По Уссурийскому краю - Владимир Арсеньев

Лудевую фанзу мы прошли мимо и направились к Сихотэ-Алиню. Хмурившаяся с утра погода стала понемногу разъясняться. Туман, окутавший горы, начал клубиться и подыматься кверху; тяжелая завеса туч разорвалась, выглянуло солнышко, и улыбнулась природа. Сразу все оживилось; со стороны фанзы донеслось пение петухов, засуетились птицы в лесу, на цветах снова появились насекомые.

В верхней части Тадушу течет с северо-запада на юго-восток. Истоки ее состоят из мелких горных ключей, которые располагаются так: с левой стороны – Царлкоуза[114], Люденза-Янгоу[115] и Сатенгоу[116], а с правой – Безыменный и Салингоу[117]. Здесь находится самый низкий перевал через Сихотэ-Алинь.

Небольшие холмы со сглаженными контурами и сильно размытые ложа ручьев свидетельствуют о больших денудационных процессах.

С реки Тадушу через Сихотэ-Алинь идут 3 пути: 2 на Ното и 1 на Ли-Фудзин. Первый начинается от известной уже нам Лудевой фанзы и идет по реке Вангоу. Этой дорогой пользуются только те китайцы, которые имеют целью верховья Дананцы (приток Ното). Второй путь начинается около устья Людензы. Тропа долгое время идет по хребту Сихотэ-Алинь, затем спускается в долину Дунбейцы (северо-восточный приток Ли-Фудзина) и направляется по ней до истоков. По пути она пересекает еще 3 перевала и только тогда выходит на Дананцу. Этой дорогой идут те пешеходы, которым надо выйти в нижнюю часть Ното. Третий путь, который мы избрали, идет прямо по ручью Салингоу на Ли-Фудзин.

Маньчжурское слово «Сихотэ-Алинь» местные китайцы переделали по-своему: «Си-хо-та Линь», то есть Перевал западных больших рек. И действительно, к западу от водораздела текут большие реки: Ваку, Иман, Бикин, Хор и т.д. Гольды называют его Дзуб-Гын, а удэгейцы – Ада-Сололи, причем западный его склон они называют Ада-Цазани, а восточный – Ада-Намузани, от слова «наму», что значит – море.

У подножия хребта мы сделали привал. Сухая рыба с солью, пара сухарей и кружка горячего кофе составили обед, который в тайге называется очень хорошим.

Подъем на Сихотэ-Алинь крутой около гребня. Самый перевал представляет собой широкую седловину, заболоченную и покрытую выгоревшим лесом. Абсолютная высота его равняется 480 м. Его следовало бы назвать именем М. Венюкова. Он прошел здесь в 1857 году, а следом за ним, как по проторенной дорожке, пошли и другие. Вечная слава первому исследователю Уссурийского края!

На самом перевале около тропы с правой стороны стоит небольшая кумирня, сложенная из накатника. Внутри ее помещена лубочная картина, изображающая китайских богов, а перед ней поставлены 2 деревянных ящика с огарками от бумажных свечей. С другой стороны лежало несколько листочков табаку и два куска сахару. Это жертва богу лесов. На соседнем дереве была повешена красная тряпица с надписью: «Шань мэн чжен вэй Си-жи-Ци-го вэй да суай Цзин цзан да-цин чжэнь шань-линь», то есть: «Господину истинному духу гор (тигру). В древности в государстве Ци он был главнокомандующим Дациньской династии, а ныне охраняет леса и горы».

От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север. Этот подъем так незаметен для глаза, что во время пути совершенно забываешь, что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают о том, что находишься на водоразделе. Места эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь после пожаров.

Спуск с хребта длинный и пологий. Идя по траве, то и дело натыкаешься на обгорелые, поваленные деревья. Сейчас же за перевалом начинается болото, покрытое замшистым хвойным лесом.

Часам к 3 пополудни мы дошли до того места, где Ли-Фудзин сливается с Дун-бей-цой, и стали биваком на галечниковой отмели.

Река Дун-бей-ца[118] длиной 40 км. Она все время течет вдоль Сихотэ-Алиня и в верховьях слагается из 3 горных ручьев. Следы эрозии видны на каждом шагу. Местами горы так сильно размыты, что за лесом их совсем не видно: является впечатление, что идешь по слабо всхолмленной низине, покрытой хвойным лесом, состоящим из пихты, ели, кедра, березы, тиса, клена, лиственницы и ольхи. Недавно этот лес выгорел. Теперь вся долина представляет собой сплошную гарь. Здесь проходит та самая тропа, которой местное манзовское население пользуется для сообщения с рекой Ното. По пути на расстоянии перехода друг от друга были расположены 4 зверовые фанзы, обитатели которых занимались охотой и соболеванием.

Первое, что мы сделали, – развели дымокуры, а затем уже принялись таскать дрова из леса. Стрелки хотели было ночевать в комарниках, но Дерсу посоветовал ставить односкатную палатку.

К вечеру погода начала хмуриться; туман поднялся вверх и превратился в тучи. Дерсу помогал солдатам во всех работах, и они сразу его оценили. Он хотел было ставить свою палатку отдельно, но я уговорил его ночевать вместе. Тогда Дерсу схватил топор и побежал в тайгу за кедровым корьем. Сперва он надрубил у дерева кору сверху и снизу зубцами, затем прорубил ее вдоль и стал снимать заостренной палкой. Таких пластов было снято шесть. Два пласта он положил на землю, два пошли на крышу, а остальные поставил с боков для защиты от ветра.

В сумерки пошел крупный дождь. Комары и мошки сразу куда-то исчезли. После ужина стрелки легли спать, а мы с Дерсу долго еще сидели у огня и разговаривали. Он рассказывал мне о жизни китайцев на Ното, рассказывал о том, как они его обидели – отобрали меха и ничего не заплатили.

Глава 18

Амба

Анимизм Дерсу. – Тигр-преследователь. – Дерсу говорит со зверем. – Квандагоу. – Охота на солонцах. – Дерсу просит тигра не сердиться. – Возвращение. – Волнение гольда. – Ночь

На другой день густой, тяжелый туман окутывал все окрестности. День казался серым, пасмурным; было холодно, сыро.

Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То же самое было и после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.

Еще накануне Дерсу говорил мне, что в этих местах бродит много тигров, и потому не советовал отставать от отряда.

Путь наш лежал правым берегом Ли-Фудзина. Иногда тропинка отходила в сторону, углубляясь в лес настолько, что трудно было ориентироваться и указать, где течет Ли-Фудзин, но совершенно неожиданно мы снова выходили на реку и шли около береговых обрывов.