Путь к золотым дарам - Дмитрий Баринов (Дудко)

   — Разве же я стану стеснять тебя с сыном? Но сюда я ещё приду.

   — Конечно, приходи, дядя. Ты всегда хотел нам только добра и хотя бы не поносил меня на людях.

Из дома Ноэми Менахем отправился в сторону акрополя, подошёл к скромному, но не бедному дому с парой колонн входа и постучал. Дверь открыл слуга.

   — Да светит тебе Солнце, Сосий! Дома ли Стратоник?

   — Да светит Солнце всем людям, Менахем! Хозяин ушёл во дворец. Царь Рескупорид сегодня принимает Ардагаста, царя росов. Будут знаменитые маги из Братства: венед Вышата, перс Манучихр и, конечно же, мой хозяин. Рескупорид, понятно, не Савмак и Царства Солнца не построит, но Братство уважает.

   — А мне как раз нужно к царю, и спешно. Тёмные дела затеваются на Кавказе, и кончатся большой кровью. Если уж там появился Левий бен Гиркан... Рашба-абасг[30], когда узнал всё от меня, поехал к Рескупориду, но сорвался со скалы. Кажется, без чар не обошлось. А я не маг, мысленно переговариваться не умею. Бежал от зихов морем сюда... Слушай, с этим знаком можно пробраться во дворец? Мне его Рашба дал.

   — Лучше пойдём вместе со мной. Меня пропустят.

А в это время пантикапейские горожане смотрели, как через западные ворота в город въезжают два десятка конных сарматов под красным знаменем с золотой тамгой-трезубцем. Впереди ехал стройный молодой воин с лихо закрученными золотистыми усами, во всём красном, с мечом в золотых ножнах у пояса и золотой гривной со львиными головами на шее. Одной рукой он придерживал сидевшего перед ним полуторагодовалого ребёнка с золотистыми волосами. Другой светловолосый ребёнок прижимался к одетой по-мужски всаднице с красивым узкоглазым лицом. Чёрные волосы её были небрежно прикрыты красным покрывалом. У пояса висел кривой меч-махайра. Под охраной всадников ехала крытая добротным синим сукном кибитка, из которой выглядывала ещё одна молодая женщина — синеглазая, в белой вышитой сорочке и платье на помочах, скреплённых серебряными застёжками. Её волосы были аккуратно убраны под высокий кокошник, расшитый жемчугом.

Горожане, с любопытством глядя на пришельцев, переговаривались:

   — Это Ардагаст, царь росов и венедов.

   — Росы? Небось такие же гуляки и буяны, как их князь Андак с дружиной. Слава Зевсу, что те хоть не убили никого. Правда, за всё заплатили.

   — После того, как царь пригрозил выгнать их из города без коней. Что ещё эти-то натворят?

Бывалый, хоть и небогатый, купец с серьгой в ухе снисходительно пояснил:

   — Этих можете не бояться: среди них половина венедов, а они в Скифии самые мирные. Да я у росов был, всех там знаю. Тут буянов нет. Вот индиец Вишвамитра — силён и отважен, как Геракл, а мухи зря не обидит. В белом плаще — маг Вышата. А вот и эллин, Хилиарх из Кизика, царский казначей.

   — А это кто, низенький такой и без оружия?

   — Это Шишок, царский сатир.

   — Сатир? Да ну! У него же ноги без копыт.

   — И хвоста нет, я видел. Зато он может вырасти с целое дерево, и тогда потащит зубра или тура, как телёнка. Это я тоже видел. Чего бы он забрался так далеко от венедских лесов? На это должна быть важная причина.

Причиной, заставившей Шишка ехать в летнюю жару через степь, была укрепившаяся в нём любовь к странствиям. Ему захотелось поглядеть на кавказские леса и горы, где Ардагаст собирался поохотиться на зубров вместе с Рескупоридом.

Оба маленьких царевича — золотоволосый Ардафарн, сын Ларишки, и Доброслав, сын Добряны, — вовсю глазели на город. С не меньшим любопытством смотрела на него и сама Добряна, до сих пор не бывавшая даже в Ольвии. За сына она не беспокоилась: Ларишка о нём заботилась не меньше, чем о своём. А царь с улыбкой говорил:

   — Везёт моим мальчикам: уже увидели и город, и море. А я в лесах рос и всё это увидел только в тринадцать лет. И сразу в такие переделки попал... Вон в том переулке мы с Инисмеем и Рескупоридом дрались с демонами. А вот и агора. Тут у меня сначала украли коня, а потом чуть самого не убили, когда я не дал его продать.

Теперь торговцы на агоре угодливо кланялись богатому варварскому царю и его свите. А постаревшая, но по-прежнему бойкая торговка Рахиль даром угостила детей Ардагаста пирожками. Она уже успела узнать, что царь росов — один из трёх царевичей, что расстроили чары Левия и его учителя и спасли пантикапейских евреев от расправы. Царь купил детям по деревянному коньку на колёсиках с глиняной кибиткой, а царицы заглянули в ювелирную лавку, и в парфюмерную, и к торговцам тканями.

Над воротами акрополя росов приветствовал поднятой рукой бронзовый всадник — степной воитель Аспург, дед нынешнего царя. Ардагаст спросил Ларишку:

   — Ты что, так и войдёшь амазонкой во дворец?

   — Непременно, — ответила та, сняв покрывало и разбросав волосы по плечам. — Царица Боспора — сарматка. Интересно, как она выйдет к нам?

В тронном зале боспорских царей с его мозаичным полом и фресками, изображавшими битву одноглазых всадников-аримаспов с грифонами, Ардагаст ещё не был. Котис, отец Рескупорида, и не думал принимать тут тринадцатилетнего царевича без царства. Теперь друзья детства приветствовали друг друга по-степному — поднятыми руками.

Рескупорид, одетый по-эллински — в голубой хитон и красный плащ с золотым шитьём, всё же напоминал степняка — гордым взглядом, длинными волнистыми волосами и тонкими усами. Он был всего на два года старше Ардагаста, но царствовал уже пять лет. Рядом с ним на троне восседала царица — Косер, дочь царя сираков[31]. Она была в сарматских шароварах и кафтане, с акинаком у пояса, но поверх этого варварского наряда изящно лежали складки плаща из тонкого виссона. Возле неё на резном стульчике сидел мальчик лет семи, тоже одетый по-сарматски. У мальчика были такие же волнистые волосы, как у отца, только тёмные, в мать, и крупный волевой подбородок.

Среди придворных Ардагаст с Выплатой сразу заметили старого знакомого — полного, лысоватого и добродушного философа Стратоника. Рядом с ним стоял незнакомый смуглый человек с ухоженной чёрной бородой, подстриженной четырёхугольником, в одеянии персидского жреца-мобеда: длинном плаще и башлыке с повязкой для рта. Одежда эта была скромной, но далеко не бедной, а в лице жреца чувствовалась привычка наставлять, а если надо, и повелевать.

   — Здравствуй, Кафтысар-хуандон-алдар! — сказал по-сарматски Ардагаст.

   — Здравствуй, Ардагаст! — ответил Рескупорид. — Да, теперь я и для тебя «владыка рыб, князь пролива». Так нас, царей Боспора Киммерийского[32], обильного рыбой, величают сарматы. Все знают: Кафтысар богат и щедр, он и одарит, и угостит, и помирит.