Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

— Слушайте меня внимательно, — начал старший (про себя я назвал его адмиралом). — Сейчас вы расскажете все о том, кто вы такой и как здесь оказались. Предупреждаю: у нас есть действенные способы отличить ложь от правды, и от того, насколько вы будете откровенны, во многом зависит отношение к вам и ваша дальнейшая участь.

«Совсем как в плохом кино. Для полноты картины не хватает палача с набором блестящих штучек, в качестве иллюстрации возможной дальнейшей участи. Однако подождем сдаваться».

— А что я должен рассказывать? — с невинным выражением лица задал я вопрос.

Мой расчет строился на хорошо известном каждому следователю факте, что, прежде чем о чем-то спрашивать, надо для начала четко представлять, что ты хочешь знать.

Но, похоже, эти люди досконально изучили все подобные уловки.

— Всю правду, — коротко ответил один из обладателей красных лент тоном, не предвещавшим ничего хорошего упорствующему. — И побыстрее, пожалуйста.

Внутри у меня что-то оборвалось, наверное, я даже побледнел, потому что заметил хищную усмешку, мгновенно промелькнувшую на лице ближайшего ко мне офицера.

— Не найдется ли у вас что-нибудь выпить? — попросил я. — В горле пересохло.

За то время, пока стюард принес поднос с высоким стаканом, я быстро обдумал положение, в котором оказался, и пришел к выводу, что лучше всего, если я скажу этим людям правду.

В худшем случае они решат, что я сознательно лгу, и тогда, вполне возможно, на сцене появится упомянутый мной только что служитель истины и закона с соответствующими инструментами.

В лучшем — нас ждет местное учреждение для скорбных умом, а уж там…

Неторопливо, мелкими глотками, я осушил стакан. В нем оказалось горьковато-кислое пиво с мятным привкусом.

— Итак, уважаемые господа, — начал я, — вы будете удивлены тем, что я сейчас скажу, но мы прибыли из другого мира…

После того как я закончил свой рассказ, с минуту все четверо хранили полное молчание.

— Говорите, — коротко приказал наконец адмирал.

Державший мое запястье поднялся.

— Я могу сказать только то, что если этот человек и не говорит всей правды, то в главном не врет, — по-военному лаконично сообщил он и вновь сел.

— Что я могу сказать? — пожал плечами старший. — Когда трое из пяти говорят одно и то же, это, скорее всего, соответствует действительности. Тем более что выдумывать подобную историю смысла нет. Да и то, что мы взяли на шхуне, выглядит достаточно странно. Конечно, все это слишком уж невероятно звучит, чтобы сразу дать ответ, но, по моему мнению, это дело не для меня и даже не для Верховной секретной канцелярии. Скорей уж, для мудрецов из Академии.

При последних словах адмирал вдруг оживился, словно вспомнил нечто приятное.

— А что думаете по этому поводу вы? — обратился адмирал к служителю культа, хранившему до сих пор молчание.

Тот ответил не сразу, пребывая в напряженных раздумьях.

— Если вы спросите меня, могли ли боги сотворить еще миры, подобные нашему, то я отвечу утвердительно, хотя вы, как и многие нынешние молодые люди, в богов не верите, — наконец вымолвил он. — Что же до прочего… Надеюсь, вы позвали меня сюда не для того, чтобы, подобно темным простолюдинам, выяснить, не демоны ли это.

— Хорошо, — подытожил после короткого раздумья адмирал. — Вы правы, дело это не такое простое, совсем не простое, и все нужно хорошо обдумать.

Он надавил невидимую кнопку на столе, и по обе стороны от меня появились конвойные…

Орминис

Кто были мои предки, где я родился и как начал свою жизнь — не столь важно. Точно так же не важно, почему я стал пиратом.

Скажу только, что жил я на великом континенте, название которого никому, кроме моих соплеменников, ничего не скажет, и лежал этот континент там, где во всех без исключения остальных мирах — Тихий океан.

Из большого пресного моря в его центре вытекали две великих реки, одна из которых текла на восток, впадая в Восходное море, а другая на запад, к Бескрайнему океану, пересекая границы десятков государств.

Именно на этих реках, как и на море, мы делали свое дело. Особо не зверствовали: зачем нужно, чтобы за тобой охотились, как за бешеным волком?

Но жизнь есть жизнь.

Так я жил до того дня, пока наш корабль у самого устья Скьяо — второй из рек — атаковал внешне ничем не примечательного купца.

Как обычно, наша миопарона, таившаяся в лабиринте между речными островками, устремилась в погоню, подгоняемая ударами весел и ветром с моря, наполнявшим ее черные паруса.

Самой обычной была и жалкая суета на палубе торгаша — я видел такую множество раз, за множество пережитых абордажей и схваток.

Затем палуба его вдруг резко опустела — так тоже случалось, когда, осознав бессмысленность сопротивления, команды жертв сдавались на милость и милость эту получали.

А потом, когда мы подошли почти вплотную, над кормой корабля вдруг возникло бурое с рыжиной облако и, собравшись в шар, стремительно полетело нам навстречу.

Потом, много позже, я узнал, что эораттанские маги способны силой своего чародейства двигать предметы и даже тучи усыпляющего газа. Но тогда я просто не понял, что случилось.

Шар достиг нас и беззвучно лопнул, растекшись во все стороны полупрозрачными струйками.

Я тут же почувствовал, как мои мышцы превратились в какой-то кисель, и рухнул на палубу.

Словно со стороны, глядел я, как вновь высыпавшие на палубу люди подтягивают наш корабль к своему борту, как по-хозяйски ходят между телами моих товарищей, надевают на них странные кандалы, хитроумно соединенные тонкими, на вид непрочными цепочками.

Связав, они перетащили нас к себе на борт и принялись осматривать и щупать, как связанных овец или свиней. Так и было: ведь невольник ничем не лучше домашнего животного.

Потом появились двое.

Один — в пестрой одежде купца средней руки из окрестностей Великого озера, другой — высокий и… какой-то чужой, в длинном черном плаще.

Они остановились почти рядом со мной.

«Купец» пересчитал нас, загибая пальцы.

— Сорок пять человек, — подвел он итог. — Жаль, маловато. Было бы их на десяток больше, база закрыла бы все бреши в личном составе. А так, еще наверняка половину отбракуют. Ну да ничего, в любом случае вице-командор будет доволен.

— Что ж, — сказал черный человек, — и Эораттан и Хэолика тоже будут довольны.

Половины из сказанных слов я не понял, но почему-то сердце мое сжалось от ужаса — с нами явно хотели сотворить что-то страшное.

Беспомощных, нас всех сволокли на бак — так же равнодушно, как мешки, — и накрыли брезентом. Я все видел, все слышал и чувствовал, но не мог даже закрыть глаза. Так, наверное, чувствует себя похороненный заживо, когда над ним правят погребальный обряд.