Высокий, тёмный и голодный - Линси Сэндс

— О! — громко застонал он, а потом закусил нижнюю губу, чтобы удержаться от еще одного стона — стона разочарования, поскольку Терри остановилась и подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Я сделала тебе больно? — неуверенно спросила она.

— Больно? — повторил Бастьен неестественно высоким голосом. Тяжело дыша, он понял, что ему трудно перевести дух, поэтому лишь покачал головой: — Нет.

Успокоившись, Терри склонила голову и снова обхватила губами его член, остановившись на мгновение, прежде чем продолжить.

— Я все делаю правильно? — она опять подняла голову.

Бастьен моргнул. Неужели она не знала, что именно должна делать? Ведь Терри ласкала каждый его сантиметр!

— Да, — ответил быстро мужчина, осознав, что размышления только отдаляют наслаждение, которое он прервал своим стоном.

"Больше никаких звуков", — напомнил себе Бастьен, почти вздохнув от облегчения, когда Терри наклонилась, чтобы снова взять его пенис в рот. Ее рот был сладким, теплым и влажным. У нее были чертовски сексуальные губы — полные, пухлые… А язычок…

— Ах! — воскликнул Бастьен, когда она что-то сделала своим язычком, и все его тело содрогнулось. "Черт! Неужели она снова остановится?"

— Ты уверен, что я не делаю больно? — озабоченно спросила его мучительница, а затем объяснила: — Просто звук походил на страдальческий.

Неужели он стонал, удивился Бастьен. Нет. Нет. Он был уверен, что не делал этого. Но зато закричал. Очевидно, это ее тоже опять отвлекло. "Так! Больше никаких криков", — твердо наказал он себе. Если на то пошло, он лучше прикусит свой язык, но ни стонов, ни криков больше не будет. А еще лучше накрыть лицо подушкой, так вообще не будет слышно никаких звуков.

Осознав, что Терри ждет ответа, Бастьен понял, что не может вспомнить вопрос, но быстро обдумал, стоит ли ее переспрашивать или просто лучше догадаться, что вернее: "да" или "нет". Но предположить все же быстрее, к тому же шансы пятьдесят на пятьдесят, поэтому он выпалил:

— Нет.

— Нет? — Она насмешливо наклонила голову в сторону. — "Нет" означает то, что ты не уверен, больно ли тебе? Или "нет" значит, ты не страдаешь?

— Именно, — Бастьен утвердительно кивнул. Он был так далек от этого вопроса, поскольку мог думать только о своем желании, о том, чтобы Терри обхватила своими сладкими, сочными, красными губками его…

— Я ведь неправильно все делаю? — вздохнув, спросила она. — А ты просто слишком милый и вежливый, чтобы сказать, что я неумеха.

— Нет. Я не… — в панике проговорил Бастьен. — Я сказал бы тебе, если что-то было бы не так. Ну… Я имею в виду, ты… ты замечательно справляешься. Просто… прекрасно. Просто… восхитительно, — беспомощно пробормотал он.

— Правда? — Терри заметно оживилась. Когда она посмотрела на него, улыбка расползлась по ее губам, очевидно, женщина ждала этой похвалы. — А что конкретно тебе понравилось? Я еще так сделаю.

Бастьен растерянно посмотрел на нее. Почему она так с ним поступает? Неужели это такой вид пытки? Возможно, она его наказывает? Неужели он недостаточно удовлетворил ее, когда разбудил чуть раньше? Может, он храпел, и от этого она не могла заснуть?..

Поняв, что упускает свою возможность, Бастьен покачал головой. Это же была Терри — сладкая, забавная, очаровательная Терри. Как ему в голову могло прийти, что она бесчувственная. Конечно же, она не собиралась сознательно мучить его. Это означало, что, несмотря на то, что у нее трясутся ноги, а у него бешено колотится сердце, и тело готово взорваться от удовольствия, она не имела ни малейшего понятия о том, что делала. Терри следовала своим инстинктам.

У этой женщины чертовски прекрасное чутье!

— Все! — наконец проговорил Бастьен. — Все замечательно. — "За исключением той части, когда ты останавливаешься", — подумал он, но не сказал. Она делала паузы из-за того, что беспокоилась о его благополучии и удовольствии. И ее забота и внимание были ему приятны. На самом деле. И он был уверен, что оценит это. Позже… А прямо сейчас ему хотелось, чтобы она….

— Ах! — вздохнул он, когда Терри снова взяла его член в рот, затем затаил дыхание, боясь, что звук заставит ее опять остановиться. К счастью, нет. Она продолжала скользить губами по всей длине его пениса, а язычок пробегался следом как хвостик у кошки. Однако Бастьен решил не рисковать. Он схватил подушку с кровати и прикрыл ею рот.

"Вот теперь я не пророню ни звука", — заверил себя Бастьен, когда впивался зубами в подушку. Он может задохнуться и умереть, зато тихо и с улыбкой на лице.

Возможно.

Бастьен отшвырнул подушку, приподнял голову и с отчаянием взглянул на женщину. Терри снова остановилась и села, повернув голову к двери.

— Ты это слышал? — нахмурившись, спросила она.

— Нет. — Он не упомянул, что прикрывался подушкой, поэтому было трудно не только говорить, но и слышать.

— Мне показалось, что кто-то разговаривает, — объяснила Терри, поворачиваясь обратно.

— Кроме нас здесь никого нет, — напомнил ей Бастьен, считая, что проявляет терпение, достойное святого.

Его взгляд упал на пенис. Тот стоял прямо, высоко и гордо, надеясь на ее внимание. И был также багровым, потемневшим от прилива крови и, возможно, несколько рассерженным, поскольку не получал того, что хотел, по крайней мере, не без постоянных стартов и остановок. "Может, это у Терри такая своеобразная техника?" — подумал Бастьен. Довести его до изнеможения, потом остановиться, потом снова довести до пика и остановиться. Если так, то это просто блестяще. Она его просто с ума сведет.

— Терри, — почти умоляюще произнес он.

— О! Извини. — Она улыбнулась и опустила голову. Бастьен увидел, как раскрылись ее красные губки, когда она приоткрыла рот, а затем… Терри опять замерла. И ее губы сомкнулись в дюйме от его члена, а она снова села. — Ведь ты это слышал?

Конечно, он слышал. Кто-то звал его. Женщина. А так как очень мало людей имело ключи от пентхауса, Бастьен знал, кто это может быть. Он убьет ее.

— Это, вероятно, моя мать, — сказал он, с отчаянием откинувшись на подушки.

— Мать? — Ошибиться было невозможно: в голосе Терри звучал ужас.

Бастьен поднял голову и увидел, что она сползла с кровати. Он с сожалением смотрел, как она запрыгнула в джинсы. Потом с интересом отметил, что Терри слишком спешила и даже не побеспокоилась о трусиках. "Хмм…" — подумал он. А затем его брюки приземлились ему на лицо: их бросила Терри.

— Бастьен, одевайся! — прошипела она — Мы не можем позволить ей увидеть нас в таком виде.

Вздохнув, он оставил все надежды на то, что Терри завершит начатое, и сел на кровати. Но одеваться стал не сразу. Вместо этого Бастьен наблюдал, как его женщина пыталась застегнуть бюстгальтер. Ее груди покачивались, пока она возилась с кружевным материалом. Бастьену нравилось наблюдать за тем, как они двигались.