Я — госпожа. Своя жизнь (СИ) - Лесли Элен

— Есть два пути, которыми я хочу пойти, — деловито начала Шиала. — Во-первых, ещё раз просею шум, который может иметь отношение к интересующим нас персонам.

— Шум? — переспросила я. — Это ведь связано со Сферой?

— Да, и если позволишь воспользоваться твоим доступом к её базам данных, дело пойдёт быстрее. Как ты прекрасно знаешь, через Сферы сопряжения мгновенно телепортируются не только грузы, но и пакеты самых разных данных, от личных сообщений до массивов информации, которыми обмениваются крупнейшие корпорации, и секретных военных передач. Часть данных в той или иной степени зашифрованы, и за их пересылку взимается плата. Но одновременно с ними при каждом открытии-нуль канала между двумя планетами происходит обмен шумом — общедоступными бесплатными данными, которые стекаются в Сферу из самых разных источников. Рекламные акции, каталоги продукции, видеоролики, местные новости и ещё много-много всего. Так, находясь на Лазарии, ты можешь узнать о последних скидках в модном магазине на Оплоте или о том, какие космолёты висят на орбите Изумрудной. До сих пор информацию о предателях Ордена Познающих я добывала именно из шума. Те же записи с уличных видеокамер часто отправляют без специальной шифровки, чтобы не платить пошлину. Я покопаюсь в шуме ещё и выужу всё, что смогу. Правда, этого может оказаться недостаточно… — она красноречиво на меня посмотрела.

— Хочешь получить разрешение на незаконный взлом чего-то?

— Если буду уверена, что оно того стоит. Обещаю спросить ещё раз, прежде чем делать.

— Хорошо. Обсудим такую возможность, когда другого выхода не будет.

— Ты подаёшь надежды, госпожа, — хихикнула Шиала. — Теперь второй путь. Меня настораживает история с Партиком. Чувствую, в ней есть нужная нам ниточка.

— Думаешь, его смерть не была случайной? — вступил в разговор Эрик.

— Одинокий наркоман, обколовшийся ледонином. Идеальное перекрытие. Такая кончина ни у кого не вызвала подозрений.

— Считаешь, что его убил Гаспар? — дошло до меня. — То есть сначала они встретились на Оплоте, а потом Патрик погиб?

— В тот момент Гаспара там уже не было, — сказала Шиала. — Есть немалая вероятность, что руки он не марал и просто заказал убийство. Вряд ли член Ордена Познающих так уж сведущ в этом вопросе, а значит, оставил следы. Я могу навести справки по своим каналам. Купить информацию о заказе, если она доступна.

— По-твоему, Гаспар способен избавиться от одного из своих? — я посмотрела на Эрика.

— Тит предал Орден, прекрасно зная, что будет с остальными людьми на Брионе. Мог ли он совершить ещё одно преступление? Без сомнения!

Не факт, что Эрик был объективен, однако и в его рассуждениях, и в предположении Шиалы имелось здравое зерно.

— Риски для нас? — обратилась я к девушке.

— Практически никаких.

— Понадобятся деньги?

— Для этого лучше воспользоваться моими тайными счетами.

— Я верну.

— Знаю, госпожа, а пока иди спать. Работы тут много, зато к утру обещаю результат.

Она уселась за компьютерный стол и включила панель управления. Картинки на развернувшихся экранах замелькали с той же бешеной скоростью, что и в прошлый раз, вызывая головокружение.

За разговорами о Гаспаре тема ссоры с Джерадом поднята не была. Сегодня мне больше не хотелось её касаться, а вот побыть ещё в обществе Тадиуса — очень даже. У меня было несколько тем для личной беседы, и Эрик безропотно принял тот факт, что он в ней участвовать не будет.

Глава 38

Этим вечером я не устраивала долгих водных процедур. Совсем немного постояла под душем, после чего позволила Тадиусу обтереть и обернуть себя длинным мягким полотенцем. Потом попросила налить мне выпить. Раз уж не получилось расслабиться в особняке Смотрителя, действо переносилось в мою спальню.

Я решила, что не буду терзать себя мыслями о ссоре с Джерадом и угрозах Гаспара. Отложила все проблемы до утра и сосредоточилась на мужчине рядом.

