходу одежду.

— Откладывай свою книгу, зайчик, потом прочтешь. Сейчас будем вызывать силу эльфийских браслетов, — скользнув к мужу под одеяло, объявила тихоня, и притянула его к себе, преодолевая упрямое сопротивление, — сначала я сама позову, а ты думай про нас… и про то, что хочешь, чтобы из твоего тела ушло все темное.

— Но… — еще сомневался Змей, а руки уже сами сомкнулись вокруг тонкой талии, — ты уверена, что я смогу думать про проклятие?

— Нужно постараться, зайчик! Оно ведь прячется… и если не выкинем окончательно, начнет снова расти. Ты будешь недоверчивый, злой, начнешь быстро уставать и перестанешь радоваться жизни. Алхимики варят его из очень сильных ингредиентов, и добавляют заклинания, привезенные контрабандистами из Дройвии. Им ведь нужно, чтобы подчиненные оборотни не могли уйти далеко, а при случае очень быстро выматывали противника, которого сумели ранить. Но потом поговорим про это… сейчас главное браслеты. Прикоснись своим к моему… так. А теперь закрой глаза и думай, я хочу чтобы к вечеру ты был здоров.

— Если бы ты знала, как я этого хочу, любимая… — Змей смолк, чувствуя, как начинает греться запястье с эльвийским браслетом, как тепло сначала проникает в каждый палец левой руки, затем начинает подниматься выше, к локтю… к плечу… и не выдержал, распахнул глаза, изучающе уставился на свою руку.

Чтобы обомлеть от изумления, казавшиеся до этого момента нарисованными плети, листочки и цветочки как живые ползли по его руке все выше, превращая кожу в ажурное кружево.

— Зайчик! Ты мне помогаешь или нет?

— Помогаю, — заторопился ответить Змей, вдруг поверивший, что все у них получится.

Теснее прижал к себе свободной рукой жену и зажмурился сильнее, представляя, как тонкие, чудесные плети скользят вглубь его тела, вылизывая своими листиками каждую жилочку, пропуская сквозь мельчайшее сито каждую каплю крови, поглощая и уничтожая все, что попало туда с когтей проклятого оборотня.

Волшебное тепло постепенно согрело графа, но не душным жаром летнего полдня и не уютным огнем ночного костра, а обжигающей изнутри горячкой борющегося с лихорадкой тела. Сколько времени это продолжалось, Дагорд не знал, но внезапно сообразив, что может означать этот жар, тотчас всполошился и дернулся в сторону, страшась, что крохи его заразы попадут на Лэни. Но жена не позволила, сама прильнула к нему крепче, обняла за шею, и завороженно выдохнула:

— Открой глаза.

— А? — Змей осторожно разлепил ресницы и оторопел.

Рядом не было ничего. Ни вышитого атласного одеяла на козьем пуху, ни пышных занавесей роскошного балдахина, даже жены и той не было.

Хотя он отчетливо ощущал прикосновение ее тела и силу крепко держащихся за него рук. Но видел только душистые серебристые цветочки, обступившие его плотным коконом. Настолько плотным, что казалось — еще несколько мгновений — и нечем будет дышать, и если сам Змей верил, что этого не произойдет, то что-то древнее, жившее глубоко в душе, невольно заволновалось. И не столько за себя, сколько за лежавшую рядом женщину.

— Тебе легко дышится, любимая?!

— Да, — по голосу Лэни он понял, что она улыбается, — не волнуйся за меня. И за себя тоже. Просто поверь им, ведь эти цветы часть тебя и меня, они расцветают от силы нашей любви. Не знаю… как им помочь… но очень надеюсь, что они и сами разберутся.

— Я тоже, — Змей благодарно улыбнулся невидимой жене, и успокоенно закрыл глаза, так было намного удобнее прислушиваться к скользившим по телу горячим струям.

Проснулся он от внезапной прохлады, осторожно открыл глаза и с невольным сожалением обнаружил, что все пропало. И цветы, и жена, и даже серое свечение осеннего дня. Зато появились блики от живого огня, танцующие на створках распахнутой двери в гостиную. А еще витал вокруг графа дух еды, и потянув носом, Дагорд с неожиданно острым голодом различил в этом запахе остроту приправ и аромат жареного мяса. Резко сбросил одеяло, которым был аккуратно укрыт до подбородка, и первым делом уставился на брачный браслет, однако не обнаружил в нем ничего нового. Разве что цветочки цвели гуще обычного, но именно так и бывало, когда Лэни находилась где-то поблизости.

Это соображение заставило Змея завертеть головой в поисках одежды, и довольная усмешка невольно выползла на губы. Его одежда была разложена рядом на кресле точно так, как это делала его жена. У служанок и камердинеров были другие порядки.

Через пару минут, одевшись со скоростью поднятого по тревоге гвардейца и небрежно проведя гребнем по волосам, граф появился в дверях своей гостиной, ничуть не сомневаясь, что Лэни знает о его пробуждении с той самой секунды, как он открыл глаза.

— Как ты себя чувствуешь, зайчик?

Проследив взглядом в направлении, откуда донесся этот вопрос, Дагорд обнаружил, что Лэни сидит неподалеку от камина, в котором танцуют на поленьях яркие языки пламени. Разложив на маленьком столике бумаги, тихоня что-то писала, по обыкновению стремительно, видимо, торопясь закончить работу, так как на стоящем посреди комнаты большом столе были расставлены блюда с едой, поднявшей Змея с постели аппетитными ароматами.

— Отлично, — направляясь к ней, граф ухватил с блюда маленький, масляно поблескивающий соленый грибок и ловко забросил в рот.

— И как теперь ты намерен целовать жену? — поддразнила тихоня, но муж ответил неожиданно серьезно.

— Никак. Я слишком люблю тебя, родная, чтобы подвергать опасности. Пока лекарь не подтвердит, что во мне нет ни крохотной крупинки той мерзости, целовать я тебя не намерен.

— Я уверена, что браслеты вынесли все, — сразу перестав улыбаться, так же серьезно откликнулась Лэни, — но Варгиус придет только к ужину, а до него еще почти два часа. Поэтому давай перекусим, я ждала тебя, и займемся делом. Я тут просмотрела списки слуг и выяснила, на чем получает прибыль с нашего поместья управляющий. Кстати, его не могут найти с того самого дня, как ему сообщили, кто теперь здесь хозяин. И еще один вопрос… но сначала поедим.

— Это очень интересно, — задумчиво заявил Змей через полчаса, почувствовав, как отступил голод, и сообразив, что если не перестанет жевать, то не сможет съесть за ужином ни кусочка, — я вижу только две причины для его исчезновения. Либо он потратил наши деньги и сбежал, либо с ним что-то случилось.

— Либо одновременно и то и другое, — согласно кивнула Лэни, — и я уже написала Наерсу, чтобы отправил в его дом стряпчего и сыскарей. Но решить с тобой хотела другой вопрос, и он как раз касается бедняги Наерса. Мне пришла мысль, как помочь ему избавиться от нахлебников.