Поиск-87: Приключения. Фантастика - Вячеслав Букур

— Нет, не успел, — едва слышно сказал Энграф.

— Потому что сегодня ночью его расшифровала работавшая независимо от вас группа интегральных когитров Уральского филиала Академии наук, не так ли? Да-а… — протянул Кратов укоризненно. — А вы бились над ним, точнее, бездарно убили на него целую неделю своего драгоценного времени!

— Вы и это знаете, — криво усмехнулся Энграф. — Лучше бы вам заняться доверенным вашему попечению стационаром Горчакова…

— Я и там был, — заявил Кратов. — У них полный порядок. Мы договорились с Лейтнером — сам Горчаков в отпуске на Земле, — что раз в два дня он будет по спецканалу докладывать мне обстановку с исследованиями той самой премиленькой планетки, к которой дрейфует стационар.

— Неужели вы успели столько натворить за одно утро? — спросил Энграф недоверчиво.

— Ничего фантастического здесь нет, — промолвил Кратов. — Главное — не сидеть сложа руки, не уговаривать самого себя, мол, все едино не успеть.

— Нет, вы не мальчик, — произнес Энграф раздумчиво. — Вы, коллега, дьявольский коктейль из звездохода, плоддера и ксенолога, с явным преобладанием первых двух компонентов! Как ни огорчительно, вы опять оказались правы. Очень легко мы стали поддаваться на собственные уговоры. Особенно убедительно действует довод, что годы уже немалые. Преподлейший, должно заметить, довод! Человек начинает дряхлеть именно в тот момент, когда впервые согласится с мыслью о своей старости. Да, мыслить, оценивать, анализировать — это мы здорово умеем. А ведь зачастую необходимо отложить всяческие рефлексии на потом и как следует пошевелить конечностями! Успевать, а не искать оправданий собственным опозданиям! Как вы находите, коллега?

— Григорий Матвеевич, — сказал Кратов вкрадчиво. — Хочу поставить вас в известность, что на время отпуска Руточки вам придется принять на свои плечи бремя прополки и подвязывания виноградных кустов.

— Как это? — насупился Энграф.

— Очень просто, — пояснил Кратов с охотой. — Руками и мотыгой. Экология — хозяйство хлопотное, так что всем хватит забот. К примеру, я иду, — он тяжко вздохнул, — принимать роды у козы Машки.

Часть вторая

ЦЕРУС-1

Они провалились в нуль-поток, словно в омут, и он сразу стал их засасывать — торопливо и жадно. Нуль-поток был хуже омута, хуже самой поганой трясины, из которой есть какой-то, пусть малый, шанс выкарабкаться, уцепившись за нависшую ветку, ущупав подвернувшуюся кочку. За что можно уцепиться в экзометрии, на что опереться там, где ничего нет — самая пустая пустота во вселенной? Кратову, закаменевшему в своем кресле, нуль-поток чудился каким-то библейским Левиафаном со средневековых гравюр, намотавшим чешуйчатое беспредельное удавье тулово на теплые бока Чуда-Юда и приноравливавшимся, как бы поскорее заглотать его целиком — с чавканьем и присвистом. А покуда он просто душил его, отнимая накопленную для экзометрального перехода энергию, и не по крохам, как это случается при кратковременной стычке с одиноко блуждающими нуль-облачками, а сразу большими кусками. Хищно отъедая у Чуда-Юда месяцы и годы его бесконечной жизни… Но Чудо-Юдо-Рыба-Кит был молод и азартен, он боролся за себя и за хозяина, заполняя самую пустую пустоту вокруг себя ориентированным энергополем, бултыхаясь и карабкаясь в им же созданном озерке нормально заряженной материи, надстраивая самому себе спасительную ветку, лепя из подлой трясинной жижи кочку-выручалочку. Кратов, скорчившись в темном пузырьке кабины, снова и снова пытался связаться со стационаром, но ЭМ-связь гасла в нуль-потоке, вязла в нем, растворялась. «Могу я помочь тебе?» — мысленно спрашивал Кратов у Чуда-Юда. Ответа не было. Да и какой нужен был ответ? Биотехн боролся молча. Тогда Кратов закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Извне до него не доносилось ни единого звука — и не могло быть никаких звуков, — в кабине было мягко и уютно, не холодно и не жарко, даже не трясло. Смертельная схватка шла незримо и неощутимо. «Уснуть, что ли?» Кратов поежился. Уснуть, не ведая, проснешься ли. Глупо… Если Чудо-Юдо-Рыба-Кит проиграет, никому и никогда не узнать, где нашел свой конец Константин Кратов, он же Галактический Консул, как его иногда величают братья по крови. Те, кто постарше, — с легкой и доброй иронией, ровесники — с дружеским уважением, а неоперившиеся птенчики — с широко распахнутыми от восхищения и зависти глазищами. Его исчезновение станет одной из великих тайн Галактики. Нуль-поток попросту разъест выдохшегося биотехна вместе с наездником, точнее — внутриездником. И унесется дальше, ищи ветра в поле…

«Ненавижу, — думал Кратов, стискивая кулаки. — Сидеть в самом сердце отчаянной драки за твою же жизнь и тупо, животно ожидать исхода, не пошевелив даже пальцем! Если бы можно было выйти, поплевать в кулаки и с разворота закатать врагу по зубам — да только где найдешь у этого врага зубы?!»

— Чудушко! — позвал он, уповая, что хотя бы словами посодействует биотехну. — Рыбина! Ты должен победить. Ты должен…

Чудо-Юдо победил.

Нуль-поток выпустил их и прошел мимо, прокатился вскользь, будто порыв ледяного чужестранного ветра в теплой ночи. Родной, ласковый свет звезд проник в кабину, отогревая оцепеневшего в смертной тоске человека. Медленно и грустно кружась, как сорванный с влажной ветки осенний лист, изнемогший Рыба-Кит погружался в Млечный Путь.

— Как ты? — спросил Кратов.

— Устал, — ответил Чудо-Юдо. — Не могу… Надо отдохнуть…

— Может быть, все же дойдем до стационара?

— Нет, устал. Надо спать, долго спать, и чтобы свет и тепло…

— Хорошо, дружок.

Кратов дождался, когда ожили замороженные нуль-потоком приборы, и дал в пространство свои позывные. Кабина быстро наполнилась живыми голосами Галактики, предлагавшими свою помощь на знакомых и незнакомых языках.

— Кратов! — услышал он сердитый зов начальника стационара Лермана, на встречу с которым, собственно, и спешил. — Куда вы запропастились? Ваш корабль прекратил подавать пеленг. Могу выйти навстречу.

— Не нужно, — откликнулся Кратов. — Мы вляпались в нуль-поток, но благополучно выкарабкались. У нас все в порядке.

— Вас там что — несколько? — насторожился Лерман.

— Нет, я один, — пробормотал Кратов и тут же сообразил, что сказал «мы» о себе и биотехне, который лишь для него был другом, а для всей прочей Галактики — обычным межзвездным транспортом. — Мой корабль растратил много энергии. Мы отдохнем и через пару суток будем у вас.