Тадиус, продав бокал с вином, привычно устроился на полу у моих ног. Я посмотрела на него, сползла с кресла и расположилась рядом на ковре.

— Госпожа? — опешил Тадиус.

— Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, — глубокомысленно изрекла я.

— Не понимаю вас, госпожа, — совсем смешался Тадиус.

В своей растерянности он был совершенно умилителен.

— Расслабься, — тихонько рассмеялась я. — Имею же я право на маленькое чудачество: посидеть на полу в своём доме?

— Конечно, госпожа.

— Вот и отлично. Хочу поделиться с тобой кое-чем. Мне не понравилось училище, куда мы ездили устраивать Ниана. А тебе?

Тадиус нахмурился и помедлил, прежде чем ответить, зато вывод сделал правильный:

— Вы думаете, его там обидят?

— Он раб. Отношение к нему будет совсем не таким, как к свободному.

— Это нормально, госпожа. Для всех здесь.

— Не для меня.

— Потому что вы особенная.

— Скорее потому, что я чужачка. И у меня есть план. Освободить Ниана из рабства.

Глаза Тадиуса расширились. Он смотрел с непередаваемым потрясением, будто подобной возможности вообще не предусматривалось в его картине мира. Очевидно, так оно и было.

— Ты хоть в курсе, что по закону это возможно? — уточнила я.

— Да, госпожа, но ни один раб, которого я знал, не был освобождён.

— Волокиты, конечно, предстоит много. Может быть, получится обойти что-то из дурацких протоколов за счёт денег и моего статуса. Завтра посоветуюсь с юристами. Насчёт Эрика тоже. Ему надо подать апелляцию. И мне нужно, чтобы ты знал: о тебе я не забуду. Следующим, если согласишься, станешь ты.

— Госпожа моя… — потрясение Тадиуса моментально сменилось страхом, если не ужасом.

Это было видно и по его лицу, и по опавшим плечам, голос тоже стал сдавленным, испуганным. Преображение случилось стремительно. Раньше я вообще не видела Тадиуса таким, даже когда он считал меня Сабриной. Сильный красивый мужчина, пусть и приученный к рабской покорности, на глазах стал растерянным и жалким.

— Госпожа, я надоел вам или провинился?

— Не то и не другое. Свобода — это не наказание. Это возможность реализовать себя, жить так, как пожелаешь, делать выбор. Я ведь не собираюсь тебя прогонять. Я лишь хочу снять проклятый ошейник.

— Не надо, госпожа. Прошу, не надо!

Тадиус быстро перетёк в положение на коленях и ткнулся лбом в ковёр. Фраза о "причинении добра", сказанная сегодня, оказалась не такой уж ироничной. И что с ним было делать?

— Тадиус! — окликнула я. — Ну-ка прекрати! Посмотри на меня!

Он повиновался. Потянувшись к нему, я сжала пальцами его подбородок и заглянула в глаза.

— Я должна была сказать то, что сказала, и не пожалею о своём желании дать тебе новую жизнь. Она страшит, понимаю. Это нормально. Я не буду настаивать. И уж тем более не стану тебя отвергать.

— Я снова веду себя не так, как вам хочется, госпожа?

— Нет. Ты честен в своих чувствах. Я ценю это и приму во внимание, а ты пообещай не нагонять на себя больше страха, чем следует, и как-нибудь, когда будет время, подумать о нашем разговоре с холодной головой. Расставаться с тобой я не хочу. Это не уловка, чтобы тебя оттолкнуть, а моё искреннее желание дать больше, чем ты имеешь.

Его губы были так близко, что не попробовать их на вкус стало бы возмутительным преступлением.

Полупустой бокал снова был отставлен в сторону. Я неспешно целовала Тадиуса, а он постепенно брал инициативу на себя в той мере, как делал это обычно. Двигался вперёд, угадывая желания, дразня и обещая незабываемое интимное приключение.

Я стянула с него рубашку, а он размотал полотенце. Его язык и губы, расставшись с моими, проделали путь вдоль шеи, по обнажённой груди, животу и оказались у меня между ног. Я раскрылась сильнее, давая разрешение на продолжение и замирая от предвкушения того особенного удовольствия, которое мог доставить именно он.