По Уссурийскому краю - Владимир Арсеньев

Река Тапоуза (по-тазовски – Кайя), длиной 25 км, течет параллельно Хулуаю. Собственно говоря, Тапоуза состоит из слияния 2 рек: самой Тапоузы и Чензагоу[93]. Горный хребет, выходящий мысом между 2 этими речками, состоит из кварцевого и полевошпатового порфира.

Залив Владимира соединяется с долиной Тадушу пешеходной тропой. Ею можно пользоваться и для движения с вьючными обозами. Тропа начинается у Хулуая и идет по первому ближайшему к морю ключику до перевала. Перейдя горы, она спускается в долину Тапоузы. Подъем на хребет и спуск с него – длинные и пологие, поросшие редким дубовым лесом. Среди деревьев есть много дуплистых. На коре 1 из них казаки заметили следы зубов и когтей. Это медведь добывал мед. Какие-то проходившие мимо охотники прогнали мед ведя и затем сами доставали мед таким же хищническим способом, как и зверь.

За перевалом дорога некоторое время идет вверх по Тапоузе, среди роскошного дубового леса. Здесь также развиты высокие речные террасы. Через 10 км тропа переходит к левому краю долины и потом по маленькому ключику, не имеющему названия, опять подымается в горы. Этот перевал немного выше предыдущего. Подъем со стороны Тапоузы – крутой, зато спуск к реке Тадушу – пологий. Дальше путь пролегает по речке Сяопоуза[94], почти совершенно обезлесенную, впадающую в Тадушу в 2 км от ее устья. В общем, пройденный нами в этот день путь равнялся 28 км и имел направление, параллельное берегу моря.

В лесу попадалось много следов пятнистых оленей. Вскоре мы увидели и самих животных. Их было три: самец, самка и теленок. Казаки стреляли, но промахнулись, чему я был несказанно рад, так как продовольствия у нас было вдоволь, а время пантовки[95] давно уже миновало.

Тадушу! – так вот та самая река, по которой первым прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест с надписью, что он здесь был в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.

В Уссурийском крае реки, горы и мысы на берегу моря имеют различные названия. Это произошло оттого, что туземцы называют их по-своему, китайцы – по-своему, а русские, в свою очередь, окрестили их своими именами. Поэтому, чтобы избежать путаницы, следует там, где живут китайцы, придерживаться названий китайских, там, где обитают тазы, не следует руководствоваться названиями, данными русскими. Последние имеют место только на картах и местным жителям совершенно не известны.

Расспросив китайцев о дорогах, я наметил себе маршрут вверх по реке Тадушу, через хребет Сихотэ-Алинь, в бассейн реки Ли-Фудзина и оттуда на реку Ното. Затем я полагал по этой последней опять подняться до Сихотэ-Алиня и попытаться выйти на реку Тютихе. Если бы это мне не удалось, то я мог бы вернуться на Тадушу, где и дождаться прихода Г.И. Гранатмана.

Река Тадушу почему-то называется на одних картах Ли-Фуле, на других – Лей-фынхе, что значит «удар грома». Тазы (удэгейцы) называют ее Узи. Некоторые ориенталисты пытаются слово «Тадушу» произвести от слова «дацзы» (тазы). Это совершенно неверно. Китайцы называют ее Да-цзо-шу (Большой дуб). Старожилы-манзы говорят, что дуб этот рос в верховьях реки около Сихотэ-Алиня. Дерево было дуплистое и такое большое, что внутри него могли свободно поместиться 8 человек. Искатели женьшеня устроили в нем кумирню, и все проходившие мимо люди молились богу. Но вот однажды искатели золота остались в нем ночевать. Они вынесли кумирню наружу, сели в дупле и стали играть в карты. Тогда бог послал жестокую грозу. Молния ударила в дерево, разбила его в щепы и убила игроков на месте. Отсюда и получилось 2 названия: Лей-фынхе и Да-цзо-шу, впоследствии искаженное.

Низовья Тадушу представляют собой большую болотистую низину, это был большой залив. Устье реки находилось немного выше того места, где ныне расположилась деревня Новотадушинская. Высокие террасы на берегу моря и карнизы по склонам гор указывают на отрицательное движение береговой линии и отступание моря. Немалую роль в этом сыграла и сама река, в течение многих веков наносившая осадочный материал и откладывавшая его в виде мощных напластований. Затем образовалась большая лагуна, отделенная от моря одним только валом. Озера, оставшиеся ныне среди болот, – это наиболее глубокие места лагуны; здесь в непосредственной близости к воде я увидел большие заросли какой-то снежно-белой растительности, при ближайшем осмотре оказавшейся эдельвейсом. Как-то странно было видеть этот красивый альпийский цветок на самом берегу моря.

Склоны соседних гор почти совершенно голые. Только с подветренной стороны группами кое-где растет низкорослый дуб и корявая береза.

В заводях Тадушу осенью держится много красноперки, тайменя, кунжи, горбуши и кеты. В озерах есть караси и щуки.

Длина всей реки 68 км. Протекает она по типичной денудационной долине, которая как бы слагается из ряда обширных котловин. Особенно это заметно около ее притоков. В долине Тадушу сильно развиты речные террасы. Они тянутся все время то с одной, то с другой стороны почти до самых истоков.

Если идти вверх по реке, то в последовательном порядке будут попадаться следующие притоки: с левой стороны (по течению) – Дунгоу[96], Канехеза[97] и Цимухе. По последней идет тропа на реку Тютихе. Затем еще две небольшие речки: Либагоуза[98] и Дитагоуза[99] с перевалами на реку Динзахе. Справа маленькие речки: Квандагоу[100] и Сяень-Лаза, потом следует Сяо-лисягоу[101] и Да-лисягоу[102] с перевалами на Тапоузу. Еще дальше – Юшангоу[103] со скрытым устьем (перевал на Хулуай) и Сибегоу[104] (перевал на Арзамасовку). Последняя длиной 30 км и состоит из 2 речек: Хаисязагоу[105] и Цименсангоуза[106]. У места слияния их поселились все тадушенские туземцы.

Наш путь лежал по левому берегу реки. Там, где ранее было древнее устье, тропа взбирается на гору и идет по карнизу. Отсюда открывается великолепный вид на восток – к морю, и на запад – вверх по долине. Слева характер горной страны выражен очень резко. Особенно величественной кажется голая сопка, которую местные китайцы называют Кита-шань[107], а удэгейцы – Дита-кямони, покрытая трахитовыми осыпями. По рассказам тазов, на ней раньше водилось много пятнистых оленей, но теперь они почти все выбиты. Внизу, у подножия горы, почти на самой тропе, видны обнажения бурого угля.